Георгий Русафов - Ваклин и его верный конь
Ваклин, взяв золотую нить и капусту, притаился за скалами.
И вот пропели третьи петухи. На берегу озера вдруг стало светло как днем. Озеро вспенилось, разбушевалось. Откуда-то из далеких его глубин донеслось лошадиное ржанье, и не успел Ваклин глазом моргнуть, как из воды выплыла златогривая кобылица.
Она взбежала на прибрежную скалу, огляделась по сторонам и, не увидев нигде ни души, повернула свою красивую голову к озеру и три раза призывно заржала. Тут же из вспененных волн на берег выскочили двенадцать среброногих жеребят. Все они были одинакового роста и похожи друг на друга, словно двенадцать капель росы…
Жеребята окружили мать и принялись мирно щипать росистую траву-мураву. Кобылица тоже начала пастись. Ваклин подождал немного и выкатил из своего укрытия первый кочан капусты. Кобылица подняла голову, увидела капусту, однако и ухом не повела. Ваклин выкатил второй кочан. Кобылица вытянула шею, глаза ее жадно сверкнули, но она по-прежнему не сдвинулась с места… И только когда Ваклин выкатил последний кочан, кобылица подбежала к капусте.
Ваклин только того и ждал. Он выскочил из своей засады, кинулся к кобылице и, когда она подняла голову, набросил ей на шею петлю… Перепуганная лошадь рванулась изо всех сил, отпрянула назад, но, увидев, что петля крепко стянула ей шею, поднялась на дыбы и кинулась на дерзкого юношу. Ваклин отскочил в сторону. Не успела лошадь вновь взвиться на дыбы, как Ваклин сел на нее верхом и вцепился руками в огненно-рыжую гриву.
Почуяв незнакомого наездника, кобылица взвилась на дыбы. Она шарахалась из стороны в сторону, брыкалась… Казалось, еще немного, и она сбросит храброго ездока на землю. И тут до Ваклина долетел голос верного коня:
— Вырви из гривы кобылицы один волос!..
Тот так и сделал. Лошадь тут же успокоилась, притихла, стала смирной, как овечка. А через минуту-другую Ваклин уже мчался в Страну желтых полей… Впереди скакал ваклинов звездолобый конь с развевающейся белой гривой. За ним на укрощенной златогривой кобылице летел во весь опор его хозяин. Двенадцать среброногих жеребят, вытянувшись цепочкой, словно стая журавлей, ни на шаг не отставали от матери.
VIIIХан Чордан всю ночь глаз не сомкнул. До самого рассвета сидел под окном, ждал, не покажется ли его посыльный с драгоценной добычей. Как только златогривая кобылица ударила под окном передним копытом, а за ней потянулись стайкой среброногие жеребята, хан сломя голову бросился к Агари.
— Ну, краса-девица, воля твоя исполнена. Златогривая кобылица с ее двенадцатью среброногими жеребятами стоит перед дворцом. Теперь-то ты станешь моей женой! — вскричал он прерывающимся от радости голосом.
Но Агарь и на этот раз ответила ему отказом. Она сказала:
— На моей родине, в Стране горных озер, девушки выходят замуж только за смелых, сильных, ловких мужчин… Завтра перед восходом солнца я оседлаю мою любимую кобылицу, и как только солнце покажется из-за гор, поскачу к нему. Тот, кому удастся догнать меня и снять с седла прежде чем солнце поднимется в зенит, станет моим мужем. Так вот, завтра ты сможешь доказать на деле, что ты не только хан, но и настоящий мужчина, что тебе не занимать лихой удали! Догонишь меня, снимешь с седла до наступления урочного часа — стану твоей женой. Не сможешь — придется тебе уступить меня и свое царство тому молодцу, который окажется достойным моей руки… Согласен, хан?
— Согласен! — ответил хан Чордан, который надеялся, что во всем его царстве не найдется скакуна быстроходнее, чем его конь.
— Тогда объяви мою волю всем молодцам своего царства, а завтра вместе с остальными попытай счастья!..
Утром рано — ни свет, ни заря — перед ханским дворцом выстроились сто всадников. Впереди весь в золоте и шелках восседал на своем лучшем коне хан Чордан. А где-то в последнем ряду, накинув на плечи ветхую свитку, смиренно ждал начала состязания Ваклин. Конь его был такой тощий, такой никудышный, что, казалось, вот-вот свалится с ног.
— Ха-ха-ха!.. Глядите-ка, этот парень на своей кляче, видать, надеется догнать златогривую кобылицу и завладеть Хозяйкой горных озер!.. Ха-ха-ха! — посмеивались всадники, тыкая пальцами в сторону Ваклина и его коня.
Ваклин же, делая вид, будто ничего не слышит, время от времени озорно посматривал на своего конька. Г лаза лошади сверкали дивным блеском, и по этому блеску можно было догадаться, что это тот самый конь-огонь, которому ничего не стоило перелететь через гору…
Когда восток начал алеть, Агарь оседлала свою кобылицу. Грива красавицы-лошади горела пожаром. Из ее глаз вылетали синие языки пламени, из ноздрей сыпались искры. Ее тонкие стройные ноги, казалось, чуть касаются земли.
Всадники переглянулись. В глазах у всех появилось колебание. «Где нашим коням тягаться с этой чудо-кобылицей!.. Не лучше ли поскорее убраться восвояси, не смешить людей?» Половина охотников в самом деле тихомолком покинула строй и отъехала в сторонку.
В эту минуту первые лучи солнца озарили далекие вершины гор.
Хозяйка горных озер вздрогнула. Ухватившись руками за гриву кобылицы, тронула шпорами бока. Стройная лошадь вытянула шею и не успели собравшиеся ахнуть, как она взвилась на дыбы и понеслась навстречу восходящему солнцу…
Первым бросился вдогонку молодой наезднице хан Чордан. А сзади всех, провожаемый насмешками толпы, затрусил на своей кляче Ваклин. Но как только столица скрылась из глаз, наш молодец спрыгнул на землю, встал перед своим верным конем и трижды дунул ему в каждую ноздрю. Конь вдруг рухнул на землю, будто неживой, но тут же резво вскочил на ноги. Перед Ваклином стоял его белогривый скакун с огненной звездой на лбу, что одним прыжком мог перелететь через гору.
— Подуй живее мне в левое ухо, да так сильно, чтоб зазвенело в правом! — проржал конь, когда Ваклин вскочил в седло.
Молодой всадник тут же выполнил его наказ. В то же мгновенье конь-огонь взвился под облака и понесся вперед так быстро, что вскоре догнал и перегнал всех своих соперников. А когда солнце стало приближаться к зениту, конь Ваклина поравнялся с златогривой кобылицей Агари. Ваклин протянул руки, схватил красавицу и, крепко обняв ее, посадил к себе на седло. А потом пришпорил коня и поскакал обратно к столице. Было еще светло, когда собравшийся перед дворцом хана Чордана народ увидел, что паренек в ветхой свитке, ускакавший последним, возвращается, везя на седле Хозяйку горных озер.
А что же хан Чордан?.. О, его больше никто никогда не видел — он умер в чистом поле с досады и стыда, и дикие звери растерзали его труп…
СОЛНЦЕ, МЕСЯЦ И ПЕТУХ
Много-много лет тому назад жили-были на небесных просторах трое братьев: Солнце, Месяц и Петух. Младшие братья — Месяц и Петух, — как все озорники на свете, частенько ссорились из-за пустяков. Но стоило им повздорить, как в ту же секунду, откуда ни возьмись, прибегал старший брат и мирил их — когда по-хорошему, а когда и силой. Благодаря ему все кончалось добром, никто не помнил, чтобы у них доходило дело до разлада. Так жили они в мире и согласии целых три года.
Вот однажды старший брат позвал двух меньших, погладил их по вихрастым русым головкам и говорит:
— Братцы вы мои родные! До сих пор мы были неразлучны, жили безбедно в доме, который достался нам в наследство от отца. Но завтра утром, ни свет ни заря, я вас покину и отправлюсь в дальний путь. Вам придется жить одним, без меня, целый год. Ты, братец Месяц, пока я буду бродить по неведомым странам, как и раньше, усердно заботься о нашем звездном стаде. А ты, братец Петушок, хозяйничай в доме, следи, чтобы твой брат всегда ходил чистый, опрятный, чтобы по возвращении с пастбища его ждал вкусный ужин, приготовленный твоими руками… Живите, дорогие братья, мирно, без раздоров и драк. Начнете ссориться — станете посмешищем для всех, а не то еще и такое может случиться, что мы расстанемся навеки и не увидимся больше никогда-никогда!
Не успел старший брат кончить свои наставления, как брат Месяц бросился к нему и, хвастливо вздернув свой курносый нос, ударил себя в грудь и заносчиво воскликнул:
— Не думай об этом, братец Солнце! Раз я остаюсь за старшего в доме, все будет идти как по маслу!.. Ты только погляди, какой я большой, вот-вот с тобой сравняюсь!
И он так напыжился, надул щеки, что стал похож на огромный шар.
— Ну, а ты, брат Петушок, что скажешь? — с ласковой улыбкой спросил старший брат.
Петушок словно того и ждал — бросился старшему брату на шею, прижался к его сильной груди и горько заплакал.
— Я, братец Солнышко, знаю только одно: очень мне будет без тебя горько, ты ведь давным-давно заменяешь нам отца и мать… Раз надо, отправляйся в дорогу, да только поскорее возвращайся домой, не то я не вынесу разлуки, помру с горя.
Старший брат отвернулся, чтобы Месяц и Петушок не видели набежавших на глаза слез, и поспешил удалиться: мол, ему нужно собираться в дорогу. А утром встал затемно, когда Месяц и Петушок еще спали сладким сном, украдкой вышел из дома и с тяжелым сердцем отправился в путь-дорогу.
