Ханс Андерсен - Сказки, расcказанные детям. Новые сказки
Современники Толстого вспоминают, что в беседах с ними он часто упоминал имя Андерсена. Несколько раз беседовал он об Андерсене и с Горьким, которому заметил, что в сказках, по его мнению, сильно ощущается одиночество Андерсена: «Он был одинок. Именно поэтому он обращался к детям». Большой интерес представляет другой разговор Толстого с Горьким. Призывая молодого писателя к простоте и правдивости в литературе, он вспоминал слова Андерсена из сказки «Старый дом»: «Да, позолота-то сотрется, свиная кожа остается!»… «Вы все хотите закрасить все пазы и трещины своей краской, — сказал Толстой, когда Горький прочитал ему сцены из пьесы «На дне». — Помните у Андерсена сказано: «Позолота-то сотрется, свиная кожа останется», а у нас мужики говорят: «Все минется, одна правда останется». Лучше не замазывать, а то после вам же худо будет».322
Горький с детства любил произведения Андерсена и никогда не забывал первого знакомства с чудесной сказкой «Соловей», которая, по его словам, сразу взяла всех за сердце. «…В Китае все жители — китайцы, и сам император — китаец» — помню, как приятно удивила меня эта фраза своей простотой, весело улыбающейся музыкой и еще чем-то удивительно хорошим», — писал Горький. Когда мать отняла и спрятала книги Андерсена, то это было для Алеши «горше побоев».323 Любовь к творениям датского сказочника осталась у писателя навсегда. Среди имен великих художников слова всех стран и эпох, отдавших дань сказке, он назвал и Андерсена.324 Говоря о том, какие книги следует давать читать детям младшего возраста, он после сказки Пушкина о рыбаке и рыбке указал: «Андерсена — избранные сказки».325
Сказками Андерсена зачитывался и А. А. Блок, в семье которого существовала давняя традиция почитания великого датского писателя. Сестра матери Блока — М. А. Бекетова — была автором первой в России книжки об Андерсене326 и очень поэтично и сочувственно описала жизнь и литературную деятельность датского сказочника. 21 декабря 1906 г. Блок процитировал отрывок из сказки датского писателя «Калоши счастья». А 20 ноября 1907 г. написал об Андерсене: «Я давно уже не читаю ничего, кроме него».327 И позднее поэт вспоминал великого датского сказочника. «Снежную королеву» и «Ледяную деву» «…Блок воспринимал как-то «лично», биографически. И он не очень верил в счастливый конец первой сказки — победа любви Герды над соблазном гибели в ледяном царстве, которому поддался Кай, вызвала в нем меньшее доверие, чем гибель в ледяном потоке, настигшая Руди, — героя второй сказки, — сильного, красивого, удачливого, только раз в трудную минуту заглядевшегося в глаза Ледяницы, но почти с рождения отмеченного знаком ее власти над ним».328
В последней четверти XIX и начале XX в. популярность Андерсена в России неуклонно росла. Об этом свидетельствовали многочисленные издания его произведений и постоянное внимание критики. «Сказки Андерсена настолько знамениты, что рекомендовать их нет никакой надобности»,329 — утверждал один журнал. «Говорить о несравненной прелести сказок Андерсена не приходится: они слишком хорошо знакомы и старому и малому»,330 — вторил ему другой.
Деятель культуры Финляндии Вернер Хумбль, много лет живший в России, отметил, что сказки Андерсена «так же любимы, как и басни Крылова, и встречаются во всевозможных изданиях, как в гостиной аристократа, так и на книжной полке ученика народной школы».331
На рубеже XIX и XX вв., особенно к столетию со дня рождения писателя (1905 г.), в России было написано несколько критико-биографических очерков, изданных отдельными книжками,332 и довольно значительное количество журнальных статей и заметок.333 Интересна книжка А. Алтаева (псевдоним известной детской писательницы М. А. Ямщиковой). Это — содержательный, интересный и поэтический рассказ о жизни датского сказочника, созданный на основе его книги «Сказки моей жизни». Рассказ этот не давал полного представления о творчестве Андерсена, но очень живо воссоздавал его образ. В книге Я. А. Александрова ощущалось глубокое уважение к Андерсену и верное определение его места в истории мировой литературы. «Андерсен прославился сказками, — писал автор, — подобно тому, как Шекспир — трагедиями, Крылов — баснями, Кольцов и Бернс — песнями. Сказки его переведены чуть ли не на все европейские языки и читаются людьми всех званий и возрастов». Александров справедливо считал, что писатель «придал сказке такую совершенную форму, выше которой, кажется, и подняться нельзя».334
* * *В Советском Союзе сказки Андерсена чрезвычайно популярны и широко издаются для детей и взрослых.335 С большим успехом шли на сцене пьесы Е. Л. Шварца по мотивам сказок Андерсена «Голый король» (1934), «Снежная королева» (1938) и «Тень» (1940). Избрав сказки Андерсена основой нескольких своих пьес, и сохранив гуманистический настрой сказок датского писателя, этот умный, тонкий художник создал свой собственный мир, глубоко современные произведения. В одном из писем 40-х годов к режиссеру Н. П. Акимову Е. Л. Шварц справедливо говорил о том, что в создаваемом художником мире возникают и действуют собственные законы и правомерности.336 Блистательно раскрыл смысл этого Н. П. Акимов, анализируя содержание сказки Шварца «Тень»: «…сто лет, отделяющие Шварца от Андерсена, повлияли на развязку этой истории. Если торжество тени логично и неизбежно для Андерсена, то Шварц может согласиться только на временное ее торжество. Вдумавшись в условные сказочные законы, на которых основано самостоятельное существование тени, он делает совершенно точный оптимистический вывод: тень может существовать внешне самостоятельно,… но… обойтись без ученого тень не может. Самое ее существование обусловлено существованием ученого. В сцене казни ученого у тени сама собой валится с плеч голова: ведь она только тень. И для того, чтобы воскресить удобную для министров тень, им приходится… воскресить и отпустить ученого». И Акимов верит, что теперь уже ученый «найдет путь к тому, как помочь всем людям стать счастливыми».337
Новшество театральной трактовки сказок Андерсена в СССР поняли и датчане. Оценивая спектакль «Сказки Андерсена» (в драматургической обработке В. Смирновой), поставленный в 1937 г. в Копенгагене, и отмечая новизну понимания творчества Андерсена в СССР, датская газета «Morgenposten» писала: «Русские облекли его сказки в сценическую форму, целиком сохранив очарование и поэзию старого писателя… Произведения сказочника на сцене сохранили ту же глубину и значительность, как и в книге. Это вполне современное повествование о предрассудках, чванстве и гордости. Другими словами — это совсем не та трактовка королей и принцесс, к которой мы привыкли в детских спектаклях».338
Советские писатели и поэты используют образы Андерсена в своих произведениях. Они вдохновляли советских композиторов (С. Прокофьева, В. Салманова) и художников (В. Конашевича, В. Пивоварова, Г. А. В. Трауготов).
Основы оценки творчества Андерсена, заложенные в трудах прогрессивной русской критики и крупных писателей, получили дальнейшее развитие в трудах советских исследователей.339 Следует, однако, оговорить, что до 1955 г. — года юбилея Андерсена — статьи о нем представляли довольно редкое явление.
В юбилейном, 1955 г., когда 150-летие со дня рождения Андерсена, по образному выражению С. Я. Маршака, отмечалось в Советском Союзе как «праздник сказки»,340 большинство литературно-художественных и критических журналов посвятили Андерсену статьи и публикации. Многие научно-исследовательские учреждения и учебные заведения провели заседания, где читались доклады о жизни и деятельности великого датского писателя. Советские писатели, критики и литературоведы широко ставили вопрос об изучении жизни и творчества Андерсена. Появился ряд статей, позволяющих советскому читателю судить о нем как о писателе-реалисте, сатирике и демократе.
Так, К. Г. Паустовский стал автором прелестной новеллы об Андерсене «Ночной дилижанс» и беллетризованной биографии сказочника. Паустовский семилетним мальчиком познакомился со сказками Андерсена и, читая их, забывал обо всем на свете. Разумеется, он не видел тогда глубокого подтекста этих произведений и только, когда стал взрослым, понял, что на пороге XX в. встретился с писателем, который научил его «светлой вере в победу солнца над мраком и доброго человеческого сердца над злом».341 Сказки Андерсена отмечены необычным своеобразием, делающим их доступными для взрослых и для детей. «Все персонажи, даже неодушевленные предметы, — пишет В. М. Инбер, — полны жизни. Они живут, действуют, беседуют между собой, выносят суждения. Все это происходит в полном соответствии со свойствами данного предмета».342 Важную теоретическую проблему «антигероя» ставит в связи со сказкой «Тень» В. Я. Каверин, который говорит: «Печальная сказка Андерсена кончается победой «теневой стороны вещей».343
