Оскар Лутс - Мальчик с рожками
Кусти видит: тяжело сестре, ноги у неё заплетаются. Делать нечего, пришлось мальчишку себе взять на закорки. А тот и рад верхом ехать — отхлёбывает из бутылки, поёт песенку. Кусти уж весь в поту. Чёрт бы побрал этого сорванца! Хоть бы сам немного прошёл. А не хочешь — оставайся в лесу!
— Что-то мы, — говорит птичка, — не больно быстро идём. Ну да ладно, пойдёмте всё-таки к большому камню. Хоть и круг сделаем, а я своего сыночка покормлю. Тогда у меня и на вас больше времени останется.
И правда, скоро выходят они к знакомому месту, к тому самому валуну. Пока птичка кормит своего птенца, они собирают землянику, подкрепляются на дорогу. Малыш берёт ягоду всех проворней. Да только нечисто берёт, бросает ягоды в рот вместе с травой да со всяким сором.
VII
— Ну, — говорит птичка, — теперь у меня душа спокойна, пошли дальше.
Малыш допил своё молоко до последней капли. Кусти берёт пустую бутылку, хочет её в кусты забросить. А птичка учит:
Не бросай бутылку! По ней нас найти могут, на след нападут.
Опять тащат брат с сестрой своего малыша — то на руках, то на закорках. Иногда и на землю спускают, но хитрец тут же начинает жаловаться на «занозу», и они едва продвигаются.
Вдруг птичка встревожилась. Прислушивается, головкой вертит, ерошит пёрышки.
— Что случилось? — спрашивает Кусти.
— Плохи дела, — отвечает проводница. — Страшилы нас догоняют. Идите скорей за мной, тут недалеко лощинка, там спрячемся. И тихо чтобы, а то поймают! И мальчику скажи, чтоб не хныкал, ням-ням теперь неоткуда взять.
Едва они спрятались, послышался топот, треск. Впереди Обжора бежит, пасть раскрыл, волосы всклокочены, кусты топчет, маленькие ёлочки в землю вминает. За ним Балбес со старухой, позади всех старик ковыляет, торопится. От беглецов в двух шагах зацепился вдруг костылём за ореховый куст, выпустил костыль из рук. Шарит, чертыхается, нашёл наконец и бросился дальше.
Когда топот погони утих вдали, птичка говорит:
— Ну, ребятки, скорей вылезайте — и за ними следом. Тогда уж точно им нас не поймать. Назад они не повернут, дадут теперь большой круг по лесу.
Вот какая хитрая птичка! И снова летит она впереди, с ветки на ветку, время от времени чутко прислушиваясь. Погоня пропала где-то впереди. А лес уж реже пошёл, светлее. На одном месте трава и кустарник начисто выщипаны, будто тут стадо лосей побывало.
— Они тут останавливались, держали совет, — говорит пернатая проводница. — А отсюда свернули назад к дому. Вон их след — ёлочки примяты. Теперь мы спасены! А им быть с пустыми руками, как и с тем кладом.
— Спасибо тебе, птичка! — говорит Кусти, утирая пот со лба. — Без тебя поймали бы они нас. Теперь они не успокоятся, пока весь лес не обшарят. А ты, дорогая проводница, лети теперь назад, привет передай своему сыночку. Отсюда мы и сами к дому выйдем — бывали тут с Ити не раз, ходили сюда по ягоды. А когда сынок твой подрастёт и летать научится — пожалуйте в гости! Я вам столько зёрнышек дам, сколько душа пожелает… Да, что я ещё хотел сказать… Если случится тебе побывать в той избушке, посмотри, как они там, лесовики-то эти. Ведь когда мальчик подрастёт, мы должны будем, наверно, его обратно вернуть.
Поблагодарив птичку ещё раз за помощь, пускаются они дальше. Торопятся, насколько позволяют уже порядком уставшие ножки маленького жителя лесной глуши. И вот уж показывается за деревьями родная деревня. Путешественники торопятся из последних сил, вбегают на двор — и оказываются в объятиях оторопевшего дедушки. Папа с мамой обнимают своих дорогих, так долго пропадавших и наконец нашедшихся детей. Потом их взгляд падает на смуглого мальчугана, который, как всегда, вцепился Ити в подол и, конечно же, ням-ням требует.
— А это ещё кто такой? — в голос спрашивают родители.
— Это лесной старухи младший сынок, — отвечает Кусти. — Ити его с собой взяла. Только вот что она делать с ним будет?
Ити гладит маленького и долго-долго объясняет, почему она чужого мальчика с собой привела.
— Ребёнок — он ребёнок и есть, — заканчивает Ити свой рассказ. — Не могла же я его одного бросить.
— Ребёнок-то — он, конечно, ребёнок и есть, — соглашается мама. — Да что-то он… странный какой-то… Смуглый больно… И эти… рожки вроде на голове. Нет, знаете, это уж слишком! Таких детей я отроду не видывала. Я и не дотронусь до него! Боюсь, не простой это ребёнок.
— Да он самый обыкновенный! — горячо заступается за своего любимца Ити. — Я тоже его сначала боялась. Да ничего, он славный, хороший мальчик! И слушается уже… Вот увидишь, мама!
— Это конечно, — рассуждает папа. — Раз он тут, не отсылать же его обратно в лес. По крайней мере сегодня, ведь радость-то у нас какая! А коли ты, мать, вовсе не хочешь с ним дела иметь — пускай Ити сама с ним водится.
— Что ж, пускай… — пожимает плечами мама. — Странно, конечно, такого ребёнка в дом брать, ну да ладно… Ити, первым делом накорми его, а то вон как за тебя уцепился. Я в толк не возьму, как с такими обращаются, что ему давать. И вы, дети, скорей за стол! Там и расскажете всё по порядку, что вы так долго в лесу делали.
Этого детям повторять не понадобилось. Ити берёт своего голодного воспитанника за руку и уводит в дом. А дедушка набивает табаком свою большую трубку, раскуривает и говорит себе в бороду:
— Ну, теперь душа моя спокойна, можно и пчёлами опять заняться.
VIII
Снова Кусти бегает на дворе и повсюду, порой уходит на выгон с пастухом, только по ягоды его пока что не тянет. О том, что его так долго не было дома, Кусти как-то и не задумывается; мальчику кажется, будто он пошёл однажды утром по ягоды, а к вечеру в тот же день вернулся. Прошлые злоключения забыты, снова он сам себе хозяин. А вот Ити опять должна дома сидеть, за мальчишкой доглядывать.
А тот растёт на новых харчах не по дням, а по часам. Он выучил уже несколько новых слов, но особенно часто употребляет услышанное неизвестно где слово «чёрт». За это и за кое-какие другие привычки ему время от времени перепадает по мягкому месту, если не помогают Итины увещеванья и ласка. Ити, конечно, где только возможно защищает своего малыша и пытается предотвратить наказанье. Между прочим она заметила, что у этого дикого человечка, даже если он плачет вовсю, никогда не текут слёзы — странный мальчишка плачет без слёз.
Кусти этот вопрос мало интересует, он занят другим: нельзя ли мальчишку как-нибудь отмыть, побелей сделать? И однажды в субботу они ведут смуглого малыша в баню, парят его веником и так трут мочалкой, аж кожа скрипит. Но всё напрасно: кожа-то скрипит, но белей от этого не становится, отмыли мальчика дочиста — а он всё такой же.
В другой раз, когда Ити куда-то отлучилась, Кусти решил в другом счастья попытать — отпилил у мальчика рожки. Тот несколько дней походил с гладкой головёнкой, а потом они опять отросли. И ногти сколько у него ни стригут — те снова быстро отрастают, длинные и острые, точно шилья.
Тогда Кусти, несмотря на сопротивление сестры, делает новую попытку. Он спиливает рожки снова, а свежие срезы присыпает солью. Но скоро убеждается, что и это средство не помогает.
Так проходит день за днём. Из дней складываются недели и месяцы — уж близится осень. Итин подопечный растёт, как молодая ёлочка в бору, а вместе с ним растут и рожки, и его аппетит. И всё бы хорошо, только не слушается, совсем от рук отбился, ругается нехорошими словами и дёргает Ити за волосы на каждом шагу.
— Не знаю, что и делать с ним, — жалуется она брату со слезами на глазах. — Ведь был одно время послушный мальчик, а теперь совсем от рук отбился. Чем больше растёт, тем озорней становится. Мы с мамой ему штанишки сшили, думали, меньше будет шалить — куда там, ничего не помогает. Штанишки вечно мокрые, и меня бьёт, за волосы таскает ещё больше, чем раньше. Надо бы папе или дедушке пожаловаться, да они накажут его больно, а я этого не хочу.
— Вот-вот, — сердито поглядывает Кусти на приёмыша. — А я что тебе говорил? Не бери с собой! Теперь другого выхода нет, как отослать его обратно в лес.
Тут послышалось за окном птичье щебетанье. Кусти прислушался и быстро выбежал из комнаты.
— Да это же наша проводница! — кричит он с порога.
Под окном сидят на берёзе две птички.
— Кусти, здравствуй! — щебечет одна. — Как жизнь? Что Ити поделывает, как малыш, старухин сынок?
— Ох, птичка, — отвечает Кусти, — спасибо на добром слове! Мы-то с Ити хорошо живём, только сынок старухин очень огорчает нас своими проказами. А скажи-ка, кто это с тобой, не сынок ли твой? Вон как вырос!
— Ну конечно! — отвечает птичка. — Он это! И летает уже не хуже меня. Вот летим в тёплые страны, ваша зима не по нам, слишком холодна. Вот залетели попрощаться с тобой и с сестрой твоей, пожелать вам всего хорошего.
— Вот как? — ахает Кусти. — На зиму, значит, улетаете. Что ж, ничего не поделаешь. Погодите-ка чуток, я вам принесу подкрепиться на дорогу.
