Эви и животные - Мэтт Хейг
Но сейчас в её крови бурлило больше адреналина и решимости. И сдаваться она не собиралась. Лакричная темнота вдруг обернулась вспышкой света, и Эви посмотрела на мир глазами улитки. Она увидела огромное человеческое лицо с закрытыми глазами и почувствовала жизненную энергию слизняка, глубокую и неторопливую. Всё её тело сотрясала тихая дрожь: она волновалась.
Эви отыскала воспоминания о птице – большой чёрной вороне, которая опустилась на землю совсем рядом с улиткой. С каждой секундой находиться в её сознании было всё тяжелее. Но Эви упорно рылась в памяти улитки, пока не увидела человеческие ноги в штанах цвета хаки. Какой-то мужчина постучал в дверь, и папа Эви открыл.
Девочка не слышала, о чём они говорят, потому как улитки ничего не слышат. Что взять с брюхоногих?
Лица человека она тоже не разглядела. Поначалу в поле зрения улитки попали только штаны – такие обычно носят на войне или в джунглях.
Потом она увидела его правую руку, на пальце которой блеснуло кольцо с совереном. Но не кольцо привлекло внимание Эви, а жуткая татуировка – чёрная змея с распахнутой пастью и высунутым языком. Девочка узнала её. Она уже видела руку со змеёй во сне.
А затем ноги мужчины – вместе с остальным мужчиной – шагнули через порог и исчезли в доме. Дверь закрылась. Эви попыталась найти воспоминание о том, как они выходили, но копание в памяти улитки отнимало слишком много сил. Да и сами воспоминания были до того слабыми и бледными, что девочке приходилось изрядно напрягаться, дабы разобраться в них.
Но, когда Эви была уже готова покинуть сознание улитки, она наконец нашла то, что искала.
Дверь открылась, папа вышел из дома, а мужчина с кольцом и татуировкой последовал за ним. Они быстро скрылись из поля зрения улитки, но Эви успела заметить, что на папе домашние тапочки и пижамные штаны. Правда, он и раньше, бывало, выходил в таком виде. А потом всё померкло.
Эви очнулась, лежа на дорожке. Она чувствовала себя раздавленным слизняком или улиткой, что было ничуть не лучше. Эви медленно встала и постаралась сложить все кусочки мозаики.
Её отец пропал.
Он ушёл из дома в обеденное время, не доев сэндвич с арахисом, но непохоже, чтобы его увели силой.
Человек в полосатых штанах ушёл вместе с папой.
На руке у него была татуировка змеи.
А значит, к ним заявился сам Мортимер Джей Мортимер собственной персоной.
Тридцать пять минут
Эви вернулась в дом. Она ещё раз обошла все комнаты, надеясь найти подсказку, но из тревожных знаков был только недоеденный сэндвич. Эви набрала 999 и сообщила в полицию, что её отец пропал.
– И как давно он пропал? – спросила женщина на другом конце провода.
– Я… я точно не знаю, но думаю, это случилось после обеда.
– Понятно, – скучающим голосом протянула женщина из полиции. – И когда ты обнаружила, что его нет дома?
Эви посмотрела на часы.
– Тридцать пять минут назад.
Из трубки раздался шумный вздох.
– Поня-я-ятно. Уверена, ничего страшного не произошло и отсутствие твоего отца можно легко объяснить.
– Нет, – твёрдо ответила Эви, – я точно знаю: с ним что-то случилось. Он оставил на столе половину сэндвича. А он в жизни не бросал свой сэндвич недоеденным.
Женщина из полиции снова вздохнула. История с сэндвичем её определённо не впечатлила. Но она всё же спросила:
– Сэндвич?
– Да. С арахисовым маслом, – подчеркнула Эви.
– Это что, какой-то розыгрыш?
– Нет, клянусь, это не розыгрыш! Мой отец пропал.
– Но недоеденный сэндвич ничего не доказывает. Пусть даже с арахисовым маслом.
– Доказывает! – не сдавалась Эви.
– Что у твоего отца несварение?
Эви окончательно рассердилась.
– Папа должен был забрать меня из школы, но не приехал. Вы не собираетесь начать расследование?
– И что мы будем расследовать? Дело о недоеденном сэндвиче? Прости, но нам и без того нужно искать кучу пропавших животных.
– Да, знаю. Думаю, это связано.
– По-твоему, какой-то зверь съел этот сэндвич?
– Вы не понимаете, – призвала на помощь всё своё терпение Эви. – Скорее всего, моего отца похитили. Я видела, как он выходил из дома с каким-то мужчиной. Этот человек был одет в штаны цвета хаки, а ещё у него на руке была татуировка. И папа никуда не ушёл бы, не предупредив меня. Я просто знаю, что его…
– Погоди, то есть ты видела, как он уходил?
– Да, видела, но, как бы сказать, не своими глазами. Там была улитка.
Женщина на том конце провода раздражённо застонала.
– Улитка?!
– Да, улитка. Возле цветочного горшка. Дело в том, что у меня есть… способность. Её называют Даром. Я умею читать мысли животных.
– А, – протянула полицейская, – всё, теперь поняла. Ты сумасшедшая. Надо было сразу сказать об этом.
– Вот почему я считаю, что мой отец может быть в опасности, – продолжала тараторить Эви. – И что это как-то связано с пропавшими животными. Человек с татуировкой – его зовут Мортимер Джей Мортимер – убил мою маму, заставив бразильского странствующего паука напасть на неё, и он…
Только тут Эви сообразила, что женщина из полиции давно повесила трубку.
Безнадёжно.
Если она хочет найти отца до того, как станет слишком поздно, ей придётся действовать в одиночку. Или нет? Эви почему-то подумала о лакричной конфетке, а вслед за ней и о бабушке Флоре.
Добежав до бабушкиного дома, она запыхалась так, что едва могла говорить. Но бабушка тоже куда-то ушла. Там не было никого, кроме Платона, меланхолично жевавшего спаржу в саду. Эви удивлённо моргнула: она не привыкла видеть Платона отдельно от бабушки Флоры.
– Платон, – окликнула она ящерицу, а потом позвала уже мысленно: – Платон!
Но тот продолжал медленно двигать челюстью.
– Платон, где бабушка Флора?
Никакой реакции. Эви посверлила ящерицу взглядом, потом закрыла глаза и подумала о стрелах. Она попробовала прикоснуться к даве – и опять ничего. Платон был недостижим.
Но ведь бабушке Флоре как-то удавалось с ним общаться. Значит, это возможно.
– Платон, бабушка Флора в беде. Ты должен рассказать мне всё, что тебе известно. Что происходит?
Эви вспомнила, как пыталась заставить Мармелада спрыгнуть с забора. Что тогда сказала бабушка? Понимаешь, Эви, проблема в том, что ты уговаривала Мармелада подойти к тебе. А должна была сделать это НЕИЗБЕЖНЫМ. Нельзя допускать и тени сомнения.
Эви поняла ещё кое-что. Бабушка Флора в самом деле никогда не расставалась с Платоном. А раз он сидит в саду один, то, скорее
