Моя любимая кукла - Талыбова Зульфия

Лапками мохнатыми крепко обниму!

Под пение Эмилики паучки-кудесники плели паутину до самого устья колодца. Сама того не ведая, царевна сманивала мальчиков для Паучихи, где царица и душила несчастных в своих пушистых страшных лапах!

Эмилика была лишь марионеткой в ее восьми гигантских щупальцах!

Жуткая колыбельная пугала царевну, не хотелось бы ей оказаться на месте названных братьев-царевичей и задыхаться в объятиях уродливой Паучихи! Та же совсем обезумела и нянчилась и играла с мальчиками, словно малышка с куклами.

Все, что сшила Эмилика до двенадцатилетия, Чёрная Вдова использовала для своих «сынов». Она пеленала их, баюкала, словом полностью погрузилась в благостное материнство…

* * *

Керим негодовал: шесть мальчиков пропало, последний был его другом! Никто не решился искать похитителя, ведь страх так овладел людьми, что одна половина городка вообще из домов не высовывалась, а другая ночевала в церкви.

Керим не относился ни к первым, ни ко вторым. Беспокоиться о нем было некому: сироткой его подкинули в дом пожилого плотника, у которого он и трудился по сей день. Керим прилежно работал, но к старику особого тепла не чувствовал, как и он к нему, потому если юноша и исчезнет, опекун погорюет пару дней на людях, чтоб не подумали чего!

Керим шел и вспоминал, какие оды его ныне пропавший друг провозглашал дивному голосу под мельницей.

Надо пойти и самому проверить, кто там поет. Что если это похититель заманивает мальчишек? Керим даже не удивился, когда, подойдя к мельнице, услышал волшебное девичье пение. Но его больше привлекли не чистота манящего голоса, а слова самой песни.

Девушка молила о помощи.

Она как будто поняла, что спасти ее невозможно, и плакалась, как одиноко ей, звала Керима спуститься вниз и посидеть рядом, пока не наступило полнолуние. Но как только выйдет полная Луна, Кериму надо будет бежать, иначе он погибнет!

Оказывается, Эмилика хоть как-то пыталась уберечь братьев-царевичей от злой мамаши, но наивные мальчики даже не вслушивались в слова, одурманенные шли на зов песни.

Керим же, вспоминая о пропавших друзьях, решил поступить иначе.

В следующую ночь он стащил со двора уличную масляную лампу, которая досталась его опекуну ещё от деда. Он привязал к ее тоненькой ручке длинный канат и отправился к мельнице. Открыв дверцу, Керим стал медленно опускать лампу в темный колодец.

И вот он постепенно освещался изнутри. По стенам колодца бегали и копошились тысячи пауков. Вот лампа стала опасливо подергиваться: руки юноши тряслись от ужаса. Он увидел чёрную кружевную паутину, что плели пауки! Наконец, лампа коснулась гроба, в котором лежала Эмилика. Керим от неожиданности качнулся в сторону и чуть не уронил лампу. Девушка, ни живая, ни мёртвая, спала в гробу и напевала. Пение из ее рта вылетало серебристым свечением, напоминавшим пляшущий луч света, что усаживался на пауков, и те, как сумасшедшие, плели густую сеть.

Керим, замерший, долго глядел на страшную картину и даже не шевелился. Он глядел на красивую, но мертвенно-бледную девушку, и слушал ее пение.

– Матери не бойся – она качает братьев…

Керим встрепенулся – о ком шла речь?!

Он поднял лампу и заметил, что сеть пауки сплели на три четверти. Очень скоро они доплетут ее до самого верха.

Начало светать. Керим нехотя ушел домой и еле-еле дождался следующей ночи. Юноша решился спуститься на дно. Даже страх не пугал его. Пение девушки затуманило сознание.

Закрепив начало верёвки снаружи, Керим спустил ее конец вместе с лампой на дно и осторожно стал опускаться.

– Не коснись перины вязкой: маменька явится сразу! – предостерегала спящая Эмилика.

Опустился Керим на дно и сел на краешек гроба. Он глядел и глядел на полумертвую девушку. Полчаса, час.

Ее пение и она сама действовали на него, как и паутинный кокон, в котором Паучиха нянчила царевичей. Узница пропела своё имя – Эмилика, и Керим назвал свое.

Он забыл о реальности и только слушал, слушал, слушал…

Пение Эмилики унесло его далеко-далеко, и даже пауки не пугали – Керим и вовсе про них забыл!

Девушка пела о своей нелегкой судьбе и благодарила юношу за бесстрашие. Но в последнем куплете он услышал, что скоро рассвет, и пора ему уходить.

Керим выбрался из колодца и мельком заметил, что сеть почти готова!

Следующей ночью наступит полнолуние.

Керим брёл домой, шепча имя узницы. Свежий прохладный воздух действовал отрезвляюще, и он вспомнил, что завтра колодец должен его поглотить, как и других мальчиков.

«Не коснись перины вязкой: матушка явится сразу!»

Его друзья были слишком глупы и ступили на вязкую перину! Керим слушал Эмилику и помнил о ее предостережении! Почему же он не спросил, как быть дальше? Что если он придет завтра к колодцу, но не наступит на паутину? И почему явится матушка?! Керим вдруг остановился и вскрикнул – его друзья под землёй! Их, наверное, похитила обезумевшая мать полумертвой Эмилики! Может, их ещё возможно было спасти?

– Молодой человек, что забыли вы здесь в столь поздний час?

Керим встрепенулся – откуда ни возьмись, появился скрюченный старик и зачем-то заговорил с ним.

– То же могу спросить и у вас! – смело выпалил юноша.

Его даже немного разозлили слова любопытного старца. Какой ему интерес, почему он не спит?!

– Вы, я гляжу, остры на язычок. – Улыбаясь, заметил старик. – Я же листья собираю, пока ещё остались. И именно в такое темное время они хранят ценные свойства. Спать-то охота, но кости мои, потом спасибо скажут за целебный отвар! – пропыхтел старик.

Керим недоверчиво глядел на него. Что бы там не собирал этот дядька, слушать он его не хотел. Но чувствовал, что тот ждал ответа, а юноша не спешил говорить, но и бежать не мог: ноги не слушались.

– Не подумайте, чего плохого… – пробубнил старик, – я услышал, как вы имя женское нараспев говорили…

Керим разозлился ещё больше на любопытного дядьку, но зачем-то против воли выпалил:

– Я думал об Эмилике – девушке, что спит в гробу на дне колодца.

Старец вдруг выпрямился, и горб его исчез. И вообще на дряхлого старика он уже не походил. Керим стоял онемевший и понял, что тот соврал и про листья, и про отвар.

Колдун подошёл к юноше близко-близко, заглянул в карие глаза и произнёс:

– Завтра в полнолуние приходи на старую мельницу. Открой потайную дверцу, но на перину не ступай. И про разговор этот забудь.

Ведьмак исчез. Керим почувствовал, как кровь разлилась по онемевшим ногам. И чего он остановился?! Давно пора бежать домой и улечься спать.

… Следующей ночью Керим отправился на мельницу. Он должен открыть дверцу, но не ступить на перину. Юноша точно знал об этом, и слепо следовал приказу колдуна, даже не помня о нем.

И вот он увидел Эмилику. Она сидела в гробу и ждала его. Керим почувствовал толчок в спину и упал замертво на чьи-то руки. Колдун уложил юношу возле входа, а сам упал на перину и, свёрнутый в кокон, прикатился к ногам Эмилики. Но тело Керима перевесило и скатилось вслед.

Тут же явилась Паучиха и забрала кокон. Увлекшись новым царевичем, она и не заметила другого, что лежал рядом. Эмилика же уложила Керима рядом с собой и горько оплакивала. Она сорвала кулон с шеи, разбила о стену и упала замертво рядом с юношей. Половина души тоненькой струйкой выплыла из осколков стекла и опустилась на гроб возле своего мертвого тела. Пока другая часть висела на шее колдуна, на небо ей не улететь…

А тем временем в глубинах амбара…

– Погоди, ведьма проклятая! – закричал старец из-под перины. – Друг твой давний здесь томится! Освободи меня!

Услышав знакомый голос, острыми щупальцами Паучиха осторожно разорвала липкую перину и узнала своего учителя – колдуна-старца!

Что понадобилось ему?!

– Распоясалась, ведьма! Речь шла об одном сыне, а ты тут ясли устроила! И мне отныне живётся не всласть! Взгляды косые на мой дом бросают, мол, я чуть ли не причастен к твоим похищениям! Ещё не хватало, чтобы мой дом святой водой окатили, а меня на костре сожгли! – бормотал ведьмак, отряхиваясь от липкой паутины и, вспоминая, как в городе оплакивают исчезнувших ребят. – Поэтому давай-ка остальную часть Эмилики! – заявил колдун.