На литературных перекрестках - Николай Иванович Анов

На литературных перекрестках

ВСТРЕЧИ С ГОРЬКИМ

Переписав набело на страничках, вырванных из ученической тетради, рассказ «Смерть Агаши», я вложил тоненькую рукопись в конверт и вывел адрес:

СПб. Ивановская улица, 11, кв. 8, редакция газеты «Путь Правды».

После этого письма, имевшего в моей литературной жизни исключительное значение, прошло почти шестьдесят лет.

«Смерть Агаши» — это был второй мой рассказ, опубликованный в «Правде». Человек редкой душевной чистоты, секретарь редакции Конкордия Николаевна Самойлова, красивая женщина с правильными чертами лица, сказала мне, когда я пришел узнать о судьбе рукописи:

— «Смерть Агаши» напечатаем. Пишите и приносите еще. И подумайте над рассказом для сборника пролетарских писателей. Его задумал выпустить Максим Горький! — многозначительно закончила она.

Через несколько дней я жадно перечитывал свое несовершенное произведение, напечатанное в газете «подвалом», и, окрыленный успехом, принялся сочинять новый рассказ, плохо еще веря, что его будет читать сам Горький.

Первый сборник пролетарских писателей, о котором говорила Самойлова, издательство «Прибой» выпустило весной 1914 года. Предисловие к нему написал Алексей Максимович. К большому моему огорчению, составитель забраковал слабый рассказ, над которым я упорно трудился несколько дней, надеясь на его опубликование в сборнике. Вместо него я увидел рассказ «Смерть Агаши», перепечатанный из «Правды».

С волнением и тайной гордостью я вчитывался в написанное любимым писателем предисловие к сборнику. Сейчас оно, с некоторыми сокращениями, вошло в полное собрание сочинений М. Горького, и я могу уточнить строчки, особенно запавшие тогда в душу. Алексей Максимович» обращаясь к участникам сборника, писал:

«…Вы, мне думается, все-таки можете сказать, не кривя душою, что этот ваш сборник интересен, вам есть чему порадоваться, и — кто знает будущее? — возможно, об этой маленькой книжке со временем упомянут, как об одном из первых шагов русского пролетариата к созданию своей художественной литературы».

Оглавление книжки начиналось с имени М. Горького, а дальше следовало десятка три имен писателей-«правдистов». Среди них было и мое, автора рассказа «Смерть Агаши».

Это была моя первая встреча начинающего писателя с Алексеем Максимовичем Горьким, з а о ч н а я  встреча на страницах книги, ставшей ныне большой библиографической редкостью.

После долгого пребывания за границей Горький в 1914 году вернулся в Россию. Общественность столицы отмечала его возвращение горячо и разнообразно. Так, например, петроградские литераторы решили своими силами поставить в театре Л. Б. Яворской пьесу «На дне». Выступление «художественной самодеятельности» столичных писателей было затеяно неспроста: по городу быстро распространилась весть, что в театр приедет Горький. Этого слуха оказалось вполне достаточно, чтобы билеты были распроданы в течение нескольких часов. В чаянии увидеть Алексея Максимовича я приложил все силы, чтобы попасть на этот спектакль, в котором (за исключением одной лишь Л. Б. Яворской, игравшей «девицу» Настю) все роли исполняли любители-писатели.

До сих пор остался в памяти один горьковский Лука, вероятно, потому, что эту роль не хуже профессионального актера играл известный в то время беллетрист Евгений Чириков.

В театр пришли студенты в косоворотках, было и немало «сознательных рабочих» (в те годы существовал такой термин). Среди них, несомненно, были большевики. После третьего акта, перед поднятием занавеса, когда в зрительном зале погас свет, неведомо откуда, словно из подполья, раздался четкий молодой голос, звучно прочитавший краткое приветствие «буревестнику революции» — Максиму Горькому. Это была своеобразная политическая демонстрация — иную устроить было невозможно в военное время. Зрители шумно зааплодировали. В этот момент подняли занавес, в зале сразу стало светлее, и в среднем проходе замаячила грузная фигура встревоженного пристава, направляющегося к выходным дверям.

Когда спектакль закончился, в вестибюле, возле вешалок, появилось много полицейских и шпиков. Горький в театр не пришел, был замят работой. Зрители, собравшиеся ради Алексея Максимовича, с чувством разочарования и досады расходились в тот вечер по домам.

Чествование «буревестника революции» происходило в Большом зале Петроградской консерватории 6 марта 1915 года. Огромные афиши, расклеенные по всему городу, извещали о предстоящее грандиозном концерте, весь сбор с которого предназначался в пользу лазарета для раненых и больных воинов. Видные писатели и поэты, жившие в столице, согласились принять участие в этом концерте. Среди громких писательских имен выделялось имя Максима Горького, набранное крупным жирным шрифтом. Афиша заканчивалась загадочной строчкой, непривычной для петроградцев: «О месте продажи билетов будет объявлено особо».

Через несколько дней либеральные газеты оповестили своих читателей о предстоящем концерте с участием Горького, указав место и порядок приобретения билетов. Устроители нашли хитроумный способ избежать многотысячной очереди у билетной кассы. Желающим попасть на концерт предлагалось сделать заявку почтовой открыткой для предварительного участия в лотерее по розыгрышу «счастливых» билетов.

Прочитав газетную заметку, я отправил по указанному адресу десять открыток, предусмотрительно подписав их разными фамилиями. Расчет оказался безошибочным. Девять моих заявок вышли «в тираж», а на одну пал «выигрыш», давший право приобрести два билета и увидеть изумительный концерт. В нем участвовали знаменитые артисты. Пели Собинов, Смирнов и Нежданова, танцевали Карсавина и Преображенская, выступали артисты Мичурина-Самойлова, Корчагина-Александровская, Варламов, Давыдов, Горин-Горяйнов, читали свои произведения Леонид Андреев, Куприн, Блок, Бальмонт.

По программе концерт должен был закончиться выступлением Горького.

Алексей Максимович вышел на освещенную сцену, и в зрительном зале забушевала буря аплодисментов. Молодежь неистовствовала, отбивая ладони и надрывая до хрипоты горло. Длинноволосый студент, судя по тужурке — политехник, сидевший рядом со мной на галерке, вскочил на сидение и, сложив руки рупором, уже не кричал, а стонал, весь посинев от натуги:

— Горь-кий! Го-о-орький!!!

Я видел в бинокль высокую, немного сутуловатую фигуру писателя и старался запомнить его лицо, известное мне лишь по портретам. Алексей Максимович хмурился и терпеливо ожидал, когда стихнет шум. Несколько раз он делал попытку поднять книжку с намерением приступить к чтению. Но сразу же вспыхивала новая буря аплодисментов и восторженных криков, заставлявшая его беспомощно опускать руку. Наконец в зале наступила тишина, и Алексей Максимович начал читать отрывок из повести «Детство». Читал он тихо, глухим голосом. На галерке его не было слышно, но мы видели живого Горького, и этого было для нас, поклонников его таланта, вполне достаточно.