Владимир Бондаренко - Пять забавных медвежат
— Что, — добродушно протянул медведь Спиридон, — хочется небось рака отведать?
— Хочется, дядя Спиридон, — честно признался Лисёнок.
— Ну, так и быть, на тебе одного. Мне на завтрак и четверых хватит.
Потянулся было Лисёнок лапкой за раком, но тут же отдёрнул её, обжёгся будто.
— Нет, — говорит, — дядя Спиридон, не возьму.
— Почему это? — удивился медведь.
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, я дал.
— Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, а мне — нет». Ещё подумает, что украл я, нет, не возьму.
— Кха, — крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака. — Бери коль двух тогда. На завтрак мне и трёх хватит.
Потянулся было Лисёнок лапкой за раками, но тут же отдёрнул её. Сказал решительно:
— Нет, дядя Спиридон, не возьму.
— Почему это?
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, что я дал.
— Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму я.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, мне дал, а братишку позабыл?» Не поверит.
Крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака.
— Бери, — говорит, — трёх тогда. До обеда я как-нибудь и двумя обойдусь, а там ещё поймаю.
Потянулся было Лисёнок лапкой за раками, но тут же отдёрнул её, даже попятился в страхе:
— Нет, дядя Спиридон, не соблазняй, не возьму.
— Почему это?
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, что я дал. — Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму я.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, мне рака дал, брату твоему дал, а сестрёнку маленькую позабыл?» Не поверит.
Крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака.
— Бери, — говорит, — и четвёртого коль тогда.
Потом посмотрел в лукошко и последнего достал.
— И этого, — говорит, — бери! Может, у тебя дед есть или бабка какая… Бери уж заодно и лукошко, а то не поверит твоя мать, что такой добрый медведь, как я, мог тебе дать раков без лукошка.
Сунул медведь Спиридон Лисёнку лукошко с пятью раками и пошёл к речке: надо же чем-то позавтракать. Шёл и добродушно поварчивал:
— Вот племя плутовское! «Угостил меня, так не забудь угостить и всех моих сродничков».
А Лисёнок бежал вприпрыжку домой, размахивал лукошком, радовался:
— Раков добыл! А день только ещё начался, к вечеру ещё чего-нибудь добуду. Проживу!
КОГДА ПОМОЧЬ НЕКОМУ
Услышит, бывало, медведь Тяжёлая Лапа как сосед кричит: «Помогите, бьют меня!» — лезет поскорее в берлогу. Забьётся в угол потемнее, сидит, бурчит:
— Лес большой. И без меня есть кому помочь Потапу.
И всегда так было: как только услышит, что бьют Потапа, лезет в берлогу. А один раз сам попался. Прижали его медведи из соседней рощи и ну тузить, под бока подсаживать.
Завопил медведь Тяжёлая Лапа:
— Помогите! Бьют меня!
Увидел, что Потап мимо идёт, заорал ещё пуще:
— Бьют меня, помоги, Потап!
Но Потап сторонкой, сторонкой и ушёл в чащу. Надавали медведи тумаков медведю Тяжёлая Лапа и ушли, а медведь Тяжёлая Лапа к Потапу побежал.
— Что же, — говорит, — ты не помог мне? Ты же видел — бьют меня.
— Видел, — подтвердил Потап.
— Ты же слышал — зову я.
— Слышал, — подтвердил Потап.
— Что же ты не пришёл выручать меня?
— А я подумал: лес большой, и без меня есть кому помочь тебе. И прошёл мимо.
Почесал медведь Тяжёлая Лапа шишку под глазом, сказал:
— Ты уж если услышишь в следующий раз — кричу я, беги скорее. Ты всегда так думай: что, кроме тебя, мне помочь некому.
НАЗЫВАЛСЯ МЕДВЕДЬ ДРУГОМ
Часто бывал медведь Тяжёлая Лапа в гостях у медведя Спиридона. Придёт и поскорее за стол лезет:
— Давай-ка угостимся чем-нибудь, Спиридоша.
Сроду ничего своего не имел, только тем и кормился, что по гостям ходил. Чаще всех у медведя Спиридона бывал. Говорил ему, за столом у него сидя:
— Ты мой самый лучший друг.
И медведь Спиридон верил ему. Но случилась с ним однажды беда. Пустил кто-то по лесу слух, что это он в прошлую среду выкрал у медведя Потапа улей с мёдом.
И отвернулись все от медведя Спиридона, перестали с ним даже здороваться: в Гореловской роще воры не в почёте… Говорил медведь, что не брал он, что его в этот вечер и в роще-то не было, но ему никто не верил.
Тогда пошёл медведь Спиридон к медведю Тяжёлая Лапа:
— Замолви за меня слово. Защити.
— Что ты, — попятился от него медведь Тяжёлая Лапа. — Стану я тебя защищать, и скажут всё: значит, и он заодно с ним, значит, и он поворовывает. Ты уж как-нибудь сам защищайся.
— Но ты же знаешь, не крал я мёд у Потапа. Мы же с тобой в этот вечер в Осинники ходили, осинским медведям бока мяли, на рассвете вернулись, когда уж улей пропал у Потапа.
— Это верно, — сказал медведь Тяжёлая Лапа, — ходили мы с тобой в Осинники, и верно, что на рассвете вернулись, но ты меня в эту историю с ульем всё-таки не впутывай, не замарывай меня.
И дверь перед медведем Спиридоном захлопнул, даже в берлогу не впустил его.
— Нам, — говорит, — нельзя с тобой, как прежде. Ты на подозрении, и на меня может тень упасть, а воры у нас в роще, сам знаешь, не в почёте. Ты уж не ходи ко мне, не ославливай меня.
И ушёл медведь Спиридон ни с чем домой от медведя Тяжёлая Лапа. И кто его знает, как бы он снял позор с себя, если бы не прослышали о его беде медведи из Осинников. Пришли они в Гореловскую рощу и сказали:
— Зря грешите на Спиридона. Не был он на воровстве в тот вечер. Он у нас в роще был, бока нам мял. Так намял, что до сих пор прийти в себя не можем… На рассвете ушёл от нас, вот и судите сами: вор он или нет.
И увидели все: не виноват медведь Спиридон. Извинились перед ним, что так плохо думали о нём. И опять всё пошло, как прежде: в почёте был медведь Спиридон и в уважении.
Узнал медведь Тяжёлая Лапа, что все снова дружат с медведем Спиридоном, пришёл к нему.
— Пусть, — говорит, — и у нас с тобой будет, как было.
И полез за стол.
— Давай-ка угостимся чем-нибудь, Спиридоша, давно вместе не сиживали.
А медведь Спиридон взял палку, расхряпал её пополам, протянул медведю Тяжёлая Лапа:
— Сделай, как было.
Долго возился с палкой медведь Тяжёлая Лапа: и приставлял куски друг к другу, и связывал их, пальцы занозил, но так и не смог ничего сделать. Вернул медведю Спиридону, сказал:
— Как было — не будет.
— Вот и я тебе то же самое скажу, — подхватил его слова медведь Спиридон. — Как было у нас с тобой, уже не будет. — И выставил медведя Тяжёлая Лапа из-за стола за порог.
Шёл медведь Тяжёлая Лапа домой и ворчал на самого себя:
— Эх, как я обмишулился. Такого кормильца потерял!.. Но кто же мог подумать, что всё у него обойдётся так.
ОБИДЕЛСЯ МЕДВЕДЬ НА СВЕРЧКА
Бежала Лиса мимо берлоги медвежьей и подумала: «Дай погляжу, чем медведь занимается». Смотрит в щёлку, а медведь сидит за большим столом и большой ложкой из большой миски мёд ест.
Потянула Лиса дверь на себя, а она закрыта. Тук-тук — Лиса лапкой, а сама в щёлку смотрит, что дальше будет.
Вскочил медведь, схватил миску с мёдом, снёс её в дальний угол, прикрыл лопухом, смахнул ладонью крошки со стола и уж только после этого спрашивает:
— Кто там?
— Я это, Михайло Иваныч, — говорит Лиса. — В глаз что-то попало. Погляди, пожалуйста, окосеть боюсь.
Впустил медведь Лису в берлогу. Глядит в её глаз, а он чистый-пречистый, ну даже самой крохотной пылинки нет в нём, и небушко голубое.
— Ты пошире его, Михайло Иваныч, растаращивай, поглубже смотри, а то окосею и буду на вас на всех одним глазом глядеть, — говорит Лиса.
А сама думает: ну как, как, как заставить медведя медком её угостить.
И тут — тиррик, тиррик — затиррикал сверчок в углу, и Лиса сразу уши навострила:
— Что, что?.. Ну и что? Михайлы Иваныча миска. Он куда хочет, туда и ставит её.
— О чём это ты? — насторожился медведь.
— Да вон сверчок говорит, — отвечает Лиса, — что ты миску со стола в угол составил и лопухом прикрыл. А я ему и говорю: «Твоя миска, ты её куда хочешь, туда и ставишь».
— Верно ты говоришь. Какое дело сверчку, куда я миски свои ставлю и чем прикрываю их, — сказал медведь и опять в чистёхонький лисий глаз уставился.
А сверчок опять — тиррик, тиррик — в углу.
