Запасной - Принц Гарри, Герцог Сассекский
Что бы это ни значило, когда вы это слышали, вы понимали, что нужно сваливать. Или притвориться спящим.
Только совсем еще новички или совсем уж глупые мальчики обращались к Пэт со своими проблемами. Или, хуже того, с порезом. Она не забинтовывала порез, а стучала по нему пальцем или чем-то на него брызгала, из-за чего он болел еще в два раза сильнее. Она не была садисткой, просто казалась лишенной эмпатии. Это было странно, потому что она знала, что такое страдания. Пэт приходилось нести тяжелую ношу.
Кажется, больше всего проблем ей доставляли колени и хребет. Хребет ее был искривлен, а колени никогда не гнулись. Ходить ей было тяжело, ступени были пыткой. Спускалась она очень медленно. Мы часто стояли внизу, выделывая пируэты и гримасничая.
Следует ли уточнять, кто из мальчиков проявлял тут наибольший энтузиазм?
Мы никогда не боялись, что Пэт нас поймает. Она была черепахой, а мы были древесными лягушками. Но черепахе иногда везло. Она бросалась вперед и хватала одного из мальчиков. Потом этот мальчик получал изрядную выволочку.
Это нас не останавливало. Мы продолжали дразнить Пэт, когда она спускалась по лестнице. Овчинка стоила выделки. Меня радовали вовсе не издевательства над бедной Пэт, а возможность рассмешить приятелей. Было так приятно кого-то рассмешить, особенно учитывая, что сам я не смеялся уже много месяцев.
Возможно, Пэт об этом знала. Иногда она оборачивалась, видела, что я веду себя, как полнейший осел, и тоже смеялась. Это было самое лучшее. Мне нравилось смешить друзей, но больше всего я радовался, когда удавалось рассмешить всегда несчастную Пэт.
9.
Мы называли эти дни «днями обжираловки».
Кажется, это был вторник, четверг и суббота. Сразу после ланча мы выстраивались в очередь в коридоре, вдоль стены, и вытягивали шеи, чтобы рассмотреть стол с горами конфет. «Munchies», «Skittles», «Mars Bars» и, самое главное, «Opal Fruits». (Я очень расстроился, когда «Opal Fruits» поменяли название на «Starburst». Просто кощунство. Всё равно что переименовать Британию.
Только лишь при виде стола с конфетами мы едва не лишались чувств. У нас слюнки текли, мы обсуждали грядушую эйфорию от потребления «быстрых»' углеводов так же, как фермеры в засуху обсуждают прогнозы дождя. А я тем временем разрабатывал план, который позволил бы увеличить эффект от «быстрых» углеводов. Я возьму все свои конфеты «Opal Fruits» и слеплю их вместе в один огромный круглый леденец, который засуну за щеку. Леденец начнет таять, и моя кровь превратится в пенистый водопад глюкозы. «Всё, что может рука твоя делать, по силам делай».
Противоположностью дню обжираловки был день написания писем. Все мальчики должны были сесть и сочинить официальное письмо родителям. И в лучшие времена это была тяжелая работа. Я почти не помню то время, когда родители еще были не в разводе, так что приходилось проявлять чудеса дипломатии, чтобы написать им письмо, не касаясь их взаимных обид и грязных склок.
Дорогой папочка, как поживает мама?
Хм, нет.
Дорогая мамочка, папа говорит, что ты не...
Нет.
Но после маминого исчезновения день написания писем стал невыносимым.
Мне передали, что смотрительницы просят меня написать «последнее письмо» маме. Смутно помню, что хотел возразить, сказать, что мама жива, но не сделал этого из страха, что меня примут за сумасшедшего. Но к чему это? Мама прочтет письмо, когда перестанет прятаться, так что это - вовсе не пустая трата времени.
Вероятно, я что-то настрочил для проформы, написал, как я по ней скучаю, в школе всё хорошо, и так далее, и тому подобное. Наверное, я сложил его один раз и вручил смотрительнице. Помню, что сразу же пожалел, что не отнесся к сочинению письма более серьезно. Я пожалел о том, что не начал копать глубже, не рассказал матери о всх горестях, камнем лежавших у меня на душе, особенно - о сожалениях из-за нашего последнего разговора по телефону. Она позвонила ранним вечером, а ночью произошла авария, а я бегал с Уиллом и кузинами и не хотел прекратить игру. Поэтому я был с нею резок. Мне не терпелось вернуться к играм, и я просто бросил трубку. Мне очень хотелось бы за это извиниться. Очень хотелось бы найти слова, чтобы рассказать, как я ее люблю.
Я не знал, что поиски займут десятилетия.
10.
Через месяц меня ждали каникулы в середине семестра. Я наконец-то поеду домой.
Погодите-ка, нет, я не поеду.
По-видимому, папа не хотел, чтобы на каникулах я слонялся, как неприкаянный, вокруг Сент-Джеймсского дворца, где он жил большую часть времени после разрыва с мамой, а мы с Уиллом жили в течение времени, отведенного на проживание с папой. Его страшила мысль о том, кем я могу вырасти в этом большом дворце, брошенный на произвол судьбы. Он боялся, что я могу что-то мельком прочесть в газете или случайно услышать по радио. Более того, он боялся, что меня могут сфотографировать через открытое окно или в саду, когда я буду играть со своими солдатиками. Должно быть, он воображал, что репортеры попытаются со мной поговорить, будут выкрикивать мне вопросы. «Привет, Гарри, ты скучаешь по мамочке?». Нация находилась в состоянии истеричной скорби, но истерика прессы скатилась в психоз.
Хуже всего, что Уилла не было дома, чтобы присматривать за мной. Он был в Итоне.
Поэтому папа объявил, что возьмет меня с собой в запланированную рабочую поездку. В Южную Африку.
- Южная Африка, папа? Ты серьезно?
- Да, мальчик мой. Йоханнесбург.
Он собирался встретиться с Нельсоном Манделой...и со «Spice Girls»?
Я пришел в восторг. Но был озадачен. «Spice Girls», папа? Он объяснил, что «Spice Girls» дают концерт в Йоханнесбурге и пригласили президента Манделу, чтобы воздать ему дань уважения. «Прекрасно, - подумал я, - это объясняет, почему там будут «Spice Girls»...но что насчет нас?». Я не понимал. И не уверен, что папа хотел, чтобы я понял.
Правда заключалась в том,что штат
