В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан
Я наблюдал за тем, как мама надевает серьги. Она нарядилась в шальвар-камиз, который она обычно носила на свадьбы, что означало, что для нее эта вечеринка – очень важное событие.
Мама была убеждена, что ни один врач общей практики никогда не сравнится с доктором Джордж.
Решив пойти по стопам доктора Джордж, я хотел быть ее точной копией. Думал, что буду близко знаком со всеми своими пациентами, знать их семьи, каждый раз любезно спрашивать пациента о родственниках и вместе смотреть их фотографии из отпуска на телефоне. Однако довольно скоро я понял, что доктор Джордж работала в совсем другое время. Когда клиники стали больше, рабочая нагрузка увеличилась, и у врачей общей практики появились новые роли. Мне стало сложнее следить за жизнью каждого пациента. Если я хотел соответствовать требованиям, предъявляемым к современным врачам общей практики, мне нужно было найти компромисс.
Очевидно, что мне не суждено было стать вторым доктором Джордж, но я мог делать для своих пациентов все, что в моих силах, и находиться рядом с теми из них, кто был наименее защищен и особенно тяжело болен.
В числе таких пациентов была Эмили Эшворт.
Эмили было три года, когда мы впервые встретились. Ее мама, Венди, обратилась ко мне, поскольку у девочки было затруднено дыхание.
– Утром у нее посинели губы, и это просто от того, что она одевалась, – сказала Венди.
Я посмотрел на Эмили, чей взгляд переключился с матери на заинтересовавший ее предмет на столе. Она протянула руку, схватила мой отоскоп[4] и засунула ту его часть, что я вводил пациентам в уши, себе в рот.
Мы с ее мамой одновременно стали отбирать инструмент. Я подоспел первым.
– Это для ушей, а не для рта, – мягко, но настойчиво объяснил я, убирая отоскоп на дальний конец стола. Девочка посмотрела на меня и засунула в рот большой палец.
– Еще она пожаловалась на боль в груди, – продолжила Венди. – Во время завтрака Эмили сказала, что у нее болит грудь, и я заметила, что ей трудно дышать. Я не знаю, с чем это связано: с очередной инфекцией или ее заболеванием сердца.
У Эмили диагностировали проблемы с сердцем на УЗИ еще до рождения. Обследование выявило транспозицию магистральных сосудов – редкую, но очень серьезную патологию, при которой главные кровеносные сосуды, отходящие от сердца, расположены неправильно[5]. Это приводит к низкому содержанию кислорода в крови, поступающей от сердца к органам. После рождения у Эмили обнаружили ряд других врожденных пороков сердца, включая стеноз клапана легочной артерии, при котором отверстие клапана, контролирующего ток крови от сердца к легким, сужается и не открывается надлежащим образом. Иными словами, кровь Эмили содержала очень мало кислорода и в центре ее сердца было суженное отверстие.
Соответственно, девочка значительную часть своего детства проводила в больницах. Поскольку ей часто требовалось специализированное лечение, ее возили в отдаленные медицинские центры к нужным врачам. Она перенесла два хирургических вмешательства по коррекции направления кровотока, но они привели лишь к кратковременному улучшению ее состояния. Шунт, установленный для нормализации кровотока, был лишь временным решением проблемы, и в будущем Эмили требовалась тяжелая операция.
Да, у девочки были серьезные проблемы в анамнезе, и врачам общей практики обычно страшно работать с настолько сложными пациентами, но нельзя забывать, что такие люди, как и все остальные, подвержены привычным распространенным заболеваниям.
Поэтому, услышав топот копыт, логичнее думать о лошадях, а не о зебрах.
– Давайте проведем осмотр, – сказал я.
Эмили так привыкла к врачам и обследованиям, что она оказалась самым послушным трехлетним ребенком из всех, кого я когда-либо видел. Температура ее тела была слегка повышена, но в этом не было ничего страшного. Она подняла футболку, чтобы я мог прослушать грудную клетку. Я впервые прослушивал сердце Эмили стетоскопом и услышал громкий шум. Учитывая анамнез, в целом ничего странного. В легких было относительно чисто. Обычно я заглядываю детям в рот только в конце осмотра, поскольку они ненавидят, когда им прижимают язык деревянным шпателем. С Эмили все было по-другому: она открыла рот и высунула язык в ту секунду, как я достал ненавистную лопатку.
– Она к этому привыкла, – улыбнулась Венди.
Миндалины Эмили были увеличены и покрыты гноем.
– Думаю, причина найдена, – отозвался я. – У Эмили тонзиллит.
Я снова сел на стул.
– То есть дело не в сердце? – спросила Венди.
– Думаю, что нет, – я покачал головой. – У нее обычно синеют губы во время инфекции?
Венди кивнула.
– При инфекции, особенно если температура повышена, сердце работает напряженнее и быстрее, – пояснил я. – Сердцу Эмили и без того приходится непросто, так что дополнительная нагрузка приводит к небольшому посинению губ и носа.
– Да, специалисты в больнице говорили что-то подобное, – согласилась Венди.
– Думаю, Эмили нужны антибиотики, – сказал я, выписывая рецепт. Венди ничего не ответила. – Вы согласны, миссис Эшворт?
Венди опустила глаза и еле заметно кивнула.
– Мисс Эшворт. Я не замужем, – ответила она. – Больше не замужем.
– О, простите, мне стоило уточнить, – пробормотал я, чувствуя себя идиотом.
– Все в порядке.
Она продолжила смотреть вниз, но потом резко подняла взгляд, словно выйдя из транса.
– У нас все хорошо, да, Эмили? – спросила она весело.
Эмили проигнорировала ее вопрос.
– Вы живете вдвоем?
– Нет, у Эмили есть две старшие сестры, – сказала она не менее весело. – Нас четверо.
Я посмотрел на Эмили, которая сидела на стуле рядом со своей мамой. Ее короткие ножки не доставали до пола, и она болтала ими в воздухе.
– Вам, наверное, тяжело водить Эмили к врачам и успевать заботиться о двух других дочерях.
– Мы справляемся, – ответила Венди неубедительно. – Мы поддерживаем друг друга.
– У вас есть кто-то, кто вам помогает?
– Да. Мой отец живет недалеко, и у меня есть друзья.
– Мисс Эшворт, заботиться о ком-то непросто, – сказал я. – Предполагаю, вам трудно найти время для себя.
Это правда. Люди, которые заботятся о других, часто не имеют возможности отдохнуть и постоянно находятся в движении.
Венди посмотрела вдаль и хотела что-то ответить, но Эмили ее опередила.
– Мам, пойдем домой!
Венди взглянула на дочь и кивнула. Я дал им рецепт на антибиотики и встал, чтобы открыть дверь. В тот момент я решил, что мне нужно внимательно ознакомиться с картой Эмили. В ней было множество писем от специалистов, и я пообещал себе выделить время, чтобы изучить ее. Я должен был наблюдать за семьей Венди так же, как доктор Джордж наблюдала за своими пациентами.
Я пригласил следующего
