60 миль в час (сборник) - Уильям Сароян

— Большая жаба, — сказал дядя, — наверно, может загрызть человека до смерти.

— Они не растут большие, — сказал я. — Больше такой, как эта, они не бывают.

— Какие у нее огромные глаза для такого маленького создания, — сказал дядя. — Ты уверен, что они не сердятся, когда их хватают руками?

— Они, наверно, сейчас же забывают об этом, как только их отпустишь, — сказал я.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Да, вряд ли у них хорошая память

Дядя выпрямился и глубоко вздохнул.

— Отпусти ее с миром, — сказал он. — Не надо быть жестоким с невинными тварями божьими. Раз она не ядовитая и не злопамятна, ростом не бывает больше мыши и не собирается в стада, отпусти эту робкую крошку на землю. Будем добры ко всем зверюшкам, которые живут на земле вместе с нами.

— Хорошо, сэр, — сказал я.

Я опустил рогатую жабу на землю.

— Осторожнее, — сказал дядя. — Пусть ничто не тревожит этих поселенцев на моей земле.

Рогатая жаба заковыляла прочь.

— Эти зверьки, — сказал я, — живут на таких землях веками.

— Веками? — сказал дядя. — Ты уверен?

— Не то чтобы уверен, — сказал я, — но думаю, что так. Во всяком случае, они всё еще здесь.

Мой дядя поглядел на свою землю, на кактусы и колючие заросли, на небо над головой.

— Да чем же они тут питались все время? — воскликнул он.

— Не знаю, — говорю.

— А как ты думаешь?

— Насекомыми, что ли.

— Насекомыми? — вскричал дядя. — Какими еще насекомыми?

— Жучками какими-нибудь, откуда я знаю. Мало ли как они там называются. Я могу спросить завтра в школе.

Мы продолжали шагать по безводной пустыне. Когда мы подошли к каким-то ямкам в земле, дядя остановился и сказал:

— Кто это там живет?

— Луговые собачки, — сказал я.

— А что это такое? — спросил дядя.

— Ну, — говорю я, — это так, вроде крысы. Они принадлежат к отряду грызунов.

— Что делают все эти твари на моей земле? — говорит дядя.

— Да они ведь не знают, что это ваша земля. Живут себе здесь с давних пор.

— Не думаю, чтобы эта рогатая жаба когда-нибудь раньше смотрела в глаза человеку, — сказал дядя.

— Да, едва ли, — сказал я.

— Как ты думаешь, я ее напугал?

— Наверно не знаю, — говорю я.

— Если и напугал, то не намеренно, — говорит дядя. — Знаешь, я собираюсь здесь выстроить дом.

— Вот как! — говорю.

— Непременно, — говорит он. — Великолепнейший дом.

— Далековато немножко, — говорю я.

— Всего лишь час езды от города, — говорит дядя.

— Если делать пятьдесят миль в час, — говорю я.

— Тут нет пятидесяти миль до города, — говорит дядя. — Всего лишь тридцать семь.

— Ну, придется накинуть немного лишку на плохие дороги, — говорю я.

— Я построю себе чудеснейший дом, — говорит дядя. — А кто еще живет на этой земле?

— Ну, — сказал я, — тут еще водится три или четыре вида змей.

— Ядовитых?

— Большей частью нет. Хотя вот, скажем, гремучая змея...

— Что ты говоришь? Неужели тут водятся гремучие змеи?

— Вот на такой земле они обычно и водятся, — сказал я.

— И много их тут? А?

— В среднем на акр? Или в целом на все шестьсот восемьдесят акров? — спросил я.

— В среднем на акр.

— Ну, — говорю я, — пожалуй, штуки три на акр наберется. По скромному подсчету.

— Три на акр? — завопил дядя. — По скромному подсчету?

— Ну, может быть, и две, — сказал я.

— Сколько же это выйдет на весь участок?

— Сейчас поглядим, — сказал я. — Две на акр. Шестьсот восемьдесят акров. Приблизительно полторы тысячи.

— Полторы тысячи гремучих змей? — вскричал дядя.

— Акр тоже штука изрядная, — сказал я. — Две гремучие змеи на акр — это не так уж много. Они не часто будут вам попадаться.

— А что тут еще есть у нас ядовитого?

— Да больше, кажется, ничего, — сказал я. — Все остальные зверюшки безвредные. Да и гремучие змеи тоже не так уж опасны, если на них не наступишь.

— Ладно, — сказал дядя. — Ступай вперед да хорошенько смотри под ноги. Увидишь змею — гляди не наступи на нее. Я вовсе не хочу, чтобы ты погиб одиннадцати лет от роду.

— Хорошо, сэр, — сказал я. — Я буду смотреть внимательно.

Мы повернулись и пошли назад к «Форду». Ни одной змеи я на обратном пути не обнаружил. Мы сели в машину, и дядя закурил сигарету.

— Из этой унылой пустыни я сделаю сад, — сказал он.

— Да, сэр, — сказал я.

— Я знаю, какие передо мной трудности, и знаю, как их преодолеть, — сказал дядя.

— Как? — спросил я.

— Ты, конечно, думаешь о рогатых жабах или гремучих змеях? — сказал дядя.

— Я думаю о трудностях, — сказал я.

— Так, — сказал дядя. — Прежде всего я найму несколько мексиканцев и заставлю их поработать.

— А что они будут делать?

— Расчищать целину, — сказал дядя. — Потом они выроют мне колодец.

— Где?

— Прямо в земле, — сказал дядя. — Когда у нас будет вода, я заставлю их вспахать землю и приступлю к посадке.

— А что вы думаете растить? — спросил я. — Пшеницу?

— Пшеницу? — вскричал дядя. — А на что мне пшеница? Хлеб стоит пять центов булка. Я посажу гранатовые деревья.

— А почем идут гранаты?

— Гранаты, — сказал дядя, — фактически неизвестны в этих краях.

— А что-нибудь еще вы думаете сажать?

— Я задумал, — сказал дядя, — посадить много разных деревьев.

— Персики?

— Да, акров десять.

— А как насчет абрикосов?

— О, еще бы, — сказал дядя. — Прелестнейший фрукт — абрикос. Изящной формы, чудесного вкуса и с восхитительной косточкой. Акров двадцать я засажу абрикосами.

— Не