Антон Чехов - Письма Чехова к женщинам

Л. С. Мизинова – А. П. Чехову

9 января 1891 г., Москва

Вчера никак не могла достать Вам программу [46] , Антон Павлович, а сегодня хотя и достала, но отправить до 4-х часов не могла. Сегодня в Думе написала Вам длинное письмо, и хорошо, что не могла отправить, сейчас прочла его и ужаснулась – сплошной плач. Пишу Вам вот почему (конечно, это только предлог!); программа, которую я Вам посылаю, годится только для начальных школ, т. е. для трехклассных; для четырехклассных училищ, которых всего четыре, только теперь вырабатывается проект программы, и если выйдет удачно, то будет напечатан, поэтому я Вам достала все, что только в настоящее время есть. Как-то Вы добрались? Вероятно, уже успели 5 раз пообедать, поужинать и вообще отлично проводите время. Хандру свою, или попросту кислоту, Вы оставили в Москве и теперь чувствуете себя совсем «числивым», и как я Вам завидую; если бы я могла уехать хоть на Алеутские острова, то я тоже была бы щислива. Холод смертный; я простудилась страшно; 3 ночи не сплю сама и не даю спать другим из-за кашля, вчера опять кашляла с кровью (как раз на другой день Вашего отъезда). Бабушка сердится, что я выхожу и не берегусь, пророчит мне чахотку – я так и представляю себе, как вы смеетесь над этим. Вообще все очень скверно, но вместе с тем и хорошо. По приезде своем в Москву не забудьте съездить на Ваганьково, поклониться моему праху. Вчера была от 5 до 11 часов вечера у Ваших, все здоровы, Михаил Павлович вчера уехал, а мы с Машей сегодня смотрели «Новое дело» [47] , и вот я пишу Вам, вернувшись из театра, потому что спать не хочется, а также и потому, что знаю, что досажу Вам этим, придется читать столь нелитературное произведение, а досадить Вам мне очень приятно. Пиеса ничего себе, но другой раз я ее смотреть не буду. Отчего это такое, Антон Павлович, что утром я могла написать такое мрачное письмо, а теперь мне кажется, что все это вздор, что я писала.

Ну, очень я Вам уже надоела, простите, но раз я уж соберусь писать и пишу, то не могу сразу бросить. Ответа от Вас я, конечно, не жду, потому что я ведь только – Думский писец, а вы – известный писатель Чехов, но все-таки будьте здоровы и не забывайте

А. П. Чехов – Л. С. Мизиновой

11 января 1891 г., Петербург

Думский писец!

Программу я получил и завтра же отправлю ее в каторгу, т. е. на Сахалин. Большое спасибо Вам и поклон в ножки.

Насчет того, что я успел пообедать и поужинать 5 раз, Вы ошибаетесь: я пообедал и поужинал 14 раз. Хандры же, вопреки Вашей наблюдательности, в Москве я не оставил, а увез ее с собою в Петербург.

Вам хочется на Алеутские острова? Там Вы будете щисливы? Что ж, поезжайте на Алеутские острова, я достану бесплатные билеты Вам и Вашему Барцалу, или Буцефалу [48] – забыл его фамилию.

Отчего Вы хандрите по утрам? И зачем Вы пренебрегли письмом, которое написали мне утром? Ах, Ликиша, Ликиша!

А что Вы кашляете, это совсем нехорошо. Пейте Obersalzbrunnen, глотайте доверов порошок, бросьте курить и не разговаривайте на улице. Если Вы умрете, то Трофим (Trophim) застрелится, а Прыщиков [49] заболеет родимчиком. Вашей смерти буду рад только один я. Я до такой степени Вас ненавижу, что при одном только воспоминании о Вас начинаю издавать звуки а la бабушка: «э»… «э»… «э»…

Я с удовольствием ошпарил бы Вас кипятком. Мне хотелось бы, чтобы у Вас украли новую шубу (8 р. 30 к.), калоши, валенки, чтобы Вам убавили жалованье и чтобы Трофим (Trophim), женившись на Вас, заболел желтухой, нескончаемой икотой и судорогой в правой щеке.

Свое письмо Вы заключаете так: «А ведь совестно посылать такое письмо!» Почему совестно? Написали Вы письмо и уж думаете, что произвели столпотворение вавилонское. Вас не для того посадили за оценочный стол, чтобы Вы оценивали каждый свой шаг и поступок выше меры. Уверяю Вас, письмо в высшей степени прилично, сухо, сдержанно, и по всему видно, что оно писано человеком из высшего света.

Чтобы ей угодить,

Веселей надо быть.

Трулала! Трулала! [50]

И в высшем свете живется скверно. Писательница [51] (Мишина знакомая) пишет мне: «Вообще дела мои плохи – и я не шутя думаю уехать куда-нибудь в Австралию».

Вы на Алеутские острова, она в Австралию! Куда же мне ехать? Вы лучшую часть земли захватите.

Прощайте, злодейка души моей.

NB. Не жениться ли мне на Мамуне? Напишите мне еще три строчки. Умоляю!

Л. С. Мизинова – А. П. Чехову

13 января 1891 г., Москва

Сейчас только вернулась от Ваших. Меня провожал домой Левитан! Это письмо, верно, не будет так прилично, сухо и не будет носить отпечаток высшего света. Вы ужасно порадовали меня сегодня своим письмом. Этого счастья я и не ожидала. Если хотите меня сделать еще более щисливой, то напишите еще. Не обращайте внимания на почерк, я пишу в темноте и притом после того, как меня проводил Левитан! А вас кто провожает? Когда Вы наконец вернетесь, ведь и так Похлебина и я страдаем уж почти неделю.

Вчера вечером у меня была Маша, потом приехали Кувшинникова и Левитан. Что за дерзость приехать ко мне вместе! Вы бы так не поступили, я в этом уверена. В среду все Ваши будут у меня, если бы были Вы, то я бы была совсем щислива, я хочу справить свой девишник, потому что решила выйти замуж par dкpit [52] (только не за Trophim). Вы знаете, что я еще раз писала Вам и не посылала! У меня была тут неприятность, и я хотела просить Вас поискать мне место в Петербурге. Но теперь я отложила на неопределенное время. Вас, по-видимому, осаждают письмами. Бедный! И тем не менее я Вам все-таки пишу. Не обращайте внимания на то, как я Вам сегодня пишу, я щислива! А все-таки приезжайте поскорее, без великих людей скучно; я, должно быть, очень избаловалась обществом великих и выдающихся людей и поэтому скучаю.

Буцефал велит Вам кланяться и сказать, что он Вас нисколько не боится, потому что уверен во мне. Но все-таки не хочется умирать до Вашего приезда! Т. е. черт знает что я пишу!

Зачем Вы хандрите, начихайте на все, как делаю теперь я, ведь Вы всегда это мне говорили, а теперь, что – 17-го числа будем вспоминать Вас и будем щисливы этим.

Желаю Вам еще 28 раз поужинать, авось Вы будете сыты на целый год. А знаете, если бы Левитан хоть немного походил на Вас, я бы позвала его поужинать!! Как Вам понравилась маленькая Кундасова [53] – ведь Ольга Петровна привела ее к Вам для Вашего спасения! Если бы Вы были поумнее, то поняли бы и оценили бы. Вы, верно, ничего не поймете, что я пишу, но это будет даже хорошо. Я сегодня все старалась разобрать на свет то, что в Вашем письме зачеркнуто, но ничего не могла разобрать, Вы мне, надеюсь, скажете, когда приедете. Кажется, три строчки, о которых Вы пишете, написаны, Вы зеваете страшно, мне тоже хочется спать, а потому надо кончать. Как я Вам завидую, если бы Вы знали, Антон Павлович! Я совсем не хотела писать того, что пишет писательница! Где мне! Но вышло, что мы хотим одного – бежать…