Владимир Алеников - Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения
В силу возраста у Петрова с Васечкиным установились со стажёром доверительные, почти товарищеские отношения. Да и у Маши тоже. Она частенько болтала с Владиком на самые разные темы, просила его почитать стихи, что порой вызывало ревностные взгляды обоих друзей.
– Подумаешь! – говорил в таких случаях Васечкин. – Стихи каждый читать может.
Петров же только молча сопел. Васечкинское утверждение казалось ему довольно сомнительным. Со стихами у них с Васечкиным было не очень. И тот и другой очень мало что помнили наизусть. Разве что совсем детские, вроде «Идёт бычок, качается…».
Короче говоря, компания подобралась на славу.
– Мой папа лишь бы кого в экспедицию не взял бы! – прокомментировал как-то состав участников Васечкин. – Он в людях разбирается.
При этом почему-то победно посмотрел по сторонам.
12. Полюс недоступности
500-сильный вездеход «Пингвин», в котором разместились полярники, пройдя почти две тысячи километров от станции «Новолазаревская», добрался наконец до Полюса недоступности. Как объяснил папа Васечкину и его друзьям, именно так назвали точку в Антарктиде, наиболее удалённую от побережья Южного океана. Так именовалась и старая советская полярная станция, основанная в этих местах ещё в 1958 году.
Станцию эту участники экспедиции заметили издалека. Дело в том, что на её крыше был установлен довольно внушительных размеров бюст Ленина, который виднелся на много километров вокруг.
– Ничего себе! – воскликнул Васечкин, вылезая из вездехода и разминая ноги. – Вот это статуй!
– А куда он смотрит? – спросил Петров, тоже вылезший наружу и с удивлением уставившийся на Ленина.
– Я думаю, в сторону России, – сказала Маша, в свою очередь разглядывавшая бюст. – Куда же ещё?
– А может, наоборот, – засомневался Васечкин. – Он смотрит на новые земли, на которых произойдёт мировая революция. Правда, пап?
– Да нет, – засмеялся Васечкин-старший. – Идея интересная, но неверная. Маша, конечно, права. Ленин смотрит строго на Москву. Наш дом находится именно там, по его взгляду.
Все повернулись и посмотрели в бесконечную даль, в сторону, где находился их дом.
– Ну, давайте попробуем войти внутрь! – скомандовал Васечкин-старший. – Помогите, ребята! – обратился он к остальным.
Но это оказалось совсем не легко. Целый час путешественники дружно разгребали снег, пока наконец сумели открыть дверь на станцию и войти туда.
– Здорово! – воскликнула Маша.
– Ага! – подтвердил озирающийся Петров.
Васечкин тоже с восторгом рассматривал радио– и электростанцию и прочие всевозможные приборы советского времени, предназначенные для метеорологических, геомагнитных и других наблюдений.
– А вот это уже совсем интересно! – раздался из соседнего помещения весёлый папин голос.
Все бросились туда.
На столе лежала большая книга.
– Смотрите, – сказал Васечкин-старший. – Это гостевая книга. Здесь может расписаться только человек, который добрался до станции. Как видите, их не так уж много, этих гостей, за всю мировую историю. Поглядите, на первой странице подписался Евгений Толстиков! Он возглавлял Третью Советскую Антарктическую экспедицию. Они тогда и основали эту станцию. А вот роспись Бабарыкина, он был первым начальником станции.
Профессор бережно перелистнул пару страниц.
– А вот это уже расписался мой добрый знакомый – Дмитрий Шпаро. Видите – 1986 год. Его экспедиция дошла сюда пешком, да к тому же в условиях полярной ночи, также как и сейчас. А вот испанцы – это испанская трансантарктическая экспедиция.
– Где испанцы? – заинтересовался Петров. – Вот эти?
Он уставился на красивые подписи.
– Похоже на французский, только не разобрать.
– Да, это именно испанцы, – подтвердил Игорь Петрович. – Рамон Лараменди, Хуан Мануэль Виу и Игнасио Офисиальдеги – прочитал он. – Вот и дата – 14 декабря 2005 года.
– Тоже пешком пришли? – поинтересовался въедливый Васечкин.
– Скажем так, почти. Они использовали тягу воздушных змеев.
– Ух ты! – восхитился Петров. – Класс!
– С ветерком, значит! – уточнил Васечкин.
– Ну, пожалуй! – рассмеялся папа. – А вот это уже англичане.
– Где англичане? – заинтересовалась Маша.
Она недавно начала учить английский и теперь обращала внимание на всё англоязычное.
– Да вот же, смотри! Все имена и фамилии отчётливо написаны. Рори Суит, Руперт Лонгсдон, Генри Куксон и Пол Лэндри, – с какой-то затаённой гордостью прочитал профессор. – Только если уж быть точным, то Пол Лэндри – канадец, а не англичанин. А вот и дата, когда они здесь были – январь 2007-го. Они, кстати, тоже добрались сюда на лыжах, используя воздушных змеев. Насколько я помню, расстояние от «Новолазаревской» досюда они преодолели за 49 дней, это достижение было даже занесено в Книгу рекордов Гиннесса.
– Слыхал? – прошептал Васечкин Петрову. – Всё везде фиксируется. Мы на правильном пути! Премия нам обеспечена!
– Ага! – незаметно кивнул согласившийся с ним Петров. – Безусловно!
– Ну, а вот и последняя запись! – провозгласил тем временем Васечкин-старший. – 27 декабря 2011 года. На этот раз американцы. Это подпись известного фотографа и путешественника Себастиана Коупленда. А рядом расписался Эрик Макнейр-Лэндри.
– Тоже Лэндри? – удивился Петров. – Однофамильцы, что ли?
– Да нет, – улыбнулся Игорь Петрович. – Он сын Пола Лэндри. Видите, американцы пишут, что добрались сюда тем же способом. Ну что ж, оставим и мы здесь свои автографы.
Все участники экспедиции один за другим расписались в уникальной книге.
Петров написал: «Василий Петров. Ученик 5 “б”».
Потом, подумав, сообразил, что он уже давно не в пятом, а в шестом «б» и постарался переправить пятёрку на шестёрку. Вышло не очень красиво.
– Ты что делаешь! – зашипел на него Васечкин. – Это тебе что, контрольная? Тут ничего исправлять нельзя! Отвали отсюда!
Пристыженный Петров отошёл в сторону.
Васечкин подписался так: «Пётр Васечкин. Открыватель».
– Открыватель? – прыснула Маша, читавшая у него через плечо. – И чего ты открыватель? Бутылок с кока-колой? Или банок с вареньем?
– Отстань! – недовольно сказал ей Васечкин. – Не твоё дело! Нечего подглядывать!
Но, подумав, решил, что в чём-то Маша права. «Открыватель» звучало как-то не очень. Поэтому он через тире приписал «исследователь». Так было гораздо солидней. Получилось: «Пётр Васечкин. Открыватель-исследователь».
Такая подпись уже вполне тянула на Нобелевскую премию. Удовлетворённый, Васечкин отошёл в сторону, уступая место Маше.
Своим красивым аккуратным почерком Маша написала: «Мария Старцева». И, секунду помедлив, скромно приписала: «Одноклассница Петрова и Васечкина». А чуть ниже поставила число.
После того, как с этой процедурой закончили, все вернулись в вездеход и продолжили путь.
13. Романтики
Спустя двое суток «Пингвин» сделал очередную остановку у небольшого нунатака – так назывались одиночные снежные холмы на горном плато. Альтиметр – прибор, измерявший высоту, – показал 2350 метров над уровнем моря.
Партия собралась обедать в кают-компании. Обладавший кулинарным талантом Саша Слободской постарался на славу, хотя пищу пришлось готовить в автоклаве – давление в горной местности было пониженным, и вода кипела при слишком низкой температуре.
Все с удовольствием приступили к обеду.
– Вкуснятина! – сказал Петров, накладывая себе полную тарелку.
– Когда же мы доберёмся до этой загадочной горной страны? – вздохнул Володя Пашковский.
– Думаю, мы уже близко, – ответил старший Васечкин. – Ещё немного, и мы у цели. Что, устали уже? Надоело? Ты как, Маша?
– А почему вы именно меня спрашиваете? – нахмурилась Маша.
– Ну, ты ведь у нас единственная представительница слабого пола! – улыбнулся профессор.
– Я в порядке, – бодро сказала Маша. – Совсем даже не устала и не надоело. Просто тоже хочется уже поскорее туда добраться. Неужели и правда среди снегов мы найдём вулкан?
– Найдём, конечно! Потерпите ещё чуть-чуть! Не так уж это и тяжело. В конечном счёте – дело немногим более трудное и опасное, чем подъём на Эльбрус. Там ведь тоже синие ледники и чёрный базальт. И снег там блестит, как добела раскалённый! Аж глаза слепит. Хотя бы снежная слепота нам здесь не грозит. Полярная ночь нас спасает.
– Как было бы здорово, если бы мы и в самом деле нашли тёплый район, – ободряюще подмигнул Маше Федя Шутов. – С разноцветными незамерзающими озёрами. А вокруг на скалах неведомые растения! Цветы!
– Цветов в Антарктиде не бывает, – вставил Володя Пашковский.
– Мало ли чего не бывает. Открыл же Бангер свой оазис!
