На берегу Тёмного моря - Эндрю Питерсон

Вдоль верхнего края карты Оскар вывел: «Цитируя бессмертные слова Лошейна П’стана, «кто возьмёт сие без спросу, того постигнет мучительная смерть. Ну или он лишится, по крайней мере, двух-трёх пальцев».

Тинк вздрогнул от страха и отдёрнул руки. Пергамент начал скручиваться обратно, и мальчик дрожащими пальцами вновь его разгладил.

В верхней части карты, на краю леса, был нарисован дом, подписанный «Поместье Анкльджелли». Над ним стоял большой крест. Внизу Тинк увидел стихи.

Хоть враг, хоть друг – но в этот дом

Ты не ходи отнюдь:

В подвале, в сумраке ночном,

Скрыт потаённый путь.

К беде ведёт он прямиком,

Там страх, и боль, и жуть,

И Бримни Ступа злобный дух

Тебе вопьётся в грудь.

Не помышляй вовек о том,

Чтоб в тайну заглянуть!

Услышав неподалёку тяжёлые шаги Оскара Н. Ритипа, Тинк вздрогнул, в испуге свернул карту и, сунув её в рукав, схватил лампу и потянулся наугад к первой же книге на полке.

Круглая фигура господина Ритипа, окружённая светом лампы, показалась из-за угла в то самое мгновение, когда Тинк вытащил книгу.

– А, юный Тинк! Вижу, ты нашёл что почитать. Что здесь у тебя? – Оскар прищурился, разглядывая выбранные Тинком книги.

Мальчик стоял неподвижно, молясь, чтобы Оскар не заметил его странно оттопыренного рукава.

– «Чесальное искусство», – прочитал Оскар и, подняв бровь, посмотрел на Тинка поверх очков.

Тинк понял, что попался, и стал размышлять, что сделает с ним господин Ритип: убьёт или, сжалившись, всего лишь оттяпает ему палец? «Интересно, какой? И чем?»

– Что-то не так? – спросил Оскар, прищурившись. – Ты что-то скрываешь.

Тинк побледнел. Ему показалось, что он сейчас упадёт.

– Понимаю, – сказал Оскар. – Это личное. И совсем не моё дело… – он понизил голос и наклонился к Тинку. – Но, к твоему сведению, если ты подцепил чесотку, есть гораздо более содержательные книги, чем «Чесальное искусство». Поверь, я их все читал… – Оскар кашлянул. – Между нами говоря.

От облегчения Тинк утратил дар речи. Он выдавил смешок, положил на пол книгу, которую наугад схватил с полки, и свободной рукой почесал себе живот и подмышки:

– Да, сэр, я вас понимаю. Ха. Ха-ха.

Из-за угла с тремя громадными книгами под мышкой показался Джаннер. Он взглянул на младшего брата и нахмурился.

Оскар одобрил выбор Джаннера, и Тинк не успел опомниться, как уже шагал к выходу вместе с братом, неся в рукаве карту и радуясь, что все десять пальцев остались при нём.

Когда мальчики отправились домой, уже почти стемнело. Тинка буквально распирало, и как только они немного отошли от «Книг и укромных уголков», он выпалил:

– Я украл карту!

Джаннер остановился:

– Ты… что?!

– Я не хотел! Она сейчас у меня в рукаве – значит, я её украл, но я не нарочно, честное слово, – выпалил Тинк, озираясь.

Джаннер в ужасе смотрел на брата.

– Не останавливайся, – велел он. – И смотри не вырони карту. Ну, выкладывай, что случилось.

Они быстро шли по Главной улице мимо тюрьмы, где слонялись с десяток Клыков, однако не чувствовали страха. Тинк был слишком взволнован случившимся, а Джаннер слишком поглощён его рассказом, чтобы заметить Сларба, который ненавидящим взглядом смотрел на них с тюремного крыльца.

Командор Гнорм стоял у Сларба за спиной и оглядывал улицу, будто чего-то ждал.

– Я едва успел прочитать про пальцы, как вдруг услышал шаги Оскара, – едва переводя дух, произнёс Тинк.

– Наверное, это какая-то ошибка, – сказал Джаннер. – Я не представляю себе, чтобы господин Ритип кому-нибудь отрезал пальцы.

Тут уже Тинк замер посреди улицы.

– А я представляю, – сказал он, округлив глаза.

– Он добрый старичок, – возразил Джаннер.

– Ты бы видел карту, – ответил Тинк, качая головой. – Когда придём домой, я тебе покажу.

Внезапно услышав стук подков и звон упряжи, мальчики замерли… этот звук леденил кровь в жилах. В сумерках щёлкнул бич, и братья, обернувшись, увидели, как тёмный экипаж огибает выгон. На козлах сидела фигура в чёрном одеянии.

Джаннер схватил Тинка за руку, и они нырнули за «Единственную гостиницу» и прижались к стене. Джаннер закрыл глаза, чтобы отогнать кошмар, но в ушах у него эхом отдавался шум приближающейся кареты. Он живо представил себе зарешеченное оконце и руку возницы в чёрном.

Сейчас бледный призрак схватит их с Тинком и посадит в клетку…

Он приоткрыл один глаз и увидел, что младший брат выглядывает из-за угла.

– Что ты делаешь?! – прошептал Джаннер.

– Смотри, она остановилась возле тюрьмы, – ответил Тинк.

Джаннер по-прежнему стоял как вкопанный.

– Это Чёрная Карета?

– Не знаю… подожди… командор Гнорм разговаривает с возницей…

Джаннер больше не мог ждать. Он выглянул из-за угла и увидел двух нетерпеливо фыркающих коней. Возница в капюшоне поговорил с Гнормом, а затем спустился и открыл дверцу кареты.

Джаннер вздохнул. Дверца была сделана не из железа, а из полированного тёмного дерева. И на крыше не сидели вороны. Он принял за Чёрную Карету самый обычный экипаж.

Гнорм влез внутрь и устроился поудобнее. Дверца захлопнулась, снова щёлкнул кнут, и лошади тронулись с места. Карета повернула за угол и исчезла так же быстро, как появилась. Остальные Клыки смотрели ей вслед.

Но не все.

– Как пож-живают ваша хромая сестрёнка и её дворняжка? – прошипел на ухо Тинку и Джаннеру знакомый голос.

19. Страх, боль и жуть

Тинк и Джаннер вскрикнули и, обернувшись, увидели Сларба. В потёмках его чёрные глаза напоминали два пустых колодца. Обнажив клыки, ящер шагнул к ним из темноты.

– Я хочу закончить начатое, детиш-шки. – Сларб жадно щёлкнул зубами и наклонил голову набок, словно оценивая мальчиков.

Джаннеру показалось, что Сларб точь-в-точь похож на носатую змею, которую он однажды видел на пастбище. Она точно так же вытянула шею и повернула голову, прежде чем схватить невезучую полёвку. «Значит, конец», – подумал Джаннер.

Что бы там ни приказал командор Гнорм, Сларб собирается их убить.

– Сларб! Оставь мальчишек в покое! – крикнул другой Клык с тюремного крыльца. – Гнорм тебя живьём изжарит, если останется без мясного хлеба!

Сларб рыкнул и, помедлив, плюнул Джаннеру под ноги. Башмак, на который попала ядовитая слюна, задымился.

Джаннер едва подавил крик.

Сларб, казалось, хотел уже прыгнуть на детей, однако сдержался. Он бросил угрюмый взгляд на сородичей и скрылся в темноте за «Единственной гостиницей».

Джаннер и Тинк развернулись и побежали домой.

Теперь уже было не до таинственной карты Оскара. Жить под пятой Клыков и так скверно – а