Анна Ремез - На коньках по Неве, или Мышь в рукаве
Итак, Тимоха шагал и дошагал до широкой дороги. Это была большая невская першпективная дорога, в будущем всемирно известный невский проспект. Её три года назад по царскому приказу выложили булыжником. Тимоха шёл по этой мощёной улице и думал о царе, рыжей девочке Христине, большом троне с балдахином, обо всём интересном и замечательном, что сегодня случилось. Представлял, как обрадуется отец, что сам государь пригласил его сына учиться в цифирной школе. Благодаря быстрой ходьбе он наконец согрелся.
Домá стали реже, то там, то сям подступали деревья. Вроде и не город совсем. Утром Тимоха проезжал эти места, но тогда впереди сидел отец, а всё внимание было поглощено волшебными гостями. А теперь? Зимой в Санкт-Петербурге рано темнеет.
Мальчику вдруг отчего-то стало страшно.
— Эй, тимтинки, уснули вы, что ли? — Тимоха потрогал карман зипуна.
Тимка высунулся:
— Опять есть захотелось, — грустно сказал он. — Хотели поспать, да в животе бурчит.
— Да уж, как говорится, брюхо — злодей: старого добра не помнит, что ни день, то есть давай. Мамка-то небось ужинать ждёт. Я вам в запечек суну кусочек.
— Ой!!! — Тимоха так резко остановился, что Тимка, не удержавшись, свалился из кармана на снег. Вопрос застрял у Тимки в горле, потому что прямо перед ними, не далее двух-трёх метров, стоял волк.
Да-да, дорогой читатель! Это тебе не настоящее время, когда волка в Петербурге можно увидеть только в зоопарке. В 1718 году волки частенько забредали практически в центр города. Их видели то в Литейной слободе, то на Васильевском острове, то в Петропавловской крепости, и бед они творили немало. Тимофей был парень не робкого десятка, но в своей недолгой жизни волка он видел в первый раз, а взгляд серого хищника не сулил ничего хорошего. Всё вышесказанное относилось и к мышонку Тимке. Вот и стояли тёзки — малый да большой, и, честно говоря, думали, что пришёл им конец.
— А что случилось? Почему стоим? — Будто недовольная пассажирка застрявшего на полустанке поезда, Тинка высунулась из кармана, как из окна вагона.
Волк выгнулся, готовясь к прыжку.
— Эх-эх-эх вы! Нос с локоть, а ум — с ноготь, — укоризненно покачала головой Тинка, непонятно к кому обращаясь.
И вдруг спрыгнула на снег и, подбоченясь, пошла на волка. — Заблудились, господин хороший? Не туда попали? Здесь ведь столица, а не лес глухой. Не слыхали? Вам тут хулиганить никто не позволит. Понаедут, понимаешь, и порядки свои устанавливают.
Возвращайтесь туда, откуда пришли!
Волк сел на снег и завыл:
— Чего базанишь? Сошлися базан да пузан.
— Тимофей, что такое «базанить?» О чем он говорит? — спросила Тинка.
Мальчику казалось, что он видит сон. Перед ним сидел настоящий волк, выл, глядя на маленькую мышку в цветных лоскутках, ниткой подпоясанную, которая пищала волку что-то, будто на заморском языке.
А Тимка засмеялся, потому что сестра очень точно изобразила рассерженную уборщицу и её недавний монолог, обращённый к незадачливому посетителю Исторического музея.
— А ты что, с волком разговаривать умеешь? — наконец выдавил из себя Тимофей.
— Да что с ним разговаривать, с таким глупым! Вот что, сударь. Простите, если обидела, — мы тоже устали и страшно голодны. Но, согласитесь, было бы с нашей стороны чрезвычайно невежливо ни с того ни с сего, лязгая зубами, на вас наброситься. — И Тинка, как настоящая придворная дама, присела в реверансе.
— Где это видано, чтобы мыши на волчьем языке разговаривали?! — провыл бедный волк. — У каждого зверя свой язык. Как же охотиться, если обед на твоём языке говорит? Так ведь и с голоду помереть можно за приятной беседой.
— Нас таких тут много, так что беги отсюда подобру-поздорову! — крикнул Тимка. Волк, поджав хвост, поспешил восвояси.
— И нам пора домой. Действительно очень есть хочется. — Тинка с Тимкой вскарабкались по ноге Тимофея, и, помахивая хвостиками, в который раз за сегодняшний день полезли в карман.
ГЛАВА 9. Тихо, как мыши
Вылезти утром из уютной тёплой постельки! О, для этого Фёдору обычно требовалась недюжинная сила воли. Но сегодня, едва открыв глаза, он так и подскочил на кровати. Придёт Тимофей, принесёт волшебных мышат! А в школе — последний день занятий, завтра начнутся каникулы! Христина тоже поднялась ни свет ни заря. Ей не терпелось поскорее вручить мышатам новенькую одежду. Так что всё семейство собралось за столом, на котором стояли блюда с хлебом, сыром, копчёным окороком, сливочным маслом, миски с перловой кашей. В первые дни Рождества завтраки всегда были очень вкусными, вот только перловку Федя терпеть не мог. А царь Пётр, напротив, перловую крупу очень уважал и всячески пропагандировал её потребление, наравне с чаем и кофе. Поэтому торговцы возили в город эти три чрезвычайно дорогих для простого народа продукта без перебоев, и в доме учителя они появлялись регулярно.
Фёдор потянулся за куском сыра, но получил ложкой по руке.
— Сыр, Фёдор Иванович, полагается, когда кашу съешь, — ласково, но твёрдо сказала мама.
От перловки Федю спас стук в дверь. Иван пошёл открывать, Марья отвернулась, и Федя, запихав себе в рот большой кусок сыра, кашу свалил в холщовую салфетку и сунул в карман — угостить Тимку с Тинкой.
— Здравствуйте всем, — пробасил Данила, заходя в дом и кланяясь. Тимофей переглянулся с новыми знакомыми, незаметно подмигнул Христине и положил на лавку рукавицу, в которой сидели мышата.
— Ой, у тебя дырка на пальце, дай зашью! — Христина схватила рукавицу и быстро поднялась к себе. На её рукодельном столике была устроена настоящая примерочная: мамино зеркальце в бронзовой витой раме девочка специально для мышат прислонила к рабочей корзинке.
— Извольте облачиться, — сказала сияющая Христина, протягивая Тинке и Тимке крошечные одеяния, — Тинка, тебе червчатый, а тебе, Тимка, с зеленцой.
— Червчатый? — вздрогнула Тинка. — С червяками, что ли?
— Да нет, это же цвет такой, — рассмеялась Христина.
— По-нашему, значит, бордовый, — догадалась Тинка, с удовольствием ныряя в изящный полушубок с капюшоном, отороченным мехом. — Какая красота! Спасибо, Тинка-Христинка!
— Странные у нас шубы! — Тимка надевал ту, что с зеленцой. — Мех-то не снаружи, а внутри.
— Конечно, внутри, — уверенно сказала портниха, — чтобы не пачкался и не намокал. Только вот с длиной я чуть ошиблась.
Следует полы укоротить. — Христина взяла в руки ножницы, но в этот момент в комнату влетел Федя.
— Скорее, батюшка велит отправляться.
Мышат Федя усадил в сумку, где уже лежали учебник, перо, бумага и свёрток с нелюбимой перловкой.
— А разве девочки не ходят в школу? — спросила Тинка.
— Нет, девочки всему дома обучаются, с мамой.
«С мамой», — подумала Тинка, и снова ей взгрустнулось. Кажется, ни в одном из путешествий они ещё не оказывались в такой безнадёжной ситуации. Гоняться за царём, чтобы добыть нитку!
Данила неспешно раскладывал инструменты, но выпрямился, вытер руки о фартук и на прощанье поцеловал сына в макушку:
— Ты, Тимоха, не торопись отвечать, торопись слушать.
Мальчик почувствовал, что отец за него волнуется, и почему-то это было приятно. А Данила мысленно благодарил Бога за то, что всё столь удачным образом обернулось. Учиться сына так и так отдавать бы пришлось. Указ на этот счёт строжайший ещё несколько лет назад вышел. Но о школе при Морской академии и мечтать не приходилось. А теперь сам государь вспомоществование обещал. А как выучится Тимоха, так и работа найдётся. Морское дело — уважаемое и прибыльное. Петербург ведь не только столица, это самой большой в России порт! И перед мысленным взором Данилы возник, будто сошедший с изразца, корабль — с надутыми парусами, высокими мачтами. А на палубе, в вышитом серебром кафтане — его сын Тимофей Данилыч.
Утро выдалось солнечное, морозное, ветреное. Но холод теперь был не страшен нашим путешественникам во времени. Они, закусив кашей, с большим интересом выглядывали из сумки. Немного пройдя, компания вышла к Неве, чуть дальше знакомого мышатам Зимнего дворца. Через реку возвышались земляные валы, над ними — высокая башня с сияющим на солнце шпилем, а рядом ещё две шпиля — пониже.
— Что это такое? — спросил Тимка Федю.
— Это Заячий остров.
— Там зайцы живут? — удивилась Тинка.
— Да нет же, просто название такое — раньше его называли Ениссаари, это и значит «заячий остров».
— Батюшка, а правда, что здесь раньше одни болота были?
А зачем на болоте город строить? Что, другого места не было? — Федя поправил на плече сумку и вопросительно поглядел на отца.
Мышата навострили ушки.
Иван Петрович поглядел на сына. Как ребёнку в двух словах объяснить то, что многие взрослые люди понять не могли.
