Арнольд Шварценеггер - Автобиография

Арнольд Шварценеггер

Автобиография

Моей Матери, Чарльзу Гейну и Джорджу Батлеру, чей искренний энтузиазм, энергия и талант преобразили культуризм и кого я имею честь иметь среди своих ближайших друзей.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Арнольд! Арнольд!»

Я слышу их голоса, моих друзей пловцов-спасателей, культуристов, тяжелоатлетов. Голоса раздаются с озера, где среди травы и деревьев идет тренировка.

«Арнольд! Давай!» — кричит молодой врач Карл, ставший моим другом в спортзале.

Было лето, мне исполнилось пятнадцать лет. Для меня это было волшебное время года, потому что в этот год я точно узнал, что я хочу делать в моей жизни. Это не было мечтой мальчика об отдаленном туманном будущем — сумбурные мысли о профессии пожарника, детектива, моряка, летчика-испытателя или разведчика. Я знал, что буду культуристом. Но это был не просто выбор. Я должен был стать лучшим культуристом в мире, самым великим, человеком с лучшим телосложением. Я не могу сказать, почему я выбрал культуризм, могу лишь утверждать, что сразу же полюбил его. Я полюбил его в первую же секунду, когда мои пальцы сомкнулись вокруг грифа и я почувствовал ощущение победы и восторга, подняв тяжелые стальные блины над головой.

Меня всегда привлекал спорт, благодаря примеру моего отца; высокого, крепкого человека. Сам он был мастером в ледовом карлинге. У нас была здоровая, крепкая семья, где ценилось поддержание формы, хорошая еда, здоровый образ жизни. Когда мне было десять лет, я по совету отца начал заниматься футболом. У команды была своя форма и регулярные тренировки три раза в неделю. Я с увлечением играл в футбол почти в течение пяти лет. Однако когда мне исполнилось тринадцать лет, командный вид спорта меня уже не удовлетворял. Я уже поворачивал на индивидуальный путь, мне не нравилось, что когда мы выигрывали игру, меня лично не выделяли. Единственный раз я почувствовал себя по настоящему вознагражденным лишь тогда, когда меня отметили как лучшего. Я решил попробовать себя в каком-нибудь одиночном виде спорта. Я бегал, плавал, занимался боксом; я участвовал в соревнованиях, метал копье, толкал ядро. Но, несмотря на определенные успехи, я чувствовал, что все это не то — не подходит. Однажды наш тренер решил, что тренировка с тяжестями будет полезна для поддержания хорошей формы футболистов.

Помню, как я в первый раз пришел в атлетический зал. До того я никогда не видел, как тренируются с тяжестями. Эти парни казались огромными и грубыми. Я вспоминаю, как ходил среди них, смотрел на мышцы, которых раньше никогда не видел и не знал, как они называются. Атлеты блестели от пота; выглядели они мощно. Передо мной было как раз то самое — моя жизнь, ответ на вопрос к чему стремиться. Выключатель щелкнул. Казалось, что я вдруг чего-то нашел, что я как будто шел по висячему мосту и, наконец, ступил на твердую землю.

Я начал тренировать с утяжелением только ноги — это было самое нужное для игры в футбол. Культуристы сразу же заметили, как я тяжело тренировался. Учитывая мой возраст, пятнадцать лет, я приседал с совсем неплохими весами. Они стали агитировать меня заняться культуризмом. Я был ростом шесть футов (182 см), худой, весил всего сто пятьдесят фунтов (67.5 кг), но сложение у меня было хорошее — атлетическое, и мышцы удивительно быстро отвечали на тренировку. Я думаю, что эти парни это заметили. Сложение у меня было такое, что в спорте успехи у меня получались легче, чем у сверстников. Но и тренировался я интенсивнее, чем мои товарищи по команде, потому что хотел большего, требовал большего от себя. В то лето культуристы взяли меня под свое покровительство, вместе с ними я занимался за озером около города Graz, в котором я жил в Австрии. Это была тренировочная программа просто для поддержания формы. Мы работали без тяжестей. Мы подтягивались на ветках деревьев. Держа друг друга за ноги, мы отжимались от земли. В тренировку входили такие упражнения, как поднимание ног, приседания, наклоны. Все это делалось с целью подготовить тело к тренировкам в зале.

Еще не кончилось лето, а я уже начал по-настоящему тренироваться с тяжестями. Раз уж я начал, продолжение не заставило себя долго ждать. Через два или три месяца, проведенных с культуристами, я буквально пристрастился к этому как наркоман. Ребята, с которыми я занимался, были гораздо старше. Karl Gerstl — врач, двадцать восемь лет, Kurt Manul — тридцать два и Helmut Knaur — пятьдесят. Каждый в какой-то мере стал для меня отцом. Я даже своего отца слушался меньше. Эти люди стали моими новыми кумирами. Я прямо-таки преклонялся перед ними, восхищался их размерами, их контролю над своими телами.

Я подошел к своим тренировкам с тяжестями через интенсивную базовую программу тренировок с этими культуристами. Часовая тренировка раз в неделю в футбольной команде меня совсем уже не удовлетворяла. Я записался, чтобы ходить в зал три раза в неделю. Мне понравилось, как холодное железо нагревается в моих руках, понравились звуки и запахи в зале. Я до сих пор люблю все это. Мне больше всего нравится слушать, как звенят тяжелые стальные блины, когда их одевают или снимают после работы со снарядом.

Я помню первую настоящую тренировку также отчетливо, как если бы это было прошлым вечером. Я приехал в зал на велосипеде, который находился примерно в восьми милях от городка, где я жил. Я тренировался со штангами, гантелями, тросовыми машинами. Ребята предупреждали меня, что у меня все будет болеть, но эти предупреждения никак на меня не подействовали. Я считал, что не следует придавать этому значения. Но потом, после тренировки, когда я поехал домой, я упал с велосипеда. Я так устал, что даже на руки не мог опираться, совсем не чувствовал ног: они одеревенели, да и сам я весь как будто окоченел — все тело у меня гудело.

Какое-то время я вел велосипед рядом, навалившись на него. Через полмили я попытался снова на нем ехать, и снова упал, так что дальше я просто вел его до дома. Такая была моя первая тренировка, но все равно мне это понравилось.

На следующее утро я даже руку не мог поднять, чтобы причесаться. Каждый раз, когда я пытался это сделать, возникала резкая боль в каждой мышце плеча и руки. Я не мог согнуть локоть. Пытался пить кофе и почти все разлил на стол. Я был абсолютно беспомощен.

«Что с тобой, Арнольд?» — спросила моя мать. Она отошла от печки и разглядывала меня.

«Что такое?» — она наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, пока убирала разлитый кофе. Я ответил: «Просто я приболел, у меня мышцы болят».

«Посмотрите на этого парня!» — она позвала отца. — «Посмотри, что он с собой сделал!» Вошел мой отец, завязывая свой галстук. Он всегда был очень аккуратен: черные причесанные блестящие волосы, прямая щетка усов. Он засмеялся и сказал, что это пройдет.