Владимир Алеников - Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения
– Я люблю песню из мультфильма про Чебурашку, – задумчиво сказал Петров. – Про то, как «я играю на гармошке у прохожих на виду».
– Хорошая песня! – одобрил Васечкин. – Но ты на ней не зацикливайся. Чем больше песен будешь повторять, тем лучше. Тем быстрее слух разовьётся.
– А другие предметы? – развёл руками Петров. – У меня только по физкультуре четвёрка. Остальные все тройки.
– Придётся поднапрячься, – сурово ответил Васечкин. – Ничего не поделаешь. Такие условия. В конце концов, не боги горшки обжигают!
– Какие горшки? – удивился Петров. – Зачем нам обжигать горшки?
– Это я фигурально, – объяснил Васечкин.
– В смысле?
– В смысле поговорка такая. Отстань, Петров!
Петров обиженно пожал плечами.
– Подумаешь! – сказал он. – Фигурально. Я тоже могу фигурально. Просто не хочу!
– Ладно, – сказала Маша. – Раз такое дело, я вам помогу. С сегодняшнего дня будем заниматься дополнительно. По всем предметам. Каждый день.
Друзья переглянулись.
– Я согласен, – унылым голосом объявил Петров.
– Я тоже! – махнул рукой Васечкин.
– Только никаких отговорок, – заключила Маша. – Договорились – значит, всё! И все весенние каникулы тоже будем заниматься, понятно вам?
На это друзья ничего не сказали, только оба тяжело вздохнули. Примерно вот так:
– О-о-о-ох!!
Вот так и случилось, что к концу года Петров и Васечкин, к удивлению всего класса, стали хорошистами. А по некоторым предметам даже отличниками. Например, по географии Эмма Марковна поставила каждому по пятёрке. И по французскому Инна Андреевна также с удовольствием вывела обоим «отлично». И даже по пению Петров, приложив немалые усилия, в конце концов ухитрился получить четвёрку.
– За старание! – сияя, объяснил он друзьям. – Я так громко пел, что по всей школе было слышно.
– Да уж! – сказала Маша. – Ты так орал, что у меня до сих пор уши закладывает!
– Молодец, Петров! – поддержал друга Васечкин. – Главное, что мы добились своего! Теперь предкам деваться некуда. Слово – не воробей!
– При чём тут воробей? – удивился Петров.
– При том, что вылетело – не поймаешь! Давши слово – держись!
И Васечкин весело подмигнул друзьям.
Однако на поверку всё оказалось не так просто. Родительское сопротивление каждому пришлось преодолевать с большими усилиями.
– Значит, вы отказываетесь от своего слова? – с пафосом вопрошал Васечкин. – Тогда и я тоже отказываюсь. И навсегда опять останусь троечником!
И в конце концов, под грузом этих весомых аргументов Васечкин-старший вынужден был сдаться, а за ним сдалась и мама Васечкина.
Окончательно, как ни странно, убедила её идея Васечкина взять с собой в качестве личного оружия электрошокеры.
– Это, мам, верняк! – объяснил Васечкин. – На этом все твои волнения заканчиваются! С таким шокером никто не страшен. Во всех фильмах чуть что, сразу шокером – джиххх! – и враг тут же отключается. Кто бы он ни был: хочешь, землянин, хочешь – инопланетянин!
И хотя у папы эта идея никакого энтузиазма не вызвала, поскольку он считал её вполне бессмысленной, тем не менее оба они – и старший, и младший Васечкин – под маминым строгим надзором отправились в магазин, где и были приобретены два шокера. Только после этого мама более-менее успокоилась.
Вслед за ней сдались и Петровы, и Старцевы. Было пролито немало родительских слёз, а с отправлявшихся в далёкие края взяты клятвенные обещания избегать любых опасностей, не рисковать, не простужаться, не уставать, не замерзать, не отходить ни на шаг от взрослых.
Петров, Васечкин и Маша безропотно соглашались на всё, дружно кивали головами, клялись быть послушными и разумными.
– Вам совершенно не о чем беспокоиться. Вы ведь знаете, что мы настоящие паиньки! – обращаясь с прощальной речью ко всем родителям, заявил Васечкин. – Скажи, Петров?
– Да, несомненно! – подтвердил Петров.
– Так оно и есть! – не моргнув глазом, сказала Маша.
Таким образом, в начале июня в числе членов новой антарктической экспедиции оказалась и наша дружная троица.
11. Компания
Участников экспедиции, не считая тройку наших друзей, было пятеро. Начальник партии – геофизик Васечкин-старший, геолог Володя Пашковский, первый механик-водитель Федя Шутов, второй механик Саша Слободской и молоденький стажёр-биолог Владик Дружинин.
Удивительно, как по-разному выглядели будущие полярники. Как будто старший Васечкин специально подбирал совершенно не похожих друг на друга людей. Федя Шутов – большой, широкоплечий, русоволосый, чем-то напоминал былинных русских богатырей.
– Настоящий Илья Муромец! – шепнул Петров Васечкину, сильно поморщившись после того, как Федя при знакомстве крепко пожал ему руку.
– А по-моему, он больше на Добрыню Никитича смахивает! – возразил Васечкин, который любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
При этом свою руку он опасливо спрятал за спину, протягивать Феде не стал, а просто старательно растянул рот в улыбке и сказал:
– Здрасьте!
Саша Слободской был полной противоположностью Феде – темноволосый, худощавый, он заодно исполнял обязанности повара. Вызвался Саша этим заниматься сам. Слегка застенчиво объяснил, что он, конечно, не суперпрофессионал, но готовка – это его настоящее хобби, он это дело очень любит, так что постарается, чтобы все были довольны. Всё для этого сделает.
После подобного объяснения Сашин авторитет в глазах наших друзей укрепился необыкновенно.
– С ним надо подружиться! – подмигнул Васечкин Петрову.
– Само собой, – кивнул Петров. – Спору не получится!
Володя Пашковский из всей компании, пожалуй, больше всех походил на настоящего учёного. Был он слегка полноват, кругловат, лысоват. Носил очки с толстыми линзами, говорил размеренно и вдумчиво.
– Типичный кабинетный червь! – определил его Васечкин.
Петров пожал плечами. У него не было никакого мнения по поводу того, как выглядят типичные кабинетные черви.
– И ничего подобного! – вмешалась проходившая мимо Маша, услышав это Васечкинское определение. – Внешность, Васечкин, бывает очень обманчива. Ты про это никогда не слыхал?
– Может, и слыхал, – нахмурившись, ответил Васечкин. – А это ты вообще-то к чему?
– А к тому, что Владимир Пашковский – очень опытный и известный геолог! – учительским тоном объяснила всезнающая Маша. – Он полмира изъездил, бывал в самых труднодоступных местах. В Африке однажды папуаса спас от огромного крокодила. Тот в воду с лодки упал, а Пашковский с риском для жизни его вытащил. Папуас в благодарность взял себе его имя. Теперь его тоже зовут Владимир.
– Ничего себе! – прошептал Петров, с уважением глядя на протиравшего очки Пашковского. – А с виду такой… добродушный…
– А ты откуда это всё знаешь? – с подозрением спросил Васечкин.
– А вот откуда! – Маша потрясла планшетом. – Есть такое слово – Интернет. Ты, может, Васечкин, не в курсе?
– Всё я в курсе! – хмуро ответил Васечкин. – Только некогда нам, как некоторым, по Интернету рыскать, правда, Петров? И без того делов хватает.
– Не делов, а дел! – поправила Маша и, не дожидаясь ответа Петрова, который в затруднении чесал затылок, не зная, чью сторону поддержать, прошла мимо.
– Подумаешь! – сказал ей вслед Васечкин. – В Интернете прочитать каждый может. И вообще, мало ли чего там пишут. Папа говорит, там мусора полно. А вот мы ещё посмотрим, кто открытие совершит! Тогда она узнает! Скажи, Петров?
– Что узнает? – уточнил Петров.
– Ну… в смысле кто чего стоит. Правильно?
Петров замялся. Он с самого начала был против каких бы то ни было открытий, если Маша в них не участвовала. Но в открытую конфронтацию с лучшим другом вступать не хотелось. Поэтому он промычал нечто неопределённое. Примерно так:
– Ну в общем… Пожалуй что… Где-то по большому счёту…
Ничего не понявший Васечкин вопросительно уставился на него.
– Всё может случиться! – глубокомысленно заключил покрасневший от умственных усилий Петров.
И с облегчением вздохнул.
Васечкин, сообразивший, что больше от друга он сейчас ничего не добьётся, в свою очередь тоже вздохнул. Почти синхронно с Петровым.
И оба задумались. Каждый о своём.
Что же касается рыжеволосого Владика Дружинина, то он оказался самым молодым из взрослых членов экспедиции, так что все к нему относились слегка покровительственно. Был он человеком очень живым, подвижным, любознательным. Невысокий рост Владика компенсировался звучным низким голосом. Когда он начинал говорить, все невольно затихали и с удовольствием внимали его красивому бархатному тембру. А говорил Владик всегда так увлечённо, что слушать его было особенно интересно. Рассказывать про свою любимую биологию он мог часами.
К тому же Владик очень любил стихи, знал их множество и постоянно цитировал. А как-то признался, что и сам иногда сочиняет.
