Гина Каус - Екатерина Великая. Биография

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава I. Совершенно обычное явление

Человеческому разуму присуще задаваться вопросом о происхождении всякого исследуемого им явления, всякого феномена, которым он восхищается. Он хочет во что бы то ни стало уяснить себе, откуда данное явление взялось. Откуда берется молния, гром? Приливы и отливы? Индивидуальность и гений?

Последний вопрос сравнительно решался в те времена, когда наука еще смотрела на человеческую душу как на нечто, лежащее вне ее компетенции, и, благоговейно содрогаясь, чтила во всякой неповторяемой человеческой личности проявление Божественного начала. Но если каждый человек есть дитя своих родителей и только – в таком случае всё, что он собой представляет, можно, очевидно, найти у его родителей, и становится понятным, почему исследователь, сталкивающийся с незаурядной личностью, старательно изучает ряды ее предков, тщательно собирает, кусочек по кусочку, все то наследственное имущество, из которого данная личность, так сказать, создалась.

Среди крупных исторических личностей, разительно демонстрирующих всю тщету подобных профессорских изысканий, одной из характернейших является личность Екатерины Великой. Ни положительные, ни отрицательные ее качества, ни величие ее духа, ни безудержность ее темперамента не свидетельствуют о том, что она дитя своих родителей. Ни одна из многочисленных черт ее натуры – ни ее властолюбие, ни ее терпимость, ни ее отчаянная смелость, ни ее мудрость, ни ее великодушие, ни ее беспощадность, менее же всего ее гениальность и ее порочность – не могут быть найдены у кого-либо из ее предков.

Еще при жизни людям было не под силу установить связь между Северной Семирамидой и той маленькой Ангальт-Цербстской принцессой, в качестве каковой она появилась на свет Божий. Русская придворная сплетня считала ее отцом графа И.И.Бецкого – на том единственном основании, что этот граф Бецкий провел свои молодые годы при Цербстском дворе, а на старости, пребывая при русском дворе, пользовался особым уважением и благосклонностью Екатерины, относившейся чрезвычайно снисходительно к его многочисленным неприятным капризам. Происхождение от Бецкого, отнюдь не являвшегося выдающимся человеком, ни в какой степени не объяснило бы характера гениальной Екатерины. Оно могло бы разве только служить подтверждением наследственности ее порочности. Если Бецкий и впрямь был отцом Екатерины, то это значило бы, что ее мать, в первые же месяцы после своего выхода замуж и едва достигнув шестнадцатилетнего возраста, уже изменила своему мужу. В этом случае хоть одна черта многогранного характера Екатерины получила бы весьма тривиальное объяснение.

Гораздо более удовлетворительным разрешением вопроса "откуда?" является другая легенда, которая оживленно обсуждалась в середине прошлого века: легенда, согласно которой действительным отцом Екатерины являлся не кто иной, как прусский король Фридрих II. Принц де Линь упоминает об этой легенде в своих мемуарах. В одном из писем, адресованных саксонским посланником в Париж графу Сакену, о таком происхождении Екатерины упоминается как о бесспорном факте, а германский историк Сунгенгейм, отнюдь не являющийся легкомысленным сплетником, серьезно считается с этой гипотезой. Надо сознаться, что она представляется очень соблазнительной. Прежде всего она, несомненно, правдоподобна. Фридрих, в ту пору еще недовольный своей судьбой наследник престола, часто гостил в соответствующее время в Дорнбурге, где, по всем вероятиям, бывала и мать Екатерины. О частых, особенно же интимных встречах этих лиц ничего, впрочем, не известно. Но многие же, главным образом немцы, утверждают, что Екатерина обязана своими редкими удачами преимущественно стараниям Фридриха, а русские историки называют мать Екатерины "шпионкой на службе Фридриха Прусского". А как легко было бы объяснить гениальность Екатерины происхождением ее от гениального Фридриха! Это воистину красивая и заманчивая гипотеза, обладающая только одним существенным недостатком: отсутствием какой бы то ни было исторической основы. Не существует ни малейшего документа, который перенес бы эту красивую гипотезу из области возможного в область вероятного. Интерес, проявлявшийся Фридрихом по отношению к Екатерине, и интерес, проявлявшийся ее матерью по отношению к Фридриху, имели совершенно иные основания, отнюдь не романтического свойства, и о них в дальнейшем изложении будет еще немало речи.

Хочешь не хочешь, а приходится примириться с тем фактом, что отцом Екатерины действительно был именно невзрачный и незначительный князь Христиан-Август Ангальт-Цербстский из боковой линии фамилии Цербст-Дорнбург, один из тех маленьких владетельных князьков, которых насчитывалось в ту пору в Германии дюжины.

Христиан-Август ничем не отличался от прочих представителей своего рода, который может быть прослежен до пятнадцатого века. Подобно всем своим сородичам, Христиан-Август был посредственным "юнкером" без особых достоинств или пороков, отличавшимся средним честолюбием и искренней, непретенциозной религиозностью. Как и большинство этих юнкеров, он принимал в молодости участие в ряде походов, был хорошим солдатом, добросовестно и верно исполнявшим свои обязанности, не прославившись когда-нибудь особым подвигом. Ничто не задерживает и ничто не ускоряет предначертанной карьеры верного и храброго вассала прусского короля Фридриха-Вильгельма. На тридцать втором году жизни его производят в генерал-майоры и назначают командиром 8-го Ангальт-Цербстского пехотного полка, квартирующего в Штеттине, а вскоре затем и губернатором этого города. Он пользуется благосклонным расположением своего сюзерена, имеет не слишком богатый, но все же вполне приличный доход от своего маленького княжества, женится на принцессе соответствующего ранга и становится примерным супругом и не менее примерным отцом. Его жена Иоганна-Елизавета представляет собой несколько более сложный характер, что, впрочем, выясняется лишь впоследствии, так как в момент заключения брака ей едва минуло шестнадцать лет. Она четвертая дочь князя Гольштейн-Готторпского и воспитывалась при дворе своего дяди, владетельного князя Брауншвейга. В ту пору Брауншвейгский двор являлся самым значительным в Германии, он был гораздо пышнее и претенциознее, чем Берлинский двор скупого короля Фридриха-Вильгельма. Но Иоганна-Елизавета играла при этом дворе роль только бедной родственницы. Знатная родня – вот весь ее капитал, но она умеет использовать этот капитал и высоко его ценит. Она отличается необычайной фамильной гордостью и посвящает большую часть своего времени поддержанию родственных связей посредством корреспонденции и разъездов с визитами.