Кристофер Хили - Как стать героем
– Он спас мне жизнь, – сказал Густав. – Даже два раза. А может, и больше. Я сам не знаю. Понимаешь, Фредерик тот еще зануда, у меня от него аж глаза болят – все время закатываю, но он хороший парень. Не хочу, чтобы он погиб из-за меня.
Рапунцель была потрясена. Густав искренне говорит о своих чувствах! Пожалуй, это чудо посильнее, чем когда она исцелила его от слепоты.
– Ничего-ничего, Густав, – сказала она напевно, по-ангельски. – Тебе надо выговориться. Если хочется поплакать, не страшно.
Густав ощерился:
– Не собираюсь я реветь! – рявкнул он. – Это ты реви! У тебя же слезы волшебные!
Он протянул руку и быстро и сильно дернул Рапунцель за волосы.
– Ай! – вскрикнула та, отпрянув. – Больно же!
– Извини, – вздохнул Густав. – Может, выжмешь уже слезинку-другую? Пока он не помер.
Рапунцель опустилась на землю рядом с Фредериком.
– Ты рискнул жизнью ради Густава, ради этого жестокого, ужасного человека, – наверное, ты святой, – прошептала она. – Быть может, я в жизни не видела такой благородной жертвы.
Из глаз у нее хлынули слезы.
Едва соленые капли упали на тело Фредерика, как он весь затрясся – даже стало слышно тихое жужжание. Потом резко открыл глаза.
– Э-ге-гей! – обрадовался Дункан.
Фредерик сел:
– Густав? Где мы? Что случилось?
Густав закрыл глаза и перевел дух.
– Спасибо, – шепнул он Рапунцель. Это было первое «спасибо», которого она от него добилась.
– Дункан! – закричал Фредерик. – Дункан! Вы живы!
– А я и не умирал! – бодро отозвался тот.
Дункан помог Фредерику встать.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил он с широченной восторженной улыбкой.
– Гм… полагаю, хорошо, – сказал Фредерик, осторожно сгибая руки и ноги. – По правде говоря, великолепно. Не чувствовал себя так прекрасно с тех пор, как покинул Гармонию.
– О, спасибо, госпожа Рапунцель! – громко пропел Дункан и, к изумлению Рапунцель, крепко обнял ее – и руками, и ногами. – Спасибо, спасибо, спасибо! – Потом он выпустил ее и обнял Фредерика.
– Рапунцель? – Фредерик совершенно растерялся. – Вы Рапунцель?
– Да, – ответила та.
– А вы что, сейчас… гм… прибегли к… гм… волшебству? – Фредерик показал себе на глаза. – Это вы меня вылечили?
Рапунцель кивнула и улыбнулась ему. От Фредерика веяло чем-то теплым и располагающим, и Рапунцель была несказанно довольна, что спасла ему жизнь.
Фредерик молча взял руку Рапунцель в свои и нежно поцеловал. Он не знал, в чем дело, – в волшебстве или просто в том, что он чувствовал к ней в тот миг, – но готов был поклясться, что от нее исходит сияние.
– Вы восхитительны. Понимаете, то, чем вы занимаетесь… – проговорил он. – Если вы помогаете людям так, как помогли мне, – это поразительно. Если только вам нужно содействие… если я могу хоть что-нибудь для вас…
Рапунцель зарделась.
– Обычно я обхожусь сама, – сказала она. – Но если мне понадобится помощь, буду знать, к кому обращаться. Если когда-нибудь увидите у своего порога фею, не прогоняйте. Скорее всего, это посланница от меня.
– Хорошо, феи так феи, – сказал Фредерик. – Это такие маленькие голубенькие? С антеннами на голове?
– Они предпочитают называть их усиками, но – да, те самые, – улыбнулась Рапунцель.
– Я велю устроить для них крошечную гостевую комнатку. На всякий случай. – Тут Фредерик обнаружил, что так и не выпустил руку Рапунцель. – О, моя невеста будет счастлива узнать, что мы с вами знакомы. Да, кстати, а где Элла? И Лиам? И что колдунья?
Дункан обнял Фредерика за плечи.
– Пошли, – сказал он. – Заполню пробелы.
– Одну секунду. – Фредерик повернулся к Густаву. – Спасибо вам, Густав. Я понимаю, чего вам стоило доставить меня не куда-нибудь, а сюда.
– Да ну, ничего особенного, – буркнул Густав. – Мы же одна команда, верно? Я делал свое дело.
– И все равно спасибо, – сказал Фредерик и ушел следом за Дунканом.
Заметив дракона, Фредерик испуганно подскочил, однако зверь мирно похрапывал на травке, выдувая из ноздрей облачка дыма.
– После гномьей дрессировки дракон как шелковый, да? – спросил Фредерик.
– Ага, это точно. Я теперь умею на нем летать! – разулыбался Дункан. – И ты, между прочим, тоже! Хотя ты чуть не умер, так что, наверное, и не помнишь. Кстати, я хорошо рулю, не беспокойся: я дал Франку слово летать только вправо, влево, вверх и вниз.
– Кстати, буду рада тебя видеть, – сказала Рапунцель Густаву.
– А? О. Ну ладно, – выдавил Густав. – Пора мне.
– Хочешь, я и тебя подлечу? Ты хромаешь.
– Ничего. Мне твоя помощь не нужна, – буркнул Густав. Получилось даже горше, чем он рассчитывал.
– Густав, мне тебя никогда не понять, – вздохнула Рапунцель.
– Что тут понимать-то?
– Видно, что Фредерик – человек добрый и симпатичный. Я это сразу в нем почувствовала. И при этом вы так дружите.
– Ха!
– Тебе по-прежнему нужно притворяться грубым, бесчувственным, сверхмужественным героем, ведь все от тебя только этого и ждут. Однако, очевидно, в тебе есть и что-то другое, в чем тебе неудобно признаться. Но ведь это и есть хорошее в тебе…
– Во мне все хорошее, ясно? – прорычал Густав. – Мне не нужно, чтобы ты рассказывала мне обо мне!
Рапунцель хотела сказать ему, что, если говоришь человеку, как много он для тебя значит, это нормально и не надо никого отталкивать, если кажется, что вы стали слишком близки, но решила оставить эту тему. Ей совершенно не хотелось провоцировать Густава на очередной детский спор. Но в целом она была права: в Густаве было нечто такое, что он не желал признавать, особенно то, что Рапунцель ему по-прежнему некоторым образом нравилась.
Густав и Рапунцель немного постояли и помолчали.
– Так почему ты постриглась? – спросил он наконец.
– Я носила такие длинные волосы по одной простой причине – мне Цаубера приказала, – ответила Рапунцель. – А когда мне больше не пришлось сидеть взаперти в одной комнате, оказалось, что это довольно-таки неудобная длина.
Густав фыркнул:
– А я не по своей воле обкорнал шевелюру. Парикмахер попался никудышный. – Он показал через плечо на дракона. Дункан разбудил зверя, и они с Фредериком уже оседлали драконью шею.
– Пора мне, – грубовато бросил Густав.
– Густав, пока ты не ушел, я хотела тебя спросить, – окликнула его Рапунцель. – Как ты меня разыскал?
– Да я уже сто лет знаю, что ты тут живешь. Когда ты ушла в первый раз, я следил за тобой – ну, вдруг что-то случится. А потом пошел домой.
Он резко развернулся и вместе с друзьями сел на дракона. Рапунцель помотала головой, глядя, как они взмывают в небо.
– Как я уже говорила, мне тебя никогда не понять.
30
Прекрасному Принцу едва не удается всех спасти
– Как ты думаешь, он поправится? – спросила Элла, когда они с Лиамом и Белоснежкой стояли на лужайке у крепости Цауберы и смотрели, как Густав и Дункан улетают на драконе с раненым Фредериком.
– Остается лишь надеяться, – ответил Лиам, прикрывая глаза ладонью от закатного солнца. – Сам себе не верю, но, по-моему, на этот раз Густав знает, что делает.
Пышная зеленая трава вокруг них внезапно увяла, пожелтела и высохла. Ветер взметнул под их ногами тучи пыли. Элла озабоченно посмотрела на Лиама.
– Колдунья умерла, – предположил тот.
– Простите! Сударь? Барышни? – раздался голос с вышины. Лиам с Эллой задрали головы и увидели Лейфа Лирика, запутавшегося в клубке фиолетовых лиан. – Не посодействуете ли вы нам в поисках спуска на твердую землю?
– Барды! – вспомнил Лиам. Лейф и трое остальных песнопевцев так и свисали с гребня крепостной стены. – Минутку, господа!
– Ой, глядите! Там Уоллес Фицуоллес, – сказала Белоснежка и дружески помахала подвешенному барду. – Фицци, спой нам песенку!
Лиам бросился к ожидавшим поблизости гномам.
– Флик, Фрек, Франк! – крикнул он. – Можете подкатить сюда фургон и помочь нам?
– Ты что, правда считаешь, что это наши настоящие имена? – проворчал Франк. – Это Дункан нас так прозвал.
– Извините, не приходило в голову. А как вас зовут на самом деле?
– Э… неважно, – сказал Франк. – Сейчас подгоним фургон.
Когда фургон оказался прямо под Лейфом Лириком, Лиам с Эллой взобрались на крышу.
– Давай я тебя подсажу – тогда ты, наверное, до него дотянешься, – предложил Лиам.
Однако Элла глядела не отрываясь на приближающееся войско, а точнее, на золотую карету впереди, которая как раз вкатилась на поле перед цитаделью Цауберы.
– По-моему, у эринтийского флага звезда посередине, – сказала Элла.
