Охотники за привидениями и ледяной призрак - Корнелия Функе
Том затормозил и перевёл дух.
– Это тебе не поможет! – крикнул он и дрожащими пальцами отпер дверь.
Затем Том включил кассетный магнитофон на полную громкость и в громовом сопровождении оркестра ворвался в кладовую.
– Айюу-у-ух! – завопило привидение и, колыхаясь, забилось в дальний угол.
Том включил совсем недавно вкрученную электрическую лампочку. Пафф! Она разлетелась на мелкие осколки.
«Ничего, – подумал Том. – Сейчас я его!»
– Аа-арг! – икнуло привидение и окрасилось в голубоватый оттенок.
Наверняка это подействовали духи Лолы. Том всё дальше продвигался вглубь тёмной кладовой. Тут у магнитофона сели батарейки. И как отчаянно ни тряс его Том, магнитофон больше не издал ни звука. Неприятность. Большая неприятность!
Привидение тотчас осмелело и выросло до потолка.
– У-у-у-у-у-а-аха-ха-хаха! – торжествующе вопило оно, раздулось и выплюнуло на зеркало противную жёлтую слизь. А потом с отвратительной ухмылкой ринулось на Тома.
«Нужно отступать!» – решил Том, но заметил, что снова прилип к полу. А его сменная обувь осталась валяться на лестнице наверху.
– И-и-и-и-и-э-э-эхъя-а-а-а! – ликовало привидение. Оно потянулось к мальчику ледяными пальцами – и с жалобным воплем отпрянуло назад.
Грелка. 2:0 в пользу Хедвиг Кюммельзафт.
– Ха, рано радовалась, гадость ты такая! – крикнул Том и достал из кармана сырое яйцо. – А у меня есть для тебя ещё кое-что!
Клатч! – он попал яйцом точно в привидение.
– А-ай-ай-ай-и-и-и! – взвыло оно и принялось как безумное оттирать с себя перепачкавшее его яйцо.
А потом начало всхлипывать – и скукоживаться. В конце концов привидение стало на голову меньше Тома.
– Убирайся вон из нашей кладовки! – крикнул Том. – И быстро!
– Нет, нет, нет, не-е-ет! – захныкало привидение, прижав к лицу перепачканные яйцом пальцы. – Ой-ой-пощади-и-и, о-о-о, спаси-помилуй!
Том озадаченно поправил очки.
– Куды-ж мне, беднуму, пудать-си-и-и-и! – причитало привидение, безумно ворочая своими ядовито-зелёными глазами.
Про плачущие привидения Хедвиг Кюммельзафт ничего не говорила Тому. Он ошарашенно сел на ящик из-под напитков. Может, у привидения был такой специальный приём? Правда, в этот момент оно не выглядело таким уж опасным. Привидение даже поблёскивало розовым.
– А ты всегда жил здесь? – спросил Том.
– Какуе та-а-ам! – Привидение шмыгало носом. И вдруг на миг, рассердившись, опять приобрело противный оттенок плесени. – Думаешь, мне шибку нравится жить в этуй мрачнуй кладувке пудвала третьего класса? Но, эх, – привидение снова захлюпало носом, – что ж мне ещё устаёт-си-и-и?
– Как так? – удивился Том. – А где же ты жил раньше?
– Не твуё дело! – сказало привидение и замерцало, как перегорающая электрическая лампочка: – Тебя не касает-си-и-и!
– Ну и ладно, тогда пошёл вон отсюда! – рассердился Том. – А то я сейчас притащу сюда целую упаковку яиц, десять штук.
– Это шанта-а-аж! – захныкало привидение, а потом возмущённо заворочало глазами. – Изыди, к чёрту, тьфу! Какуй у тебя прутивный характер. Моя исту-у-урия слишкум траги-и-ична, чтобы её расска-а-азывать.
– Давай-ка выкладывай! – распорядился Том. Его уже разбирало любопытство.
– Ну ла-а-адно, – согласилось привидение, продолжая оттирать с себя яичные следы. – Но пусле этуго ты мне разрешишь здесь уста-а-ать-си-и-и.
– Посмотрим, – неопределённо ответил Том. – Сперва расскажи!
– Тьфу на тебя! – пробормотало привидение. Но потом опустилось на стопку старых газет и начало…
Жуткая история
В переводе на человеческий язык то, что узнал Том, звучало бы приблизительно так…
Собственно родиной этого привидения была старинная вилла на краю города. Там оно и куролесило. Дом был тёмный и сырой, с гулким эхом в холле и робкими обитателями, которых так весело было пугать. Короче, привидение предавалось там полному и безраздельному счастью, пока однажды в пятницу…
– Это случилось незадулго до рассвета, – рассказывало привидение, сопя. – Я как раз субирался уже закунчить курулесить и хутел идти спать, тут-то он и пуявился. Страшный призрак. Жуткий и пудлючий, у-у, такуй пудлый! Мне, гуворит, понра-а-авился этот дом! Просто схватил меня за шкирку и выкинул на крышу. Пусле этуго набрал вуздуха и сдул меня с крыши дулой. Из муего субственнуго дома!
Всхлипывая, привидение уменьшилось ещё больше. Но ни одна слезинка не выкатилась из его глаз, только чуть-чуть серебряной пыли.
Дыхание огромного призрака донесло привидение аж до улицы Тома. А тут уже светать начало, и привидение нашло самый тёмный, самый старый дом и скользнуло в подвал.
– Дверь в эту кладовку пахла так сублазнительно пауками и мукрицами, – всхлипывало привидение, а потом заломило свои бледные руки: – А теперь меня пругуняют и утсюда. Что теперь станет со мнуй?
Том снял очки и протёр их. Он всегда так делал, когда был в смятении и не знал, как быть. Его начала мучить совесть.
– А имя-то у тебя есть? – спросил он. – Или называть тебя просто «Привидение»?
– Звать-то меня Ху-ху-хуго, – шмыгало носом привидение.
– Не, ну а что, не такое уж и страшное имя, – сказал Том и снова надел очки.
– И что с туго? Что мне пульзы от муего имени? – обиженно произнёс Хуго. – А тебя как звать?
– Том.
– Ну и тоже ничуть не лучше! – сказал Хуго и снова начал тихонько поскуливать.
– Хватит уже! У меня есть идея, – заявил Том. – Я знаю одну женщину, она очень хорошо разбирается в привидениях. Это она мне рассказала, как тебя, э-э… – Он покраснел. – Ну, то есть чего привидения не любят, про это всё я знаю от неё.
– Ага, сырые яйца, к примеру, – проворчал Хуго и тут же покрылся своим сердитым цветом плесени.
Том смущённо поправил очки:
– Да ладно тебе. Но, может, эта женщина знает, как прогнать из твоего дома огромного призрака.
– Ты так думаешь? – прошептал Хуго. И принялся взволнованно колебаться туда-сюда. – Ты правда так думаешь?
– Завтра же я у неё спрошу, – пообещал Том. – А ты веди себя тут внизу тихо, ясно? Из-за твоей слизи в подъезде Ризенпампель выйдет из себя!
– А-а-а-ах! – выдохнул Хуго и обиженно забился за ящик с картошкой.
Том, зевая, поднялся из подвала наверх и, не ожидая больше никакой опасности, открыл дверь в подъезд.
– Ага, Том Томский! Вот кто это натворил! – прогремел над головой мальчика хорошо знакомый голос, и в следующий момент ноги Тома уже беспомощно болтались в воздухе. – Ну погоди, озорник! – рычал Эгон Ризенпампель, почтенный смотритель дома. – Теперь тебе придётся всё здесь оттирать, на коленях будешь ползать. А вот это вот, – он выхватил из рук Тома кассетный магнитофон, – шум, нарушающий покой жильцов, даже если ты прячешься с ним в подвале!
– Отпустите меня! – отбивался Том руками и ногами. – Я ничего не сделал!
– Ах, та-а-ак? – шипел Ризенпампель, и это шипение звучало куда более грозно, чем его крик. – Тогда взгляни-ка на мой коврик. И на лестницу вот тут. Ну? – Он тыкал трепыхавшегося Тома в лужицы слизи, которые остались от привидения. – Это, по-твоему, не свинство?
– Это не я! – негодовал Том. – Сейчас же отпустите меня, иначе я буду кричать!
– Ну попробуй, – сказал Ризенпампель и широко ухмыльнулся. – Тогда тебе придётся ещё объяснять родителям, что ты делал в полночь в подвале.
Том в ярости кусал губы. Проклятие! А как он объяснит им
