Екатерина II: алмазная Золушка - Бушков Александр Александрович
Для толь малаго числа покоевъ не много бы освѣщенія надобно; но и тутъ нетокмо неупотребляли, но и за грѣхъ щитали употреблять восковыя свѣчи, а освѣщены были комнаты сальными свѣчами, да и тѣхъ не десятками или сотнями поставляли, а велика уже та комната была, гдѣ четыре свѣчи на подсвѣчникахъ поставлялись. Напитки состояли: квась, кислы щи, пиво и разные меды. Изъ простова вина сдѣланная водка; виныцерковное, то есть красное ординарное вино; ренское, подъ симъ именемъ разумелся нетокмо рейнвейнъ, но такоже и всякое бѣлое ординарное вино; романея, то есть греческія сладкія вина и аликантъ, которые чужестранные напитки съ великою бережливостью употребляли, и погреба, гдѣ они содержались, назывались Фряжскія; потому что какъ первые оные, а паче греческіе получались черезъ Франковъ, а другія знали, что изъ Франціи идутъ, то общее имя имъ и дали Фряжскихъ винъ.
Таковъ былъ столъ государевъ, въ разсужденіи кушанья и напитковъ, посмотримъ какіе ихъ были екипажи. Государи и всѣ бояре лѣтомъ ѣздили всегда верхомъ, а зимою въ открытыхъ саняхъ; но въ чрезвычайныхъ случаяхъ, какъ находимъ по лѣтописцамъ, что въ случаѣ болѣзни, когда Государь въ походѣ занеможегъ, то такоже сани употребляли и лѣтомъ, и правда, что въ верховой ѣздѣ государское великое было великолѣпіе, яко видно по оставшимся конскимъ уборамъ хранящимся въ мастерской палатѣ. Арчаги сѣдлъ были съ каменьями, стремена также каменьями были покрыты; подушки бархотныя, шитыя или золотомъ, или серебромъ, или и низанныя жемчугомъ, съ запонами драгоцѣнныхъ каменьевъ, попоны томуже великолѣпію подобныя, бархатныя или аксаметныя золотыя, съ шитьемъ, и съ низаньемъ и съ каменьями. Но сіе азіатское великолѣпіе неубыточно было, ибо сдѣланные однажды таковые уборы на многія столѣтія могли служить.
Царицы же ѣзжали обыкновенно въ колымагахъ, родъ каретъ, сдѣланныхъ снаружи на подобіе Фурмановъ, гдѣ не было ни мѣста чтобъ сидѣть, ни окошекъ, но клали внутри пуховики для сидѣнья, а вмѣсто нынѣшнихъ драгоцѣнныхъ точеныхъ стеколъ, опускающеюся кожею окошки и двери закрывали. Не могли такія коляски удобны быть ни къ какому украшенію, ибо снаружи всѣ обиты были кожею, а верхъ великолѣпія въ дѣланіи оныхъ состоялъ, чтобы наружную кожу мѣстами позолоченную и тисненную употребить. Каретъ же нетокмо не знали но и воображенія о нихъ неимѣли, ибо уже въ царствованіе Петра Великаго ближніі мой свойственникъ, бояринъ Михаило Ивановичь Дыковъ, человѣкъ пребогатый, бывши воеводою у города Архангельскаго, выписалъ орѣховую, украшенную рѣзбою карету, съ точеными стеклами, по смерти его сія карета досталась дѣду моему и почиталась столь завидною и драгоцѣнною вещью, хотя и снова тысячи рублей нестоила, что к. М... (князь Меншиковъ?) дѣлалъ нападки на дѣда моего, чтобы ее получить, и за неотданіе учинилъ, что дѣдъ мой лишился всѣхъ недвижимыхъ имѣній, которыя надлежало бы ему наслѣдовать послѣ супруги к. Лыкова.
Воззримъ теперь на одежды царскія. Онѣ были великолѣпны. Въ торжественныхъ ихъ одѣяніяхъ злато, жемчугъ и каменья повсюду блистали; но обыкновенныя одежды, въ. коихъ болѣе наблюдали спокойствія, нежели великолѣпія, были просты, а потому не могли быть причиною сластолюбія; а торжественныя столь рѣдко употреблялись и толь крѣпки были, что ихъ за носильныя одежды и почитать недолжно; но были они яко какіе коронные сосуды, опредѣленные токмо для показания великолѣія монарша; а естли не самыя одежды, то по крайней мѣрѣ украшения ихъ, бывъ сдѣланы изъ золотыхъ бляхъ, жемчугу и каменей изъ роду въ родъ переходили. Но общимъ образомъ сказать: небыло никакихъ ни изыскуемыхъ и тлѣнныхъ украшеній, ни великаго числа платей, но пять или – шесть а много до десяти платьевъ когда имѣлъ царь или царица, то уже довольно считалось, да и тѣ нашивали до износу, развѣ изъ особливой милости кому съ плеча своего платья пожалуютъ.
Главной же роскошъ въ царскихъ обыкновенныхъ платьяхъ состоялъ въ драгоцѣнныхъ мѣхахъ, которые они для подкладки и на опушку одѣяній своихъ употребляли, но мѣха сіи некупленные и не изъ чуждыхъ Государствъ превезенные были; но дань собираемая съ сибирскихъ народовъ. Впречемъ царицы имѣли обычай носить длинныя, тонкія, полотняныя у сорочекъ рукава, которыя на руку набирали и сіи были иногда толь длинны, что даже до двадцати аршинъ полотна на нихъ употреблялось.
Се есть все что я могь собрать о родѣ питья, выѣзду, одежды царской а сіе самое и показуетъ коликая простота во всемъ ономъ находилась. Бояре и прочіе чиновники, по мѣрѣ ихъ состоянія, подобную же жизнь вели, стараясь притомъ, изъ почтенія по царскому сану, никогда и къ простому сему великолѣпію не приближаться. А болѣе всего сохраняло отъ сластолюбія, что ниже имѣли понятія о перемѣнѣ модъ; во что дѣды нашивали, то и внучата, непочитаясь староманерными носили и употребляли. Бывали у бояръ златотканныя, богатыя одѣянія, которыя просто золотами назвали, и не инако надѣвали, когда для какаго торжественнаго случая, повелѣно имъ было въ золотахъ ко двору собираться, а посему сіи одежды имъ на долго служили, и я заподлинно слыхалъ, что не стыдились и сыновья, покончинѣ родителей своихъ тоже платье носить. Однако несть никакаго общества, кудабы всликолѣпіе и роскошъ не вкрадывались, – то, колико, кажется мнѣ, главное великолѣпіе состояло у бояръ имѣть великое число служителей. Великолѣпіе можетъ быть до излишества доведенное; но въ самомъ дѣлѣ основанное на нуждѣ, ибо бояри съ людьми своими хоживали на войну. И оные обще и воиновъ государственныхъ и защитниковъ въ опасномъ случаѣ своимъ господамъ были. Но въ мирное время за честь себѣ бояре щитали, когда ѣдитъ по городу, чтобы ему предшествовали человѣкъ пятдесятъ слугъ пѣшками; слыхалъ я что и самыя боярыни нетокмо куда вознатное посѣщеніе, но ниже къ обѣдни къ своему приходу стыдились безъ предшествованія двадцати или тридцати слугъ ѣхать. Однако содержаніе сихъ слугъ недорого стоило: давали имъ пищу и весьма малое на сапоги жалованье а въ прочемъ они содержались своимъ искуствомъ, дома носили сѣрые, сермяжные кавтаны, а при выѣздѣ господина или госпожи, какой у кого получше кавтанъ сыщится, ибо тогда ливреи незнали; и я самъ запомню, что безъ гостей званныхъ, во всѣхъ домахъ лакеи ливреи не надѣвали, а употребленные къ должностямъ люди, которыхъ бывало мало, носили такія кавтаны, какіе случится.
Остается мнѣ еще сказать, что небыло тогда ни единаго, ктобы имѣлъ открытый столъ; но развѣ ближніе самые родственники безъ зову куда обѣдать ѣздили, а посторонніе инако уеѣзжали какъ токмо званные и могли сидѣть поутру до часу обѣденнаго, а ввечеру до ужина небывъ уняты обѣдать или ужинать.
Таковые обычаи чинили, что почти всякій, по состоянію своему безъ нужды могь своими доходами проживать и имѣть все нужное, непростирая къ лучшему своего желанія, ибо лучшаго никто и незналъ. А потомуже воспитаніе въ набожіи, хотя иногда дѣлало иныхъ суевѣрными, но влагало страхъ закона Божія, который утверждался въ сердцахъ ихъ ежедпевною домашнею, божественною службою. Не было разныхъ для увеселенія сочиненныхъ книгъ и тако скука и уединенная жизнь заставляла читать божественное писаніе, иначе: въ Вѣрѣ утверждаться.
Правленіе деревень занимало большую часть время, а сіе правленіе влекло за собою разсмотрѣніе разныхъ крѣпостей и заведенныхъ разныхъ приказныхъ дѣлъ, которыя понуждали вникнуть въ узаконеніе государства, и за честь себѣ щитали младые люди хаживать сами вездѣ, какъ я въ родѣ своемъ имѣю примѣры, что Кн. Дмитрій Федоровичь Щербатовъ, хаживалъ нетокмо по своимъ дѣламъ, но и почужимъ и толь учинился благоразуміемъ своимъ знаемъ боярину Князь Федору Федоровичу Волконскому, что сей, хотя Кн. Щербатовъ по причинѣ раззоренія дому его, а купно съ убіеніемъ дѣда его Саввы.......Щербатова отъ самозванца Отрепьева, и въ бѣдности находился, однако сей бояринъ, человѣкъ, весьма богатый, дочь свою и наслѣдницу своего имѣнія за него отдалъ и Кн. Иванъ Андреичь Щербатовъ, который послѣ былъ министромъ въ Гишпанш, Царградѣ и Англіи и наконець дѣйствитсльнымъ Тайнымъ Совѣтникомъ и ордена Св. Александра Невскаго Кавалеромъ, по своимъ дѣламъ въ молодости своей вездѣ хаживалъ.
