Яков Михайлик - Соколиная семья

Вот уже машина подведена на высоту выдерживания и несется буквально в нескольких сантиметрах от снежного покрова. Нет, эксперимент нельзя прерывать. Коснувшись лыжами снежного наста, Яковлев плавно катится по посадочной полосе. Кажется, все нормально! И тут подвернулась левая лыжа. Пробежав еще несколько метров с задранной левой плоскостью, самолет остановился у посадочных знаков.

За самовольство мне объявили пять суток ареста с содержанием на гауптвахте. Наказание не было обидным. Куда сильнее оказалось чувство удовлетворения: я доказал на практике, что посадку Як-1 производить можно без увеличения оборотов на выравнивании.

Кстати, этот эксперимент позже пригодился мне в боевой обстановке. И не только мне, но и моим боевым товарищам.

И вот я снова на знакомом аэродроме. Здесь почти ничего не изменилось, только летняя пора как бы омолодила округу, сделала ее более привлекательной, приятной глазу. Зелень еще не успела выгореть от солнца, и людям, привыкшим видеть на фронте истерзанный лак земли, было отрадно.

Как и прежде, летный состав готовился в тех же авиаэскадрильях, затем поступал во вновь сформированный полк или ту часть, которая прибыла на пополнение.

Пока устраивались организационные дела, меня и еще троих летчиков направили в местный дом отдыха, что километрах в пяти от аэродрома. Это была простая трехкомнатная крестьянская изба с высоко поднятым фундаментом. Народу здесь немного, кормят сытно и вкусно. Где же, как не в этой тихой деревушке, можно отдохнуть от фронтового грохота и дорожной суеты, полюбоваться природой, увидеть своими глазами, как живет и работает народ в глубоком тылу.

День-другой мы отсыпались. Потом лейтенант Поселянов предложил сходить на рыбалку. Речушка рядом. Вместо лесы обыкновенная нитка. Крючков же наделали в деревенской мастерской, а удилища срезали на речном берегу.

Соорудив снасти, пристроились у старой ивы, наклонившейся до самой воды. Тишину изредка нарушает дергач, окликающий куда-то запропастившуюся подругу. Следом, как бы выходя на смену, начали перекличку перепела: фить-фидем, фить-фидем. Вокруг нас, попискивая, летали трясогузки. Сначала они тревожились о своих птенцах, раскрывавших большие желтые рты. Потом, убедившись в нашем миролюбии, успокоились и начали ловить мошкару.

— Клюет! — крикнул Поселянов Николаю Выдригану. — Тащи!

Сержант, загадавший поймать рыбину чуть ли не в полпуда, поспешно дернул удилище. Кроме насадки, на крючке ничего не оказалось. А поплавок моргал потому, что на него села лупоглазая стрекоза, за которой гонялась большая зеленая лягушка.

Выдриган сделал вторую закидку. Поплавок нырнул.

— Тяни! — снова крикнул лейтенант.

Николай подсек добычу и… вытащил лягушку. Бросив удочку, он сплюнул и ругнулся. Рыболовы расхохотались.

— Ай, — махнул рукой Поселянов. — Ну кто так ловит! Вот мой дед ловил это да! Без всяких снастей. Завязывал внизу штанины, заходил в речку и потихоньку опускал пояс. Только налим либо сазан ткнется в мотню, дед поддерживает штаны. Есть, голубчик! Просто и быстро. Смотришь, каких-нибудь полчаса, и уха уже кипит.

— Что-то ты не удался в деда. — Выдриган смеется вместе с другими. — Он и тетеревов без ружья брал, и рыбу портками ловил. А ты все больше языком ловишь.

— Не удался, — шутит и наш комэск, старший лейтенант Андреев. — Потому ни дичи у нас нет, ни ухи.

— Подождите, — насторожился Поселянов. Он дернул лесу, и из воды показалась большая рыбья голова.

Все бросились помогать лейтенанту. Вот так удача! Значит, отведаем ушицы.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда мы возвратились с рыбалки. В доме отдыха нас ожидало приятное сообщение: завтра к десяти быть на аэродроме. Начинаются полеты.

Следующее утро выдалось как на заказ. На небе ни облачка. На стоянке выстроились самолеты Як-1, УТИ-4, УТ-2. Каждому из нас необходимо выполнить полеты по кругу, в зону, под колпаком и по маршруту.

Инструктором на УТИ-4 – мой товарищ по училищу Николай Барабаш, коренастый, со светло-голубыми глазами и гладко причесанными назад светлыми волосами. Он очень переживал, что попал в шкрабы, то есть стал школьным работником, и уже давно просился на фронт. Но начальство отказывало: учи хлопцев.

Поселянов когда-то летал на бомбардировщике Пе-2. После того как его подбили, попал к нам в полк. На яке он еще не летал, поэтому ему надо было освоить специальную программу. После провозного полета на УТ-2 лейтенант вылез из кабины весь мокрый. Снял шлем, вытер вспотевшее лицо носовым платком и сказал:

— Это же не самолет – блоха. Пока я к нему приноровился, семь потов сошло.

— Вот тебе и блоха! — улыбнулся сержант Выдриган. — Этакого молодца вымотала за несколько минут.

— Николай! Твоя очередь лететь, — напомнил Андреев сержанту.

Взяв парашют, Выдриган привычно набросил его на плечи и продел обе руки в подвесную систему. Сел в кабину и, запустив мотор, пошел на взлет. Полет по кругу был уверенным и точным. Затем Николай стал готовиться к вылету в зону.

— Давай посмотрим, Яша, как он пилотировать будет, — предложил Поселянов, закуривая папиросу. — Мне это полезно. А ты комментируй, в чем сам не разберусь.

Мы отошли в сторону, чтобы никому не мешать. Самолет начал разбег.

— Сейчас оторвется, — заметил Поселянов.

Я кивнул головой. Машина, как бы подпрыгнув, повисла в воздухе. Молодец! Как выдерживает! Но что это? Во время уборки шасси винт чиркнул по земле. Затем самолет ткнулся носом. Треск. Пыль. Ничего не видно.

Все, кто был на старте, срываются, бегут к месту аварии. Санитарная машина обгоняет нас. Что с Николаем? Жив ли?

Возле самолета, осматривая повреждения, ходил майор Лесков, врач забинтовывал Выдригану висок, разбитый о прицел. Слава богу, Николай отделался только ушибом. Могло быть хуже. Оказывается, он поторопился. Как только машина оторвалась, начал убирать шасси, не следя за землей. Земля мстит, если ею пренебрегаешь…

Командир полка еще раз напомнил летчикам о необходимости быть внимательными на всех этапах полета и разрешил продолжать работу.

Вечером того же дня к нам прибыло пополнение – младший лейтенант Пятов и сержанты Линенко и Никитин. Никто из них на фронте еще не был. Василий Пятов был инструктором в училище, подготовил одиннадцать летчиков и настоял на том, чтобы вместе со своими выпускниками его направили в действующую часть. Просьбу инструктора удовлетворили, но сказали при этом, что ему необходимо пройти переучивание на новом типе самолета. Так он и два его младших товарища попали в наш полк.

Сержанты были обучены технике пилотирования, самолетовождению и некоторым элементам воздушного боя. Пятов же имел значительно больший опыт, и потому его назначили командиром звена.