Кирилл Кожурин - Протопоп Аввакум. Жизнь за веру
Успешно сдав экзамен по церковному чтению и пению, кандидат в священники отправлялся к своему духовному отцу для исповеди. Согласно правилам Владимирского собора 1273 года, кроме поручительства духовного отца требовалось поручительство ещё семи других священников, а с XV века в число поручителей входили шесть священников и духовный отец поставляемого.
Право рукоположения в священный сан принадлежало исключительно местному епископу. Нижегородская земля до конца XVII века входила в состав Патриаршей области [7], так что, возможно, как в диаконы, так и в священники Аввакума рукополагал сам патриарх Иосиф. Рукоположение совершалось в торжественной обстановке — во время литургии, в соборе, в присутствии духовного отца поставляемого и иных поручителей. «При этой инвеституре, — пишет Олеарий, — ему надевают священнические ризы, которые не особенно отличаются от светского костюма; волосы вверху на голове у него состригаются и надевается шапочка, именуемая “скуфьею” (подобно нашей калотте, она держит плотно на коже), вокруг которой остальные волосы длинно свисают на плечи, как у женщины. Эту шапочку они в течение дня никогда не снимают, разве чтобы дать себе постричь голову».
После рукоположения новопоставленный священник или диакон должен был приобрести необходимые богослужебные навыки — на практике освоить все тонкости ведения церковной службы в соборной церкви под руководством опытного священника или диакона. Срок обучения ограничивался шестью неделями, причём обучение было платным. По окончании установленного срока наставник докладывал епископу о том, что «новопоставленный весь ряд церковный и священническое действо гораздо умеет». Затем молодой священник служил в течение целого года в какой-либо церкви под началом более опытного священника и сдавал второй экзамен епископу. По результатам этого экзамена епископ принимал окончательное решение о готовности священника к служению и только тогда вручал ему ставленую грамоту за собственной подписью.
* * *Итак, в 1644 году двадцатитрёхлетний Аввакум стал священником при храме Рождества Христова в Лопатищах. В этом же году у них с Анастасией Марковной родился старший сын Иван. В 1645 году родилась дочь Агриппина. Видимо, тяжёлые жизненные обстоятельства подтолкнули Аввакума к тому, что он едва не последовал по накатанному пути своего покойного отца — об этом вскользь говорится в Прянишниковском списке его «Жития». Однако всё та же «память смертная», перевернувшая его сознание в детстве, заставила его вовремя одуматься. «И воспомянух день смертный, престал от виннаго пития и начах книги почитати и люди учити к пути спасения».
Вступив на путь служения Богу, Аввакум очень ответственно относится к своим пастырским обязанностям и к строгому соблюдению церковного благочиния. Впоследствии в «Книге бесед» он ёмко и афористично сформулирует своё жизненное кредо: «Коли же кто изволил Богу служить, о себе ему не подобает тужить. Не токмо за имение святых книг, но и за мирскую правду подобает ему душа своя положить, якоже Златоуст за вдову и за Феогностов сад, а на Москве за опришлину Филипп (то есть за опричнину московский митрополит Филипп. — К.К.). Кольми же за церковной изврат, — всяк правоверный много не рассуждай, пойди в огонь. Бог благословит, и наше благословение да есть с тобою во веки!»
Аввакум служит в лопатищинской церкви, активно проповедует Слово Божие, поучает свою паству. Его голос звучит властно, но понятно и проникает в сердца простых людей. Аввакум не просто жил Словом Божиим. Он буквально дышал им. Для него это было действительно Слово Божие, голос Самого Бога. В «Книге о вере» говорилось: «Богу бо воистину беседуем во время молитвы, якоже святыи Исидор глаголет; Аще кто хощет всегда с Господем быти на всяк час да молится и чтет. Да егда молимся, с Господем беседуем. А егда чтем, Господь к нам беседует». Все произведения Аввакума пронизаны образами, аллюзиями и цитатами из Библии и творений святых отцов. Это знание, подпитывавшее его веру и, в свою очередь, подпитываемое ею, давало ему силы для выживания в тех нечеловеческих условиях, в которых нередко оказывался он — в сибирской ссылке и в Пустозёрье, в монастырских тюрьмах и дворцовых застенках, среди «немирных» иноземцев и диких зверей. «Аз есмь ни ритор, ни философ, дидаскалства и логофетства неискусен, простец человек и зело исполнен неведения. Сказать ли, кому я подобен? Подобен я нищему человеку, ходящу по улицам града и по окошкам милостыню просящу. День той скончав и препитав домашних своих, на утро паки поволокся. Тако и аз… У богатова человека, царя Христа, из Евангелия ломоть хлеба выпрошу; у Павла апостола, у богатова гостя, из полатей его хлеба крому выпрошу, у Златоуста, у торговова человека, кусок словес его получю; у Давыда царя и у Исаии пророков, у посадцких людей, по четвертине хлеба выпросил. Набрав кошел, да и вам даю, жителям в дому Бога моего. Ну, ешьте на здоровье, питайтеся, не мрите с голоду. Я опять побреду сбирать по окошкам, еще мне надают, добры до меня люди те, — помогают моей нищете. А я и паки вам, бедненьким, поделюсь, сколько Бог дает».
При этом Аввакум начинает вести поистине подвижнический образ жизни. Вся его жизнь превращается практически в непрерывное богослужение [8]. «Не почивая, аз, грешный, прилежа во церквах, и в домех, и на распутиях, по градом и селам, еще же и в царствующем граде и во стране сибирской проповедуя и уча Слову Божию…» Перед тем как служить Божественную литургию, Аввакум почти не спал, проводя время за чтением. Когда подходило время заутрени, он шёл благовестить в колокол, а когда на звонницу прибегал проснувшийся пономарь, передавал колокол ему и сам шёл в церковь читать полунощницу. Пока читалась полунощница, в церковь сходились крылошане, и начиналась достаточно продолжительная заутреня, во время которой читались четыре поучения (а в воскресенье даже шесть) с толкованиями самого Аввакума («по данной мне благодати толкую, чтучи»). Проводимая таким образом повседневная утреня длилась обычно 4 часа, праздничная («полиелеос») — 5 часов, а всенощное бдение под воскресенье или под великий праздник — 10 часов.
Утреня сменялась правилом ко Святому причастию, которое Аввакум также вычитывал сам. Затем только начиналась литургия, или обедня. На службе Аввакум учил прихожан стоять с благоговением и до самого отпуста не выходить из храма. «А обедню… плачючи служу, всякую речь в молитвах разумно говорил, а иную молитву и дважды проговорю, не спешил из церкви бежать, — после всех волокусь». По окончании обедни ещё в течение часа читалось душеполезное поучение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});