Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Чтобы показать уровень знания в этой среде древнерусского книжного наследия, лучше всего обратиться к результатам анализа произведения, подведшего итоги первого периода развития идеологии старообрядчества, – «Поморских ответов» 1723 г., которые, по словам Е. В. Барсова, «всегда будут служить доказательством того, каким необыкновенно богатым собранием книг и рукописей располагали выговские старцы»[816]. Андрей Иоаннов, известный антистарообрядческий автор, подробно рассказывает об источниках поморского книжного собрания, столь богатого, что подобное «едва ли можно было видеть где-либо еще»[817]. Текст «Ответов» позволяет уверенно считать, что все книги, на которые ссылаются авторы, имелись в их книжнице или были тщательно изучены в книгохранилищах десятков русских монастырей, Патриаршей ризнице, на Печатном дворе. В «Поморских ответах» для определения книги достаточно последовательно применяется специальная терминология: древлепечатная (старопечатная) и новопечатная – для изданий; письменная, древлеписьменная (старописьменная) – для рукописей на бумаге; харатейная, древлехаратейная (старохаратейная) – для текстов на пергамене. В особых случаях может быть употреблен термин «харатейная предревнейшего письма».

Проанализировать объем, уровень и характер знания древнерусской книги, которыми обладали авторы «Поморских ответов», удобнее на материале использованных ими печатных книг. «Поморские ответы» позволяют с достаточной степенью уверенности идентифицировать около 130 упомянутых в них изданий. Они были напечатаны в типографиях 15 городов (в Кракове, Праге, Горажде, Венеции, Москве, Остроге, Вильно, Стрятине, Угорцах, Киеве, Львове, Евье, Чернигове, Санкт-Петербурге, Яссах) в период между 1491–1719 гг. Например, из 15 известных нам сегодня острожских изданий в «Ответах» использовано восемь, в том числе первое – Новый Завет 1580 г. и последнее – 1612 г.; московские издания упоминаются начиная с Апостола 1564 г. до книги «Деяния церковныя и гражданския» Барония 1719 г. В своей аргументации авторы ссылаются на 15 изданий книги «Служебник», напечатанных в Вильно, Москве, Стрятине, Киеве и Чернигове, упоминают издания, неизвестные даже таким крупнейшим библиографам, как И.П.Каратаев и В.М.Ундольский, найденные и описанные только в последнее время[818]. Нередко упоминание издания в «Ответах» сопровождается подробным комментарием в полном смысле слова книговедческого характера, а два выявленных расхождения в датировке книг с принятой в современной науке легко объяснимы. Таким образом, сведения о печатных книгах в «Ответах», несомненно, точны. Поэтому столь важны для нас все указания о древнейшей рукописной традиции, особенно о списках, до нас не дошедших.

В «Поморских ответах» описаны, цитируются или упоминаются многие десятки рукописей, начиная с греческого «Тетраевангелия харатейного», написанного «пол его буквами словенскими… пол же его греческими письмены» (13-я статья 50-го ответа; л. 199 об.), которое, очевидно, до наших дней не сохранилось, но интерес представляет даже сам факт наличия раннего списка такого характера. Кто-то из старообрядцев этот текст видел и переписывал, так как в «Поморских ответах» из него приведена цитата, долженствующая подтвердить, что имя «Исус» пишется и в греческом, и в славянском тексте с одним «И».

Только в той же 13-й статье 50-го ответа упоминаются еще пять (!) греческих рукописных книг: Кормчая «в десть», книги Кирилла Александрийского, Никифора, патриарха «Царя града», Епифания Кипрского и «бесед евангельских». Из-за неопределенности последнего названия, чаще всего применяемого к тексту широко распространенного Евангелия учительного, невозможно говорить об идентификации. Однако четыре оставшихся списка благодаря исследованию Б. Л.Фонкича[819], в котором тщательнейшим образом собраны все сведения о находившихся в русских книгохранилищах конца XVII в. греческих рукописях, идентифицировать значительно проще. Все четыре названия упоминаются в книге Б.Л.Фонкича один раз. «Греческая кормчая книга… иже древними писцы написася за многая лета» была привезена в Москву в 1649 г. иерусалимским патриархом Паисием, использовалась на Печатном дворе для работы над изданием Кормчей книги 1653 г. Дальнейшая судьба рукописи неизвестна; Б. Л.Фонкич считает, что она, возможно, возвращена на Восток. «Книга лексикон» Кирилла Александрийского «харатейная в полдесть» была отобрана в 1658 г. для Печатного двора Иваном Щепоткиным и Арсением Греком из привезенных Арсением Сухановым (ГИМ. № 486). Книги патриарха Никифора и Епифания Кипрского «О ересях» – обе греческие харатейные «в полдесть» – попали на Печатный двор среди рукописей, переданных туда в 1677 г. (ГИМ. № 318 и 232).

Не менее 25 упомянутых в «Ответах» славяно-русских рукописей имеют датировку, взятую из записей на самих книгах. Можно считать, что около 14 рукописей, использованных авторами, были в списках не позднее XIV в. Одна из них – Учительное Евангелие Константина Переяславского, ученика просветителя славян Мефодия. Говоря о тексте Евангелия, поморские старцы цитируют «Летописец», т. е. «Историкию» – первый славянский памятник летописного характера, из которого они взяли указанную в «Ответах» дату – 6406 г., что и позволило идентифицировать рукопись и считать, что в руках староверов был, скорее всего, известный нам список XII в.[820]

В «Ответах» упоминаются и цитируются как широко известные сегодня древнейшие списки, например Галицкое Евангелие 1144 г., так и, очевидно, утраченные, такие как Устав 1209 г. Таким образом, «Поморские ответы» и другие вышедшие из той же среды памятники 20-х гг. XVIII в. показывают представительность и богатство той живой традиции древнерусской литературы, которая была собрана и освоена русскими крестьянами 250 лет тому назад.

Ярким фактом, эту мысль подтверждающим, является судьба, пожалуй, самого знаменитого памятника древнейшей русской книжной культуры – Изборника 1073 г. князя Святослава. Традиционная культура воскресила его на 100 лет ранее ученой литературы, когда в 1723 г. Изборник был подробно описан в «Поморских ответах», а его текст и миниатюра стали существенными аргументами в старообрядческой полемике[821]. Вместе с сотнями списков этого популярнейшего старообрядческого произведения, уже в XVIII в. разошедшихся во все концы страны, продолжал свою активную жизнь и древнейший памятник русской культуры.

Поморская книжная традиция сохраняла и сегодня сохраняет свое значение и авторитет фактически среди всех направлений старообрядцев – так называемых беспоповцев. Вот типичная оценка ее значения, сформулированная в Верхокамье в начале XX в. Речь идет о рукописной мастерской Выга (Лексы): «Здесь книги изготовлялись чрезвычайно быстро, веема в болшом количестве; отсюда развозились по всей России – по Волге, Дону, Уралу… Поморские… книги… ценятся дорого и надежно. Все поморские исторические давности… бес всякого су мнения»[822].

Насколько в демократических кругах русского общества XVIII в. был высок авторитет книжных древностей, поразительно точно и ярко показывает история экземпляра Евангелия учительного, напечатанного в 1639 г. Василием Бурцовым в Москве. На книге, найденной в том же Верхокамье, две записи. Первая, 1652 г., – вкладная в московскую церковь вдовы подьячего Приказа Большого дворца Любима Асманова, хорошо известного нам по его записям на книгах-вкладах царя Михаила Федоровича[823]. Вторая запись сделана в 1735 г. собственноручно рыльским купцом Яковом Ивановичем Мальцевым, который сообщает, что купил книгу в Кенигсберге в доме у академика «тамошней» Академии наук Василия Квассовского за 25 гульденов, так как «сей златой бисер», с его, купца, точки зрения, у Квассовского был «не в чести». Яков Иванович, оставаясь во всем купцом, сообщает и значительную стоимость своей покупки (25 гульденов – 5 руб., громадные по тем временам деньги!), и ее цель – вернуть древнюю книгу на родину и сохранить в почете и бережении[824]. В кратких словах записи – сущность коренных перемен русской жизни тех лет, позволивших простому русскому человеку свободно бывать в доме у известного европейского ученого и издателя. Но, кроме того, запись – еще одно документальное свидетельство величайшего уважения к древней книге, готовности ее сохранить, вернуть ей уважение и известность, доказательство того народного традиционного и живого исторического знания древней культуры, одним из своеобразных хранителей которого была книжность русского старообрядчества.