Елена Сегал - Софья Перовская

Соня сжала губы, как всегда, когда думала о чем-нибудь неприятном.

— Боюсь, — призналась она, — что мой отец не согласится. Но нельзя упускать такой случай.

— Разумеется, — согласился Вася. — Ведь легче верблюду пройти в игольное ушко, чем женщине проникнуть в лабораторию.

Все засмеялись.

— Это скорее грустно, чем смешно, — заметила Анна Карловна.

— Посмотрите, — сказал Вася, который перелистывал «Дело», — здесь сообщается из Цюриха, что окончившая тамошний университет русская студентка Суслова получила диплом доктора медицины. Вот вытянутся лица у противников женского образования!

Все склонились над книжкой. Соня раскраснелась от волнения.

— Как хорошо! — воскликнула она. — Это у нас, кажется, первая женщина-врач.

Вася сел к окну и стал читать. За окном, над покрытой снегом крышей, клубился белый дым. Соня бессознательно следила за тем, как он выходил из закопченной трубы и поднимался вверх. Она не могла сосредоточить внимание на книге, потому что была слишком взволнована. Она думала о том, что рабство женщины кончается и через каких-нибудь двадцать-тридцать лет женщин-врачей будут считать уже не единицами, а сотнями, и тогда все поймут, наконец, что женщина способна на любую работу, на подвиг, на героизм.

Весной Лев Николаевич в сопровождении Варвары Степановны и Маши уехал за границу лечиться. Теперь уже никто не мог запретить Соне провести лето в Лесном вместе с Корниловой, Вильберг и Лешерн.

Они сняли две комнаты недалеко от Лесного института. Рядом, в той же даче, поселилась знакомая семья. Аларчинки могли быть спокойны: все обойдется без лишних сплетен и пересудов. А для сплетен материала хватило бы. Мало того, что девушки жили без старших, — вид они имели самый странный. Все четыре были стриженые. Вильберг носила синие очки. Корнилова щеголяла в мужских сапогах.

По утрам они всей компанией отправлялись в лабораторию качественного анализа. Химии Соня отдавала много времени, но не все. Ей хотелось за лето успеть побольше и по другим предметам. Она не могла простить себе, что, живя в Кильбуруне, недостаточно много работала, и старалась сейчас усиленными занятиями наверстать упущенное.

Но Соня напрасно упрекала себя в том, что приобрела в Кильбуруне мало знаний. Она приобрела там нечто более ценное — умение самостоятельно работать. Считая, что математику на курсах проходят слишком медленно, она предложила Саше Корниловой заниматься алгеброй вдвоем, без посторонней помощи. Саша только диву давалась, как легко Соня разбиралась в трудном учебнике, да еще на французском языке, как хорошо она умела объяснять — делать и для других ясным то, что несколько минут назад казалось совсем непонятным.

Соня и Саша с самого начала понравились друг другу, а теперь, живя в одной комнате, работая за одним лабораторным столом, читая одни и те же книги, сблизились еще больше.

В книгах они искали примеры для подражания, искали ответа на вопрос, как надо и как не надо жить. Новые люди — Рахметов из «Что делать?», Елена из тургеневского «Накануне». Русская женщина, не сломленная, не согнувшаяся, а выпрямившаяся во весь свой рост. Русский крестьянин, не поддавшийся злой жизни, а вступивший с ней в борьбу, — вот герои, судьба которых их больше всего интересовала.

С огромным интересом прочли они вместе первый том Лассаля, «Пролетариат» и «Ассоциации» Михайлова. Но самое сильное и в то же время самое тяжелое впечатление произвела на них книга Флеровского «О положении рабочего класса в России».

Прочтя эту книгу, они впервые представили себе, что дало России, русскому народу то, что полагалось называть «великой крестьянской реформой», впервые увидели воочию страшную картину бесправия, разорения, обнищания крестьянства.

По вечерам девушки отправлялись в парк и, гуляя по пустынным аллеям, вели долгие разговоры о том, что их волновало и занимало. Их сближали одни и те же пока еще смутные стремления. Они не знали еще, к чему стремиться, но уже хорошо знали, от чего отталкиваться. Жить замкнуто в узком семейном кругу, быть порабощенными родительской или супружеской властью не хотели на Соня, ни Саша. Жизнь эгоистическая, жизнь для себя, для собственного удовольствия тоже не нравилась ни той, ни другой.

Возвращались они домой поздно вечером. Солдаты, жившие в казармах совсем близко от парка, заговаривали с ними, нередко преследовали их грубыми шутками. Чтобы избавиться от этих шуток, они обзавелись мужскими костюмами. Соня выпросила у Васи рубашку, шаровары и высокие сапоги. Саша облеклась в пиджак и брюки своего двоюродного брата. В таком виде они сходили за подростков.

В конце лета аларчинки запечатлели свою жизнь в Лесном на фотографическом снимке.

Осенью вся семья поселилась вместе в тесной квартире на Малой Мещанской. Соне и Маше досталась проходная комната. Соня с грустью вспоминала о своей отдельной и, главное, отдаленной от остальных комнатке в мезонине. Здесь она постоянно боялась, как бы громкие голоса подруг не долетели до слуха отца.

Лев Николаевич вернулся больной и еще более раздражительный, чем всегда. Соне, привыкшей за лето к полной свободе, его замечания казались невыносимыми. И дело было не только в мелких придирках. Все, к чему стремилась Соня, шло вразрез со взглядами ее отца. Лев Николаевич ничего не имел против того, чтобы его дочь была образованной девушкой — веяния шестидесятых годов коснулись и его, — но Сонины мечты о самостоятельном заработке, Сонино желание распоряжаться своей судьбой выводили его из себя.

Она старалась поменьше бывать дома. Вечера проводила на курсах, кроме того, работала в математическом кружке, который собирался у одной из слушательниц — Анны Павловны Корба.

Соня обратила на нее внимание в первые же дни своего пребывания на курсах. Ее поразила не столько красота Анны Павловны, сколько то, что сама Анна Павловна не придавала никакого значения своей красоте. Она внимательно слушала лекции, усердно готовилась к ним дома. Познакомившись ближе, девушки стали вдвоем заниматься химией. Они с увлечением делали опыты в Сониной комнате, которую она на время превратила в лабораторию.

Математическим кружком руководил Страннолюбский — бывший учитель Софьи Ковалевской. В занятиях участвовали главным образом великовозрастные женщины. Соня среди них производила впечатление девочки-гимназистки. Но очень скоро, к их удивлению, оказалось, что девочка-гимназистка легко и быстро решает задачи, которые им, старшим участницам кружка, не под силу.

Страннолюбский, который уже раньше, на курсах, обратил внимание на молоденькую слушательницу с большим выпуклым лбом и пытливым взглядом серо-голубых глаз, сказал кому-то из своих знакомых, что у маленькой Перовской поразительные способности к математике. Соне передали лестный отзыв, и он не мог ее не порадовать.