Мария Грипе - Дети стеклодува

Ярмарочный люд, таращивший глаза вслед возку, был бы очень удивлён, знай он, что шторки скрывали от любопытных взглядов двух одиноких детей, крепко заснувших в объятиях друг друга. Большая ярмарочная кукла выскользнула из рук девочки и упала на пол.

И этот вот экипаж чуть не переехал Софию. Кучер, сидевший на облучке, на миг придержал лошадей, они встали на дыбы. Альберт, схватив Софию, притянул её к себе. Кучер бросил рассеянный взгляд на плачущую женщину, которая не поостереглась. Затем поехал дальше, и ему наконец удалось выбраться из толчеи на ярмарочной улице.

Последнее, что он видел, была чудовищно выряженная женщина, которая вынырнула из теней и лунных бликов, и некоторое время словно трепыхала крыльями перед экипажем. На ней был плащ с большой пелериной, отороченной бахромой, и похожа она была на старую птицу.

Когда кучер проезжал мимо, она взглянула ему прямо в лицо таким странным взглядом, что кучеру стало жутко. Не сходя с места, она смотрела вслед экипажу, пока он не свернул. Когда она осталась за поворотом, кучер почувствовал облегчение. Всё это время он ощущал спиной её взгляд.

Путь его лежал сквозь ночь. На север. По неведомым дорогам.

Лес стоял мрачный и такой тихий, что слышно было, как поёт лесовица. Она опасна, эта лесовица, особенно для молодых мужчин. Но кучер не смотрел ни направо, ни налево — он был стар и не поддавался соблазнам.

Они скакали по лунно-белым дорогам через луга, болота и топи, где плясали болотные огоньки. Они скакали, пока луна, побледнев, не исчезла и ветер не зашумел в зарослях. Настало утро, а они всё ещё скакали. Белые бабочки вихрем кружились над дорогой.

Они скакали сквозь день и ночь, а дети всё время тихо дремали в экипаже…

Часть вторая

… один — богат другой беден, не делай его бремя еще горше.

7

Поразителен был город, в котором стоял этот Дом, город Энскестад — Город Исполнения Желаний — так звался он, но его, увы, уже нет. Он был окружён кольцом зубчатых стен с башнями и омыт водами, ибо стоял на скалистом островке в реке Глёмминнеэн — Реке Забвения — и, сказывают, был неприступен.

Улицы его, мощённые серым камнем и с длинными рядами чёрных фонарей, были пустынны. Бежали они во все стороны — вдоль и поперёк, но там, где должны были стоять дома, ничего не было. Ни одного дома, кроме этого единственного, в городе не было.

По вечерам фонари зажигались, но никто там не ходил, потому что люди, жившие в Доме, выходили на улицу редко, да и то всегда садились в экипаж.

Это был мрачный каменный дом, высокий и могучий в своём одиночестве, угрюмый с виду.

У того, кто основал Город Исполнения Желаний, планы были грандиозные. Он хотел сделать так много, что одних размышлений об этом хватило бы на всю человеческую жизнь. Он дал Городу имя, не более того. Это сын его выстроил Дом и проложил улицы, а затем и ему настал конец. Пришлось завещать остальные деяния потомкам.

Одним из них и был Властитель, который ныне жил здесь. Уличные фонари были его творением. В те времена немногие города освещались уличными фонарями, так что это было очень благородно.

Но потом ему пришлось думать совсем о другом. Ибо жена его, Властительница, была так несчастна!

У неё было всё — красота, богатство, могущество. Муж выполнял малейшие её прихоти. Ей не было нужды страдать в одиночестве, потому что если даже в городе никаких людей не было, то в здешней округе их было великое множество. Но она не желала никого видеть, она жила сама по себе.

Те, кто не любил её, поговаривали: это, мол, только для того, чтобы придать себе значительности. Но они ошибались, она была поистине в отчаянии.

Все жалели Властителя, который был таким добрым и самоотверженным. Он постоянно приходил к Властительнице и тревожно осведомлялся о её желаниях. И что же слышал он в ответ?

— Что толку желать, если всё исполняется!

Или:

— Разве ты не понимаешь, что крадёшь мои желания, когда являешься со своими дарами?

Нет — этого Властитель не понимал. Да и никто другой — тоже. Кто слышал об этом — крестился, да и в самом деле были причины сомневаться, в своём ли она уме.

Властитель Города Исполнения Желаний был молодой и красивый мужчина — и он знал об этом. Он был рождён богатым и могущественным. Ему не за что было благодарить кого-либо в этом мире, ибо с самого начала жизни всё принадлежало ему.

Он любил доставлять людям радость, преподносить подарки и исполнять желания. Это он делал всегда — стало быть, рождён был добрым и хорошим.

Какую радость испытал он однажды, встретив бедную девушку, одетую в лохмотья и не владевшую ничем на свете! Какая радость, сделав эту девушку Властительницей, ввести её в Дом Города Исполнения Желаний!

То была радость, радость без конца!

Благодаря ей, ничем не владевшей и никем не бывшей с самого начала, благодаря ей он вновь переживает остроту счастья, выпавшего ему на долю, — вновь, вновь и вновь…

Единственное, чего он требовал от неё, чтобы у неё всегда было бы наготове какое-нибудь желание, которое он мог выполнить.

Если подумать, требование это было совсем скромным. И наверняка можно было пойти навстречу его воле!

Но она повела себя совершенно непонятно, замкнулась в свою скорлупу и сказала, что у неё никаких желаний нет. Их у неё украли, — сказала она.

Было одно слово, которое Властитель любил больше всех других на свете.

Это было маленькое словечко: «спасибо».

Удивительное слово! Он так любил его слушать и терпеть не мог выговаривать. Он пробовал произнести его, чтобы узнать, каково оно на вкус.

Властительница вышила ему однажды в подарок пару домашних туфель и, отдавая их ему, спросила:

— А что, если бы ты сказал мне «спасибо»?

Сначала он не понял, что она имеет в виду, он только засмеялся. Ему — произнести… Она, верно, пошутила?

Но она не шутила. Она — настаивала. Она сказала, что он, пожалуй, мог бы попытаться, чтоб узнать — каково это.

И, конечно же, он произнесёт это слово, если это позабавит её.

Но слово застряло у него во рту как ком, казалось, ему никогда не выдавить его. В конце концов он вынужден был выплюнуть слово ей в лицо. Зачем ей было вынуждать его? Она, верно, могла понять, что ему это — гораздо труднее. Ведь у него никогда не было повода произносить подобные слова. Само собой, другим это было легче.

Но он всё равно не перестал любить это маленькое словечко. Наоборот, он заметил, что ему всё сильнее хочется слышать «спасибо». Но в дальнейшем он даже был начеку и тщательнейшим образом остерегался подарков и одолжений Властительницы. Человек он был чрезвычайно спокойный, и надёжный, и сдержанный. Он никогда не совершал никаких проступков. Если б она только пожелала чего-нибудь, всё было бы хорошо!

Но она отказывалась…

Правда, одно желание у нее все же нашлось.

— Я хочу ребёнка, — сказала она. — Я желала бы подарить тебе сына.

Так она сказала. «Подарить» — сказала она, и тогда он понял, что она решила заставить его снова сказать «Спасибо!». Он не позволил себя обмануть, для этого он был слишком умён. Но всё-таки у него прибавилась ещё одна забота. Она высказала желание, и ему следует исполнить его.

А ей следует получить ребёнка, и лучше сына. Впрочем, лучше и сына, и дочку. Разумеется, это желание исполнимо, но бесспорно — нужно было обдумать, как это сделать. Он долго ломал над этим голову.

Потом, постепенно, в памяти его выплыла и начала проясняться некая картина.

На ярмарке в Блекерюде он видел двух маленьких детей, которые привлекли его внимание. Это было пару лет назад. Но потом он снова увидел их прошлой весной, когда они с Властительницей проезжали через Город Беспросветной Нужды.

Дети, стоя у дороги, продавали подснежники, и он купил у них цветы. Один-единственный раз, в виде исключения, Властительница изволила улыбнуться и сказала, что дети — милы. Они ей определённо понравились.

Так вот они, дети: которых он искал! Мальчик и девочка! Властитель был человек не злой, напротив, любой засвидетельстовал бы его доброту.

Но он был ослеплён. Он видел только то, что желал увидеть.

Теперь он видел перед собой стеклодува и его детей. Жену стеклодува он вообще ни разу не видел.

Он нарисовал самому себе картину бедности, в которой живёт стеклодув. Какое тяжкое бремя для него — кормить двоих детей!

Какое же, должно быть, облегчение для несчастного отца, если Властитель отныне возьмёт на своё попечение двух голодающих малюток! Он обеспечит им блестящее будущее. И когда-нибудь их отец поблагодарит его за это, хотя именно сейчас, возможно, не поймёт, что это делается ради блага детей. С этим придётся, к сожалению, считаться. Поэтому отец ничего не узнает, по крайней мере сразу: лучше сначала позаботиться о детях, чтобы он привык к тому, что они исчезли.