Мария Ватсон - Фридрих Шиллер. Его жизнь и литературная деятельность

Кернер тотчас же ответил, что приезд друга осчастливит его, и доказал это тем, что немедля выслал нуждающемуся поэту денежный вексель. Благодаря этой дружеской помощи Шиллер получил возможность выехать из Мангейма, заплатив самые неотложные свои долги. Простившись с г-жой фон Кальб, он провел последний вечер в обществе верного своего друга Штрейхера, довольный и веселый, строя вместе с ним разные светлые планы. С тех пор Штрейхер уже только издали (он переехал на жительство в Вену), но с той же неизменной преданностью и величайшей радостью следил за успехами и славой своего знаменитого друга, которого он пережил на целых 28 лет.

В общем итоге Шиллер обогатился в Мангейме жизненным опытом более грустным, чем приятным. То обстоятельство, что он здесь ближе увидел женщин, выгодно отразилось на изображении его драматических героинь. Женские его фигуры в «Дон Карл осе» показывают значительный прогресс в сравнении с женскими характерами в «Разбойниках», «Фиеско» и «Коварстве и любви».

В Лейпциг Шиллер прибыл 17 апреля 1785 года и тут впервые увиделся с Христианом Кернером, фамилия которого впоследствии стала навсегда любимой в Германии благодаря единственному его сыну, Теодору Кернеру, известному поэту, издавшему сборник «Лира и меч» и павшему еще юношей геройскою смертью на поле битвы за освобождение отечества. С первого же свидания с Шиллером Кернер становится наиболее близким и дорогим для него другом, которым и остается до самой смерти поэта. Родился Кернер в 1756 году у состоятельных родителей. Это был человек многосторонне образованный, крайне начитанный, необычайно твердых правил и высокой нравственности. Он находился в дружеских отношениях со многими выдающимися – людьми того времени и, хотя сам писал, или, вернее, печатал, очень мало, но суждениями и взглядами своими немало повлиял на ход тогдашней литературы. Переписка его с Шиллером показывает, какое значение он имел для последнего не только как для человека, но как для художника и писателя. Сам поэт высоко ценил Кернера, отлично сознавая, скольким он был обязан этому другу, «в сердце которого, – как он выражается, – никогда не мог отыскать ни одного неискреннего звука» и который представлял собой такую «прекрасную смесь холода и огня».

Однако и в Лейпциге поэта нашего скоро настигли денежные затруднения. Касса его была пуста, потому что признанный им «повелитель», публика, отнеслась не очень-то благосклонно к журнальным его заслугам. И хотя «Thalia», с небольшим перерывом, просуществовала до 1794 года, но подписчиков было у нее совсем мало. Кернер и на этот раз выручил поэта, притом как нельзя более деликатно и великодушно. В письме от 8 июля 1785 года он пишет ему: «Никогда бы я не осмелился предложить тебе жить за мой счет, отлично зная, что если бы ты захотел работать из-за насущного хлеба, то, конечно, был бы в состоянии прокормить себя. Но прошу тебя, не откажи мне в счастии, по крайней мере, хоть на один год избавить тебя от необходимости работать из-за этого „насущного хлеба“». Тронутый поэт принял предложение друга и, временно освобожденный от ежедневных забот, провел в местечке Голис, в окрестностях Лейпцига, все лето в кругу добрых своих идеалистов-друзей. Тут пессимистическое настроение уступило место восторженному и светлому. Он тогда же написал известную свою оду «К радости», этот чудный гимн, прославляющий высокую братскую любовь к человечеству. В этом бессмертном стихотворении – вероисповедание Шиллера, изложение его философских взглядов. Оно вдохновило и одинаково бессмертное музыкальное произведение, – финал девятой симфонии Бетховена, – написанное гениальным композитором на текст шиллеровской оды.

Тут видим мы и те мужественные взгляды, и те практические идеалы, которые позже, в «Дон Карлосе», исповедует маркиз Поза. «Там, где является радость, люди становятся братьями. Обнимаю вас, миллионы, – этот поцелуй всему миру!» – восклицает поэт. Словно высокое открытие осенило его. «Терпимость, примирение, любовь ко всему человечеству – один отец для всех в надзвездном мире». Шиллер составил себе мистическую философию, всецело основанную на понятии о любви. Без веры в чистую бескорыстную любовь нет надежды на Бога, бессмертие и добродетель. Любя, создал Бог мир духов. Любовь – лестница, по которой мы поднимаемся к уподоблению Богу. Умереть за друга, за человечество – высшее деяние любви, которое поэт себе представляет.

В августе состоялась свадьба Кернера с Минной Шток, и он с женой уехал в Дрезден, куда вскоре последовал за ними и Шиллер. Из местечка Лешвиц, вблизи Дрездена, где у Кернера была дача и где гостил у них Шиллер, последний пишет Груберу: «Среди наших милых живу я здесь, как на небе». Тут поэт провел осень 1785 года, лето 1786 года и весну 1787 года и много работал. После усиленных подготовительных исторических занятий он совершенно переделал и окончил «Дон Карлоса», а также написал драматический отрывок «Мизантроп» и рассказ «Игра судьбы».

Кроме того, здесь же поэт задумал роман «Духовидец» и написал несколько статей для «Thalia», в числе которых особенно замечательны его «Философские письма». Последние передают попытки пламенного, восторженного, испытующего ума освободиться от тревожащей его неуверенности и старания его проникнуть в страшный мрак, тяготеющий над человеческой судьбой. По удачному выражению Куно Фишера, эти письма Шиллера – «философские гимны, ежеминутно готовые превратиться в поэтические».

Поэт излагает высоконравственные взгляды. Вера и надежда, говорит поэт, заключают сами в себе свою награду. Принося им жертвы, пусть человек не ждет в том мире за это возмездия, – он получает его уже здесь.

Главным произведением Шиллера, законченным им в Лешвице и Дрездене, была его драма «Дон Карлос», написанная пятистопным ямбом.

Действие драмы построено на хорошо известном мифе о любви дона Карлоса к Елизавете Валуа, первоначально обрученной с инфантом, а потом, из политических соображений, вынужденной сделаться женой отца его, Филиппа II. Драма, по собственным словам Шиллера, должна представить столкновение личной страсти с великим энтузиазмом, – энтузиазмом, воспламененным маркизом Позой. Последнему удается отвратить злополучную страсть Карлоса к королеве, внушив юному принцу стремление к иному идеалу, идеалу короля-патриота. Поза настаивает на том, чтобы дон Карлос тотчас же ехал освобождать Нидерланды от гнета и притеснений.

Трагедия состоит именно в неосуществлении благородных намерений Позы и дона Карлоса. Им, поперек их дороги, становится интригующая толпа царедворцев.

Маркиз Поза – личность идеальная, необычайно возвышенная, великодушная. Он, как сам про себя говорит, «посланник человечества». В знаменитой сцене с Филиппом Поза просто великолепен: ни на пядь не склоняется он перед всемогущим деспотом-королем и наотрез отказывается принять из рук его какое бы то ни было высокое положение и широкую власть.