Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев

Сергей Нечаев

Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца?

Посмертная слава Антонио Сальери сродни незавидной славе Герострата. Однако, в отличие от поджигателя храма Артемиды Эфесской, Сальери такой скандальной известности у потомков не домогался. Во многом благодаря трагедии А. С. Пушкина, неотразимо воздействующей магией стиха и мысли, реальный исторический образ талантливого, высоко ценимого современниками и имевшего действительно большие заслуги музыканта превратился в нарицательное обозначение низкого интригана, коварного завистника, творческого импотента и угрюмого убийцы.

Лариса Кириллина

доктор искусствоведения

Тема эта, по многим измерениям своим — и документальным, и психологическим, и моральным, по значительности вовлеченных в нее исторических фигур — несомненно, заслуживает книги.

Борис Кушнер

профессор, поэт и публицист

Во имя истины и справедливости необходимо покончить с диффамацией музыканта. Следует без недомолвок и околичностей рассеять то ложное и наносное, что накопилось в сальериане, восстановить факты, непредвзято рассмотреть взаимоотношения капельмейстера с современниками и вдумчиво разобраться в разноречивых сообщениях. В этом заинтересована, прежде всего, история музыки, но также и история литературы. В этом горячо заинтересованы широкие массы любознательных читателей.

Борис Штейнпресс

музыковед

Предисловие

Откуда мы все черпаем информацию об Антонио Сальери? Подавляющее большинство людей — из произведения А. С. Пушкина «Моцарт и Сальери», которое многие «проходили» еще в школе.

«Моцарт и Сальери» А. С. Пушкина — это трагедия, очень глубокая, помеченная печатью мощного гения, хотя и небольшая по объему. Ее главная идея — вопрос о сущности и взаимоотношениях таланта и гения.

В свое время В. Г. Белинский написал:

«Есть организации несчастные, недоконченные, одаренные сильным талантом, пожираемые сильной страстью к искусству и к славе. Любя искусство для искусства, они приносят ему в жертву всю жизнь, все радости, все надежды свои; с невероятным самоотвержением предаются его изучению, готовы пойти в рабство, закабалить себя на несколько лет какому-нибудь художнику, лишь бы он открыл тайны своего искусства. Если такой человек положительно бездарен и ограничен, из него выходит самодовольный Тредьяковский, который и живет, и умирает с убеждением, что он — великий гений. Но если это человек действительно с талантом, а главное — с замечательным умом, со способностью глубоко чувствовать, понимать и ценить искусство — из него выходит Сальери».

Вряд ли Белинский много знал о реальном Антонио Сальери. Будучи литературным критиком, он анализировал произведение Пушкина. И он соединял для себя реального Сальери и Сальери литературного. Соединял настоящего человека и придуманный персонаж. К сожалению, так поступают очень многие…

В. Г. Белинский пишет:

«У Сальери своя логика; на его стороне своего рода справедливость, парадоксальная в отношении к истине, но для него самого оправдываемая жгучими страданиями его страсти к искусству, невознагражденной славой. Из всех болезненных стремлений, страстей, странностей самые ужасные те, с которыми родится человек, которые, как проклятие, получил он при рождении вместе со своей кровью, своими нервами, своим мозгом. Такой человек — всегда лицо трагическое; он может быть отвратителен, ужасен, но не смешон. Его страсть — род помешательства при здравом состоянии рассудка. Сальери так умен, так любит музыку и так понимает ее, что сейчас понял, что Моцарт — гений, и что он, Сальери — ничто перед ним. Сальери был горд, благороден и никому не завидовал. Приобретенная им слава была счастьем его жизни; он ничего больше не требовал у судьбы, — вдруг видит он «безумца, гуляку праздного», на челе которого горит помазание свыше».

Итак, с подачи Пушкина Белинский утверждает, что Сальери — ничто по сравнению с Моцартом. К сожалению, так же считают очень многие. Но при этом так считающие люди в подавляющем большинстве ничего не знают о реальном Антонио Сальери и никогда не слышали его музыку.

Русский литературовед Д. Н. Овсянико-Куликовский в своей книге о Пушкине, изданной в 1909 году, пишет:

«Моцарт и Сальери», вместе с другими «драматическими опытами» Пушкина, справедливо причисляется к совершеннейшим созданиям его гения. Трудно представить себе художественное произведение, которое было бы, при меньшем размере, богаче содержанием».

И это действительно так. Только в этом-то как раз и заключается главная проблема.

Д. Н. Овсянико-Куликовский продолжает:

«Это не ребус, который еще нужно разгадать. Моральная мысль произведения обнаруживается сама собою. Психология зависти, как страсти, исчерпана в монологах и репликах Сальери, а изображение и истолкование натуры и гения в лице Моцарта должно быть признано одним из самых удивительных, истинно гениальных откровений Пушкина».

По мнению Д. Н. Овсянико-Куликовского, в произведении Пушкина есть лишь единственный недочет — «читателю может прийти в голову, будто сам Пушкин разделяет мнение Сальери, что Моцарт, как гений, — «гуляка праздный», что его гениальность избавляет его от необходимости работать, совершенствоваться, и его творчество обходится ему даром, являясь исключительно плодом какого-то «наития», какого-то непонятного чудесного «вдохновения»».

И получается, что литературоведу даже не приходит в голову, что «недочетом» может быть и другое — что литературный персонаж, взявший имя реально жившего человека, не соответствует сути этого человека, наводит на него напраслину,