Софья Прокофьева - Остров капитанов
– Дай погадаю, золотой, хорошенький, – басом сказала гадалка, придвигаясь к старому адмиралу Колумбу.
– Обогрейся, несчастная, да ступай своим путем, – проворчал старый адмирал. – Не верю я в эти ваши бесовские штучки, да, не верю. Помню, было это лет пятьсот назад. Одна цыганка, вроде тебя, нагадала моему Христофору Колумбу, что он ничего не откроет. А что, изволите видеть, вышло?
В таверну зашел погреться Добрый Прохожий.
– Сырая ночь, однако… – начал было он и вдруг замолчал, с удивлением глядя на одноглазую гадалку. – Странно, признаюсь, очень странно. Я обошел сегодня весь остров, и не один раз. Но вас я почему-то не видел. Впрочем, сегодня, можно сказать, ночь неожиданностей. Только что повстречал незнакомца. Скажу одно, весьма необычный субъект. Тощий, в ухе большущая серьга, за поясом два пистолета. И представьте – тоже одноглазый. Я шел как раз по дороге из гавани в город.
– А я шла как раз по дороге из города в гавань, – поспешно возразила гадалка. – Разными дорогами мы шли. Как же мы могли повстречаться?
Гадалка отвернулась, прикрыла лицо шалью.
– И все-таки я не совсем понимаю… Тут какая-то загадка, – задумчиво пробормотал Добрый Прохожий.
Он еще немного постоял, рассеянно глядя на легкие, летучие языки пламени в очаге, и вышел из таверны.
Цыганка потерла красные лапищи, как-то бочком, крадучись вдоль стены, подобралась к капитану Тин Тинычу.
– Дай погадаю на руке, золотой, хорошенький. Всю правду открою, – вкрадчиво проговорила она.
Но капитан Тин Тиныч решительно отстранил ее:
– Нет уж, избавьте меня от этого, голубушка.
Гадалка в ту же минуту подскочила к капитану Жану, цепко ухватила его за руку.
– Я и по твоей руке могу предсказывать его судьбу! – Гадалка указала корявым пальцем в сторону капитана Тин Тиныча. Наклонилась над ладонью капитана Жана, жалобно заголосила: – Вижу, вижу, завтра утром твой дружок Тин Тиныч хочет отправиться в опасное плавание. Что, верно говорю? Не соврала? То-то же!
– Неужели на моей руке написана его судьба? – искренне изумился капитан Жан.
– Да еще какая несчастная судьба! – подхватила гадалка, жадно поглядывая на капитана Тин Тиныча. – Клянусь преисподней, вот эта линия на твоей руке предсказывает, что с твоим дружком случится большое несчастье. Тысяча дьяволов! На него упадет бом-брам-стеньга и прихлопнет его как муху!
– Какой ужас, мадам, – бледнея, проговорил капитан Жан. – Неужели как муху? Нельзя ли как-нибудь изменить линии моей руки? Я согласен… ради друга…
– Бросьте, Жан, дорогой! – усмехнулся капитан Тин Тиныч. – Это же просто смешно, наконец.
– Дальше еще хуже, – запричитала гадалка, раскачивая огромной серьгой.
– Черт побери, вот эта линия показывает, что будет буря и его корабль развалится на две половинки!
– Капитан Тин Тиныч, прошу вас, умоляю, откажитесь от этого плавания! – взмолился капитан Жан.
Не будем скрывать, капитан Жан был поистине бесстрашный человек, отличный товарищ, но у кого нет слабостей: верил во все приметы, гадания и, как малый ребенок, боялся страшных снов.
Капитан Тин Тиныч, не обращая внимания на стоны и завывания цыганки, начал прощаться с друзьями. Крепко тряхнул руку рыжему капитану Нильсу. Осторожно, еле-еле пожал руку старому адмиралу Колумбу, словно его рука могла рассыпаться от малейшего прикосновения.
– До свидания, друзья мои! Чуть рассветет, мы будем уже в открытом море.
Капитан Тин Тиныч обнял Томми. Через его кудрявую голову обменялся понимающим взглядом с капитанами.
Никто не обратил внимания, что хозяйка таверны наклонилась к Черной Кошке и что-то быстро прошептала ей на ухо.
Капитан Тин Тиныч направился к двери. Но не успел он сделать и трех шагов, как Кошка соскользнула с табурета и, мягко перебирая бархатными лапками, словно черная тень, перебежала ему дорогу.
– Между прочим, приношу несчастье! Мур-мяу! – добродушно промурлыкала Кошка.
Бледный как бумага, капитан Жан ухватил Тин Тиныча за плечо.
– Она перебежала вам дорогу! – дрожащим голосом еле выговорил он. – Умоляю, послушайтесь меня, не выходите в море. Мой дед, опытнейший был моряк… пренебрег черной кошкой… Вот так же дорогу ему перебежала. Отплыл на полмили от берега и… ко дну!
Капитан Тин Тиныч, усмехнувшись, наклонился, погладил Черную Кошку. Хотел было пальцем почесать у нее за ушком.
– Уберите ваши лапы, – мрачно буркнула Кошка.
С оскорбленным видом вскочила на табурет, повернулась спиной к капитану Тин Тинычу.
– Капитан, – негромко окликнула его красотка Джина, – может, возьмете меня с собой? Ну хотя бы коком. Что-то потянуло в море. Знаете, хочется, чтобы щи-борщи поплескались в кастрюлях. Да разрешите уж и Кошечку с собой прихватить.
Черная Кошка моментально слетела с табуретки, замурлыкала с металлическим треском, принялась, подобострастно заглядывая в глаза, тереться о ноги капитана Тин Тиныча.
– Ну что ж, не возражаю, – кивнул головой капитан Тин Тиныч.
– Девять футов воды под киль! – дребезжащим голосом выкрикнул старый адмирал Христофор Колумб и залпом осушил до дна серебряный кубок.
Тяжело опустил его на стол. Хозяйка торопливо увязывала пожитки в узел, заодно давая последние указания одноногому слуге.
Кошка, прощаясь с таверной, нюхала углы и ножки стульев.
Хозяйка толкнула в спину кулаком одноглазую гадалку, которая стояла, мрачно потупившись, и грызла грязные ногти.
– Вон отсюда, коль не сумела нагадать, как было велено, – сверкнула глазами хозяйка.
Но, поймав недоумевающий взгляд капитана Тин Тиныча, спохватилась, с улыбкой проговорила:
– Ох уж эти нищенки-побирушки! Глаз да глаз за ними нужен. Сейчас еще серебряные ложки пересчитаю. А ну-ка, выверни карманы, красавица.
– Иди, иди отсюда, тетушка, – махнул рукой капитан Какследует. – Не до тебя сейчас.
Цыганка, уныло сгорбившись, пошла к двери. Не заметила, что ее цветастая шаль зацепилась потрепанной бахромой за угол стола. Шаль сползла с плеч.
– Ах! – разом вскрикнули все капитаны.
На цыганке оказалась мужская рубашка, распахнутая на волосатой груди. Из-под широкого алого пояса торчала пара тяжелых пистолетов.
– Каррамба, вот так тетушка! – срывающимся голосом воскликнул капитан Колумб.
Увидев, что его тайна раскрыта, пират выпрямился, пронзительно свистнул и в мгновение ока выхватил оба пистолета. Прицелился в фонарь. Грянул выстрел. Фонарь погас. Вторая пуля лихо сбила пламя свечи. Таверна погрузилась в полный мрак. Послышался острый звон выбитого стекла. Стук распахнувшейся рамы. Глухие проклятия.
Все смолкло. И тогда капитаны услышали голос моря. Удар волны, шипение пены и тишина. Удар волны и тишина.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Проступил бархатно-синий квадрат неба в окне. Во мраке светились белые барашки волн.
– Надо же! Пират. Вот уж никогда бы не поверила, – сказала хозяйка таверны, зажигая свечу. – И ведь живем не когда-нибудь, а, слава богу, в двадцать первом веке. Ай-яй-яй!
Глава VII
Юг и север
И главное:
встреча с Медвежонком, который увлекался географией
Знаете ли вы, друзья мои, как светит солнце над океаном Сказки?
Лучи его насквозь пронизывают волны и доходят до самого дна, согревая всех его многочисленных жителей и обитателей.
Приблизьте лицо к воде, и вы увидите там глубоко на дне Морского Конька, осторожно выглядывающего из кораллового грота. Он не без тревоги посматривает по сторонам: нет ли поблизости болтливых селедок? А вон Краб-отшельник. Медленно чертит он клешней на волнистом песке какие-то знаки. Глубинное течение стирает их, а мудрый Краб задумчиво чертит их снова.
Но не будем терять драгоценного времени! Давайте скорее поднимемся на борт «Мечты».
Команда уже погрузила бочки с пресной водой и провиант. По приказанию капитана прихватила целый мешок сушеных комаров и мошек для Ласточки Два Пятнышка, хотя та деликатно отказывалась, уверяя, что у нее во время плавания совсем пропадает аппетит.
А главное, в трюме уже лежит самый ценный груз «Мечты» – ластик с «Альбатроса». Матросы изрядно потрудились. Нелегко было поднять упругий скользкий ластик по трапу и затем, обмотав стальными тросами, спустить в трюм.
Итак, «Мечта», подгоняемая попутным ветром, быстро удалялась от родного острова Капитанов.
Море было ласковым, тихим, словно не умело капризничать и буянить. Синие и голубые медузы мягкими зонтиками медленно поднимались на волнах. Негромко вздыхали. «Мечта» уже успела далеко уйти вперед, а медузы еще вздыхали и качались на волнах.
Иногда, словно горсть серебряных монет, вытряхнутая волной, пролетала стая летучих рыбок.
Капитан Тин Тиныч и старпом Сеня, длинный и тощий, по прозвищу Бом-брам-Сеня, часами простаивали, склонившись над старой картой, некогда нарисованной маленьким Тин Тинычем.
