Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори
Месье Бланш был камердинером, которого Гастон делил с Жоржем. Он наверняка найдёт что-нибудь по новому размеру Гастона. А может быть, даже замаскирует изменения.
* * *Одетый в старый костюм Жоржа, Гастон направился в кабинет отца. Хотя его брат носил тёмно-синий камзол и эти брюки два года назад, всё равно на новой фигуре Гастона они сидели довольно свободно – обидное напоминание, что, даже несмотря на последнее колдовство Агаты, по комплекции старший брат всё ещё уступал младшему.
Бланш засыпал его вопросами по поводу столь стремительного возмужания и не отстал, пока Гастон не признался, что принимал эликсир роста, который матушка добыла у знаменитого странствующего целителя. Он объяснил камердинеру, что пил снадобье несколько недель и что в наставлениях так и сказано: результат проявится в течение одной ночи после того, как лечебные вещества накопятся в организме. Бланш, который, как заключил Гастон, был не лишён предрассудков, поверил в эту историю и с охотой принялся подыскивать сапоги, которые подошли бы на внезапно выросшую ногу наследника замка.
Но даже в новом облачении Гастон чувствовал себя карликом, когда приблизился к резной деревянной двери отцовского кабинета. Его редко вызывали к отцу, чтобы сделать выговор. При мысли об этом Гастон разозлился. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ну конечно же, как только Гастон объяснит, что не имеет отношения к пропавшей табакерке, отец тут же уволит оклеветавшего его слугу. Разве может быть иначе?
Гастон постучал по двери костяшками пальцев, и изнутри раздался громовой голос отца:
– Войдите.
Гастон открыл дверь и шагнул в комнату. Обитые тёмными деревянными панелями стены, каменный камин, чучела животных напомнили Гастону охотничий домик. Юноша поднял глаза на голову кабана, висевшую позади отцовского стола, лучи дневного солнца осветили острые клыки, один из которых успел проткнуть отцу ногу, прежде чем тот застрелил животное. Гастон сдержал дрожь. Отвратительная свинья со спутанной чёрной шерстью и диким взглядом всегда немного пугала его.
Отец сидел за столом красного дерева, склонившись над конторской книгой с усыпанными цифрами страницами. Не поднимая, головы, он указал на стул с прямой спинкой, стоящий напротив:
– Сядь.
Гастон повиновался, испытывая облегчение от того, что отец не видел, как он вошёл. Каким бы рассеянным он всегда ни был, но явно заметил бы физические изменения в собственном сыне. По крайней мере, сидя Гастон мог попробовать съёжиться, чтобы по возможности скрыть внезапные перемены.
Повисла тишина. Гастон пытался заставить себя сидеть спокойно. Пальцы его непроизвольно стучали по подлокотнику, и он сжал руку в кулак. Часы над каминной полкой громко и чётко тикали. Гастон нетерпеливо стучал ногой, но наконец не выдержал и выпалил:
– Отец? Вы хотели поговорить со мной?
Отец положил между страницами красную ленту в качестве закладки и захлопнул книгу. Когда он поднял голову, лицо у него было совершенно бесстрастным, пугающе непроницаемым.
– Полагаю, тебе известно, что у меня пропала драгоценная табакерка?
– Да, – ответил Гастон, но слово прозвучало скорее как вопрос. Он, хоть убей, не мог вспомнить, как выглядели отцовские табакерки.
– Я говорю о старинной вещице, которую унаследовал от отца, с крышкой, усыпанной изумрудами и чёрными бриллиантами. – Отец соединил кончики пальцев, показывая треугольник. – Она очень ценная.
– Понимаю, – ответил Гастон, хотя никак не мог взять в толк, о чём речь.
– Может, ты скажешь мне, когда видел её в последний раз? – спросил отец.
Какая чушь! С чего бы ему вдруг интересоваться каким-то старьём, пропахшим табаком?
– Я никогда -её не видел! Я вообще не помню ни одну из ваших табакерок. Можно мне идти? – Юноша опёрся о подлокотники и приподнялся.
– Сядь, Гастон, – приказал отец, кладя большие ладони на стол.
Гастон опустился на стул и едва удержался от досадливой мины.
– Когда ты попросил выдать тебе карманные деньги вперёд, чтобы помочь сиротам, у меня были определённые подозрения, но я выполнил твою просьбу. – Отец наклонился вперёд. – Если тебе понадобилось больше денег, ты мог бы просто обратиться ко мне. Не было необходимости...
Гастон прервал его:
– Я ничего не брал.
– Сын, тебя видели, когда ты входил в кабинет в моё отсутствие. Никому не позволено находиться здесь без меня.
– Кто меня видел?
– Не важно. – Отец снисходительно махнул рукой. – Надёжный человек.
Гастон похолодел. Всё как обычно: его вина установлена ещё до того, как он вошёл в комнату. Совсем как в детстве: новая игрушечная карета Жоржа оказалась сломанной на следующий день после Рождества. Тупица пустил её по перилам лестницы и наблюдал, как она пролетит вниз и разобьётся на части на каменном полу. Гастон, конечно, был там и мог бы остановить его. Но так было веселее. Не его вина, что он стал свидетелем глупости младшего брата.
Потом у Гвен пропала любимая музыкальная шкатулка, а через некоторое время её нашли закопанной на клумбе в саду. Этого Гастон тоже не делал, хотя, возможно, и подсказал идею впечатлительному Жоржу. В обоих случаях Гастона наказали, а Жоржа отправили в постель, любовно погладив по головке.
Отец взял стопку бумаг и небрежно опустил её на стол – он уже переключил внимание на более важные дела.
– Верни табакерку, Гастон, и забудем об этом.
Юноша вскочил, напрягая мускулы.
– Мне нет никакого дела до вашей дурацкой табакерки! Зачем мне красть? У меня есть всё, что нужно.
Отец прищурился.
– Возможно, ты взял её не для себя.
Гастон сделал порывистый вдох. Должно быть, он имеет в виду Агату. Неизвестный клеветник знает о его привязанности к девушке. И всё же как смеет отец подозревать именно его?
– Это возмутительно! Говорю вам, я ничего не брал. Ещё не хватало, чтобы меня обвиняли на основании слов прислуги! – Гастон ударил кулаком по столу, и раздался звонкий треск.
– А кто говорит про прислу... – Отец ошеломлённым взглядом обшарил фигуру Гастона. – Что это... ты... вырос?
Кипя от негодования, Гастон ответил:
– Да. Рад, что вы заметили. – Он развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Пусть отец знает, что он больше не то слабое дитя, которым он пренебрегал столько лет. Он стал мужчиной, наследником и требует уважения к себе. И у него есть тайное оружие. С помощью Агаты он им всем покажет, где раки зимуют.
Глава 15
Агата
– ОНА НЕ ПРОСЫПАЕТСЯ, – сказала мадемуазель Гвен. – Я пыталась кричать ей в ухо, трясла её так, что зубы стучали. Никакой реакции.
– Ну, по крайней мере, она дышит, – сказала Ленора.
Агата слышала их голоса, но не отвечала. Не могла двигаться. Не хотела. Она чувствовала себя невесомой. Умиротворённой. Завёрнутой в уютный кокон, качающийся на ласковом ветру.
– Нужно её разбудить. Что, если сегодня приедет с визитом Ансель? Он разговаривал со мной вчера вечером!
– Давно она спит?
– Не знаю! Я нашла её, когда вернулась после приёма гостей. – Трагический вздох. – Сначала Месни пытались похитить её – словно Молли кто-то может помочь, – а теперь это. Разбуди её, Ленора!
Тепло тёмного туннеля тянуло к себе сознание Агаты, звало её снова в забытьё, к безопасности и безмятежности. Если она поспит ещё несколько мгновений...
Резкая вонь обожгла ноздри девушки, и она закашлялась, грубо вырванная из уютного, лишённого грёз оцепенения. Агата подалась вперёд, хватая ртом воздух и не в силах восстановить дыхание.
– Извини, Агги, – сочувственно произнесла Ленора. – Я знаю, что нюхательная соль – штука неприятная.
Агата открыла глаза и увидела Ленору, которая внимательно осматривала её лицо.
– Что случилось? Ты больна?
– Вот. – Мадемуазель Гвен сунула в руки Агги чашку. – Выпей.
Агата взяла чашку и отхлебнула горький холодный чай.
– Хочешь печенья? – спросила Ленора.
