Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Высота 10 строк шрифта немного варьируется в зависимости от качества набора: 102–103 мм. В отличие от С, в К нет ни сигнатур, ни нумерации листов, хотя нижнее поле экземпляра достаточно велико – 18–26 мм (увеличивается от обреза к корешку). Боковые поля – от 16 до 32 мм.

Шрифт, которым напечатано К, идентичен шрифту С, подробно описанному выше (и, соответственно, анонимной Триоди цветной). Для обоих памятников характерны одни и те же принципы использования узких и широких вариантов букв, те же надстрочные буквы и знаки, те же варианты букв с укороченными штамбами. Как и в С, в К прежде всего бросается в глаза особенность, делающая шрифт Триоди цветной оригинальным и неповторимым, – ромбическое завершение средника строчной «3» и рисунок «3» надстрочной.

Оба известных теперь экземпляра «казанских тетратей» совершенно идентичны по содержанию, которое является фактически ядром Службы явлению Казанской иконы (канон и стихиры), по началу и по концу всех наборных полос, но представляют два совершенно самостоятельных набора и издания.

Если все полосы С и К совпадают, то набор практически всех строк внутри полос различен. Прежде всего, в К в ряде случаев добавлены сведения, помогающие людям, ведущим службу, – например, приведены начала «подобнов». Если С напечатано достаточно небрежно, настолько, что даже оставляет ощущение пробного экземпляра, то некоторых, явно видных в нем типографских погрешностей в К нет совсем или же их гораздо меньше. Например, в К мало отмарок пробельного материала. Однако в К, в отличие от С, пожалуй, нет ни одной полосы с умелой выключкой строк. По правой стороне полос строки постоянно различаются по длине, нередко весьма существенно – до 20 мм. Так, на полосе 13а их длина от 68 до 87 мм, на полосе 23а – от 70 до 90 мм. Изредка наборщик раздвигает слова в особо коротких строках, но только там, где начинается новое предложение (л. 19 об., 20, 25). Лишь 3–4 раза наборщик добивается достаточно ровного окончания строк. Например, 12 строк на л. 18а имеют по 85 мм и две (третья и двенадцатая) – соответственно 70 и 72 мм. В целом набор производит впечатление, что задача выровнять правую сторону полосы просто не ставилась.

Постраничная сверка С и К показала значительные и повсеместные расхождения в орфографии набора, использовании «у» и диграфа «оу», строчных и надстрочных знаков, в употреблении киновари, несовпадении многочисленных ошибок, сделанных в тексте изданий. Принципиальным различием является и то, что если в С большинство слов разделены, то в К разделение слов в строке отсутствует. Буквы в К нередко плохо пропечатаны, что создает иллюзию необъяснимых ошибок: например, слово «духомъ» читается как «дуломъ» (л. 28). Возможно, это объясняется плохой сохранностью части литер, что, в свою очередь, говорило бы о многом, но такие выводы сейчас делать рано. Многочисленны, хотя и непоследовательны примеры расхождения в графической передаче звука «у»: на роукоу (С) – на руку (К, За); и чтоутъ (С) – и чтутъ (К, 7 об.); боудетъ (С) – будет (К, 5 об.); боудут (С) – будутъ (К, 5 об.); разоум (С) – разум (К, 6 об.); усвоиши (С) – оусвоиши (К, 8).

В качестве примеров расхождения набора можно указать: ко мнѣ (С) – комнѣ (К, 5 об.); никто ж (С) – никтоже (К, 5 об.); пройдет (С) – проидетъ (К, 5 об.). Кроме того, в издании К, в котором обычно, как уже было сказано, отсутствует деление на слова, встречаем ничем не оправданные разделения: еу(ан)гльскых (л. 8) и т. п.

Наиболее же существенное отличие К от С состоит в том, что в К помещены три инициала в тех местах, где в первом издании находятся ломбарды (в К не применяющиеся). Инициалы «И», «Б» и «П» начинают паремийные чтения Службы (л. 4 об., 5 об. и 6), между указанием на прокимен дню и стихирами на литии: Бытие 28:10–17 («Изыде I>ковь wт студенца…»); Иезекииль 13:27–24:4 («Будет wт дне осмаг(о)» и прочее); Притчи Соломоновы (в тексте Службы ошибочно указано «Прем(у)дрость») 9:1–11 («Пром(у)дрость[748] созда себѣ храм…»). Размер инициалов: у «И» левая вертикаль наполовину срезана, высота основного контура 21 мм, с отростками – 28 мм, сохранившаяся ширина: основного контура – 12 мм, с отростками – 16 мм; у «Б», соответственно, 25/36 х 17/24; «П» – 28/28 х 22 (низ) / 28 (верх). Первые два инициала значительно выходят за линию набора, особенно «И», который при обрезке полей утратил левую половину левого штамба. Инициал «П», напротив, почти не выступает за край полосы: для его постановки три строки (5–7) укорочены на семь букв, и буквица красиво и грамотно «уравновешена» на полосе.

Инициалы «К» – еще одна неожиданность, свидетельствующая, что в истории анонимной типографии остается достаточно белых пятен. Таких инициалов нет ни в Триоди цветной (во всяком случае, в дефектном щаповском экземпляре и в керженском фрагменте), ни в других безвыходных изданиях; о позднейшей печатной продукции XVI – начала XVII в. говорить излишне. При этом практически нет сомнений, что инициалы эти сохранились от первоначального оснащения типографии, а не были выполнены специально для издания. Хотя в инициалах «Б» и «П» видны тонкие отростки прекрасной сохранности, чего явно не могло быть в случае многократного использования досок, это не может служить препятствием для подобного предположения. Декор всех анонимных изданий использовался, видимо, непродолжительное время, и гравированные доски могли достаточно хорошо сохраниться[749].

Более существенно то обстоятельство, что инициалы «К» достаточно архаичны даже для середины XVI в. – времени появления первых «анонимных» изданий. Они выполнены в чисто нововизантийском стиле («И» и «П» с построением вертикалей из «суставчатых» элементов, «Б» – с элементами плетения и стилизованными растительными отростками), получившем новое рождение[750] в орнаментике русской рукописной книги с рубежа XIV–XV вв.[751], но особенно широко распространившемся с последней четверти XV столетия. В XVI в. этот стиль сосуществует со старопечатным (получившим в Московской Руси распространение, как известно, еще до начала книгопечатания)[752], известны (и даже нередки) случаи употребления орнаментов этих стилей совместно в одной и той же рукописи. Однако уже после середины XVI столетия нововизантийский стиль заметно сдает свои позиции старопечатному.

Примеров использования нововизантийского стиля орнаментики (кроме инициалов казанского экземпляра) для оформления печатной книги в восточнославянской типографской практике неизвестно[753]. Определенную аналогию можно увидеть в применении в изданиях 1550-1560-х гг., тоже в очень ограниченных масштабах, инициалов плетеного балканского стиля[754], связанного также с более ранней рукописной традицией[755]. Таковыми являются плетеные инициалы «В» в широкошрифтных Евангелии и Псалтыри[756], анонимной Триоди цветной, а также в заблудовском издании Учительного Евангелия 1568 г.[757]

Вышесказанное позволяет предполагать, что использование орнаментики, аналогичной рукописной книге, в московских и генетически связанных с ними изданиях ограничивается начальным периодом книгопечатания[758], и это тоже свидетельствует в пользу принадлежности досок, с которых печатались инициалы казанского экземпляра Службы, к оснащению анонимной типографии еще доказанского ее периода.

Хотя экземпляр К и имеет последний лист отпечатанного текста (л. 29), не имея при этом начального, судя по знакам филиграней и технологии печати после него обязательно должен был быть (как это отмечено и для С) еще один – 30-й – лист, возможно, пустой. Мастера, работавшие в Казани, настолько прочно хранили, как уже неоднократно подчеркивалось, традиции «анонимных» изданий, что можно предполагать следование им и в данном случае. Функционирование тиражируемых здесь текстов не предполагало и не нуждалось в подчеркивании авторитета типографии, да у казанской печатни, в отличие от московской, его, очевидно, пока и не могло быть. Не было в это время, если судить по памятникам «анонимной» печати, представления о какой-то особой ответственности печатника, отличной от ответственности книгописца, нередко завершающего книгу не сведениями о себе, а молитвой ко Господу и просьбой к читателям исправлять допущенные погрешности, а не проклинать допустивших эти ошибки печатников. Поэтому важнейший вопрос о датировке второго издания может быть решен так же, как и для первого, с обязательным учетом исторической обстановки, но в основном на основании филиграней использованной для издания бумаги.