Константин Поздняков - Сказки народов Африки, Австралии и Океании
— Ты же знаешь, что да, о дерево пуа!
— Тогда тебе лучше отплыть сейчас же. Держись вон в том направлении, — дерево пуа махнуло веткой на запад. — К восходу луны ты увидишь на горизонте еще один остров. Там живет Тимоа-Маивалу. Ты попадешь туда только завтра утром. Когда окажешься на острове, иди по краю дороги и вскоре придешь к дому Тимоа-Маивалу.
— Это все? — спросил Тигилау.
— Это все, что тебе надо знать. Это все, что я скажу тебе. В путь, Тигилау!
— А еда?
— Ах да! Сейчас будет готова.
Тигилау расчистил песок и, к своему удивлению, увидел, что ветки пуа исчезли. Вместо них появились дымящееся таро, плоды хлебного дерева и целый поросенок.
Живот Тигилау надулся как барабан, но он чувствовал себя прекрасно, когда спускался с берега и начинал длинный заплыв к острову Тимоа-Маивалу.
Оказавшись на острове, он пошел по краю дороги, и его увидели из дома демона. Тимоа-Маивалу повернулся к Сине и сказал:
— По дороге поднимается мужчина. Если он идет посередине дороги, то это твой муж, а если держится одной стороны, то это твой брат.
— Какая разница? — устало спросила Сина.
— Какая разница? Ого! Ничего себе, какая разница! Если он твой брат, я позволю ему погостить у тебя, но если он идет посередине дороги, то это твой муж. Тогда я поджарю его на обед.
С радостью увидела Сина, что это ее муж, — но, однако, он держится одной стороны дороги, как советовало дерево пуа.
Тимоа-Маивалу позвал Тигилау:
— Заходи, брат Сины. Заходи, садись, я дам тебе поесть.
И вышел приготовить еду для гостя.
— Теперь самое время, — прошептала Сина. — Смотри, в этой клетке четыре зимородка. Демон не знает про них. Посадим их в его москитную сетку.
— Зачем?
— Он услышит их и подумает, что это мы разговариваем. А это даст нам время убежать.
В то время, как Тигилау и Сина бежали к берегу, Тимоа-Маивалу отодвинул занавеску, чтобы дать гостю еду. Испуганные зимородки налетели на него и своими клювами оторвали ему уши. Когда последнее ухо отделилось от головы, демон упал на пол.
Так он и лежал на полу, когда Тигилау и Сина достигли своего острова.
— Мы всегда должны помнить нашего друга дерево пуа, — сказал Тигилау.
Крылья летучей мыши
В обработке А. Рида.
Перевод Т. Путиловой
звестно, что крыса — существо безжалостное и коварное.
Жила некогда крыса, которая очень завидовала летучей мыши, ведь та могла свободно перелетать с дерева на дерево и без помехи лакомиться спелыми плодами.
Крыса решила поправить дело. Изучив привычки летучей мыши, она вскоре узнала ее любимое дерево.
С трудом вскарабкавшись по стволу, крыса приблизилась к летучей мыши и завела с ней разговор. Летучая мышь сначала испугалась и хотела улететь, но вкрадчивые крысиные речи успокоили ее.
— Я давно восхищаюсь тобой, — сказала крыса. — Ты так изящно паришь среди деревьев! Потому-то я ничего не имею против того, чтобы ты ела мои фрукты.
— Твои фрукты? — удивилась летучая мышь. — Ты говоришь об этих плодах?
Крыса кивнула и выдавила слезинку из уголка глаз.
— Ну да, — как бы нехотя призналась она. — Это мое дерево. Оно принадлежало моему отцу и дедам. Смотри! Этот рубец на стволе сделал мой прадед. Я думала, что и мои друзья — летучие мыши — отнесутся к памяти моих предков с уважением.
— Прости меня, — сказала летучая мышь, — я не знала… Конечно, я буду уважать вашу семейную традицию и никогда больше не дотронусь до этого дерева.
— Нет, нет, я не это хотела сказать. Ешь на здоровье, только делись со мной. И мы навсегда останемся друзьями.
— Да, я была бы так счастлива, — призналась летучая мышь. — Не можем ли мы как-нибудь скрепить наш дружеский союз?
— Да нет. Или, пожалуй, можем, — сказала крыса, как бы обдумывая слова летучей мыши. — Хоть я и восхищаюсь твоим парящим полетом, все-таки ты заставляешь меня тревожиться. А что, если твои крылья откажут и ты рухнешь на землю?
— На этот счет не беспокойся, — засмеялась летучая мышь. — Я вполне в состоянии позаботиться о себе. Если летать умеешь, то это очень легко.
— Тебе, может, и легко, а мне нет. Мы одного рода, ты и я, но у меня нет крыльев.
— Ну да, конечно. Но зато тебе не приходится днем свисать с веток вниз головой так, когда тебя так и полощет на ветру. Ты можешь забраться в уютную норку, где тебя никто не тронет.
— А ты бы так хотела?
— Да, конечно, но помешали бы крылья. Я так же не могу забраться в норку, как ты — полететь.
— Так вот, именно это я и имела в виду, — сказала крыса. — А если ты одолжишь мне свои крылья, а я тебе — лапы и хвост? Тогда я смогу увидеть, что значит летать, а ты сможешь забраться в мою маленькую уютную норку.
— Я не уверена, что это хорошая мысль, — сказала летучая мышь с сомнением. — Боюсь, что мы обе будем чувствовать себя неуютно.
— Так я же не насовсем предлагаю, друг мой. Только ненадолго — посмотреть, что это такое.
В конце концов, ведь это ты предложила, чтобы мы чем-нибудь скрепили нашу дружбу.
— Ну разве что ненадолго, — с тем же сомнением сказала летучая мышь.
Она отдала свои крылья и получила взамен четыре лапы и хвост. Затем медленно и осторожно спустилась с дерева, чтобы посмотреть, каково это — находиться в крысиной норке. Ей там не слишком понравилось. Она выскочила наружу гораздо быстрее, чем вошла внутрь, и позвала:
— Крыса, где ты? Ты готова вернуть мне крылья?
Ответа не было. Крыса так была захвачена новым чувством свободы, что улетела далеко-далеко. Она так и не вернулась за лапами и хвостом и до сих пор смеется над доверчивостью своей привязанной к земле подруги.
Подарок владыки угрей
В обработке А. Рида.
Перевод Т. Путиловой
а острове Манагайа, возле дома женщины по имени Ина, протекал крошечный ручей. Каждое утро Ина сбегала к ручью и купалась в заводи, над которой нависали деревья. Вода была чистой, глубокой и холодной. Ина ныряла прямо на дно и с криком поднималась наверх, отряхивая воду с волос и слегка задыхаясь от холодной воды. Она никогда не оставалась у заводи долго. Солнце сияло сквозь просветы в деревьях и высушивало ее гладкую коричневую кожу.
Однажды утром Ина была неприятно удивлена. Когда она нырнула в воду, огромный угорь проскользнул в ручей и вплыл в заводь. Увидев длинное змееподобное тело, Ина испугалась. Она быстро поднялась на поверхность, но как только ее голова показалась над водой, высунулась и голова угря. Угорь смотрел на нее своими черными глазами. Ина выскочила на берег и не стала, как обычно, лежать на солнце, а побежала домой.
На следующий день угорь все еще был там. Ина не решилась войти в заводь. День за днем она приходила к заводи, а угорь все еще был там. После долгого перерыва она отважилась однажды поплавать в заводи. Вскоре Ина привыкла к огромному угрю. Она даже стала испытывать к нему нежность, играла и плавала с ним под водой.
Прошло несколько месяцев. Настало утро, когда солнце засияло так ярко, что вода — там, где лучи проникали сквозь листья, — сверкала искрами. Когда Ина поднялась на берег, то, к ее удивлению, угорь последовал за ней и изменил свой облик. Вместо длинного черного змея перед ней стоял красивый юный вождь. Он протянул к ней руки и сказал:
— Наконец-то ты знаешь меня таким, каков я на самом деле.
— Но кто же ты? — спросила она, слегка дрожа.
— Я Туна, владыка всех угрей, — ответил он. — Ты была со мной добра и нежна, и я полюбил тебя. Теперь ты будешь моей женой.
Для Ины наступило счастливое время. Каждый день она и ее супруг бродили по лесу и говорили о своей любви, но когда солнце начинало садиться за холмы, Туна снова становился угрем. Он молча соскальзывал в тихие воды заводи, и Ина не видела его до следующего восхода солнца.
И вот много месяцев спустя Туна надумал сообщить жене важное известие. Он обнял ее и сказал:
— Ина, любовь моя, пришло время нам расстаться. Ты дала мне счастье больше, чем кто-либо смел ожидать. Я благодарен тебе за твою любовь, а в сердце моем — грусть от того, что мы больше не сможем быть вместе.
Слезы полились по щекам Ины.
— Но ты теперь мой муж! — закричала она. — Почему ты должен покинуть меня?
Голос Туны звучал очень мягко, когда он ответил:
— Ина, дорогая, если бы это зависело только от меня, я бы никогда не покинул тебя. Но я больше угорь, чем человек. Угри — мой народ, и я нужен им. Но я никогда не забуду тебя. Я навсегда унесу в своем сердце любовь к тебе.
— Этого недостаточно, — рыдала Ина. — Если ты должен уйти, оставь мне что-то такое, что было бы частью тебя, что принадлежит тебе, что я могла бы сохранить навсегда.
