Михаэль Фишкин - «Третий ангел вострубил...» (сборник)

После этого камуфляжные дозиметры были срочно изъяты из употребления и расчетная система снова стала единственной.

Доза, после измерения уровня радиации на местности, рассчитывалась при помощи несколько громоздкого дозиметрического прибора ДП-5. Прибор представлял собой небольшой ящичек в коричневом кожаном кожухе. Ремень, прикрепленный к нему, вешали на плечо или на шею. Полученный уровень, обозначенный в рентгенах в час, умножался на время, проведенное на этой территории. Так получали дозу, выраженную в рентгенах или бэрах. С началом поездок в зону радиации лейтенант Векслер тоже получил такой прибор. Время от времени Михаил включал его и на территории лагеря. Картина была неутешительной: как правило, стрелка прибора показывала высокие уровни радиации. Это держало Михаила в состоянии постоянного нервного напряжения. Приборы, поставленные в разведывательных машинах и на джипах, раздражали еще больше: они издавали неприятные щелкающие звуки, и частота этих щелчков возрастала с увеличением уровня радиации. От этой «музыки» можно было сойти с ума!

Вернувшись со станции, Михаил вошел в свой медицинский пункт, намериваясь хотя бы на четверть часа прикорнуть, пока не появились первые пациенты. Лейтенант не успел расположиться на жестких нарах, как услышал необычно сильный шум со стороны лагерного плаца. Почти инстинктивно он снова быстро намотал портянки и, на ходу натягивая сапоги, выскочил из палатки. На плацу царило оживление: двое солдат держали за руки вырывающегося средних лет резервиста. Он был в состоянии наивысшего нервного возбуждения, выкрикивая какие-то непонятные слова.

– Дезертира поймали, ― объяснил подошедшему лейтенанту Векслеру один из толпившихся рядом солдат, ― мы уже почти подъехали к лагерю, как он выпрыгнул из крытого кузова и сиганул в лес. Благо ехали медленно, и он, спрыгнув, не сломал себе ничего. Ну, мы ― за ним: еле догнали. Ребята, которые с ним в палатке живут, рассказывали, что он последние дни шибко грустил. Все жену и детей вспоминал. Сетовал, что никогда их не увидит, умрет от радиации. Теперь уж точно долго не увидит ― знамо дело, под трибунал пойдет.

Как-то вечером в палатку доктора Векслера заглянул его старый знакомый, врач соседнего батальона, доктор Семен Шмулевич. Со времени их последней встречи на летном поле перед отправкой на Украину им ни разу не удавалось по-настоящему поговорить. Напряженная жизнь в лагере оставляла время только для коротких приветствий и рукопожатий. А подавленное настроение первых недель в зоне не располагало к ведению бесед.

– Привет! Как дела? Чем занимаешься? ― спросил Семен.

– Да вот, вернулся со станции сейчас, пытаюсь навести порядок в журнале приема больных, ― ответил Михаил. Он был рад приходу Семена. Из всего населения лагеря в той, прежней жизни он был знаком только с двумя ― Владимиром и Семеном. И хотя его и доктора Шмулевича до всей этой истории объединяли только служебные отношения, в этой напряженной обстановке и Семен казался не чужим.

– Ну и что интересного на станции? Я, к слову сказать, там так до сих пор ни разу и не был.

– Все довольно прозаично. Много неразберихи. Вот несколько дней назад говорил с одним кадровым офицером из нашего батальона. Так он похвастался, что когда возит людей на станцию, то намеренно занижает записанную дозу облучения, чтобы задержать людей на работах в «зоне». Говорит, что тем самым уменьшает количество новых мобилизованных и сохраняет большую часть мужского населения страны необлученными. Я его спросил, кто дал ему право решать судьбу этих несчастных, и знаешь, что он мне ответил? Что не видит большой разницы между двадцатью пятью и сорока пятью рентгенами. Что ты скажешь на это?

– Я полностью согласен с тобой. Надо думать о людях. В наших руках их здоровье, если не жизни.

– Система расчета полученной дозы здесь, мягко говоря, крайне несовершенна. Мы считаем только дозу при нахождении на станции или в деревнях, не учитывая облучения при нахождении в лагере или по дороге на объект и обратно? Я с ним не согласен. По моему мнению, честнее записать чуть большую дозу, чтобы хоть как-то уменьшить недостатки записной системы.

– Ну и что же ты делаешь с записыванием доз?

– Так стараюсь немного завышать их, чтобы учесть хотя бы часть из неучтенного. Это довольно рискованно. Я надеюсь, ты понимаешь, что эта информация не для разглашения.

Возникла пауза. Михаил как будто о чем-то задумался. Лейтенант неожиданно вспомнил, как несколько дней назад он с группой из тридцати солдат прибыл на станцию, чтобы укладывать и разравнивать привезенный грузовиками бетон. Солдаты стояли на открытом пространстве под невидимыми смертоносными лучами, исходящими от развороченного реактора, и ждали приезда автомобилей-бетономешалок. Чтобы защитить людей, он отправил их в укрытие, а сам произвел с дозиметрическим прибором ДП-5 разведку местности. Территория была относительно безопасной. В этот день не было ветра со стороны реактора и не было выбросов. Только в одном из дальних углов территории от участка травы исходило сильное излучение. По-видимому, туда попали при взрыве несколько мелких фрагментов разрушенных графитовых стержней. Запомнив для себя этот участок, чтобы не допустить туда солдат, он сообщил по рации в штаб на станции о радиационной обстановке (с применением своего «повышающего коэффициента») и продолжал ждать грузовики.

Неожиданно появилась группа людей ― генерал в сопровождении младшего офицера и двух солдат. Генерал довольно грубо спросил, почему сообщенный мной уровень радиации значительно расходится с данными армейской радиационной разведки. Вместо ответа Михаил незаметно подвел генерала к месту с излучающей травой и показал на шкалу прибора.

– Да, здесь, пожалуй, радиация выше, чем вы сообщили, ― более спокойным тоном сказал генерал.

– Это потому, что уровень радиации меняется и зависит от направления ветра ― ответил он. После этого «опасная» группа медленно удалилась. На счастье лейтенанта никто из них не разбирался в дозиметрии.

– Послушай, Векслер, мне кажется, что ты слишком часто ездишь на станцию, ― прервал его размышления Семен. ― Есть масса способов остаться в лагере или выезжать в сторону Киева. Я, например, езжу в Киев для медицинского снабжения бригады. Все равно всех нас вывезут отсюда одновременно. В лагере, по крайней мере, ты сам контролируешь зону своего облучения и можешь даже снижать ее. Я распорядился накрыть пол в палатке, где сплю, брезентом. Санитары два раза в день производят влажную уборку, а землю вокруг палатки, чтобы не пылили, поливают водой. Главное выиграть время!