Сказки старого Сюня - Рифтин Борис Львович

К вечеру третьего дня он вышел на поляну у подножия скал, стороживших подступы к вершине. Дай-фу подумал: «На вершине никто никогда не бывал. Может, там и растёт горный чай».

Он поднял голову и с тоской посмотрел на остроконечную вершину, окутанную белыми облаками. Но она казалась недоступной: каменные утёсы отвесно вздымались к небу; на них не было ни расщелины, чтобы поставить ногу, ни выступа, чтобы ухватиться руками. Дай-фу огорчился. Тут он услышал знакомый шум — «хуа-ла-ла, хуа-ла-ла». Это шумел водопад, падающий с самой вершины. Молодой лекарь вспомнил — на этой поляне он уже был раньше. Здесь говорила с ним девушка в зелёной одежде. Ведь она шэньсянь — волшебница. Если бы девушка захотела, она помогла бы ему сейчас.

Не успел Дай-фу подумать об этом, как закачались сосны, заревел водопад, покатились сверху камни и на поляну выскочил огромный полосатый тигр. Шерсть у него стояла дыбом, глаза светились точно раскалённые угли, пасть широко разинута. Тигр был очень страшен, но Дай-фу поклонился ему и сказал:

— Старший брат, тигр! Ты пришёл, чтобы съесть меня. Но видишь ли, я должен вылечить одного человека, иначе его маленький сын останется сиротой. Если ты меня растерзаешь, кто же поможет больному?

И вдруг Дай-фу увидел, что тигр три раза кивнул головой и приник к земле, словно подставляя спину. Дай-фу сел на спину тигра и крепко ухватился за его шерсть. Тигр разбежался и взвился вверх — только ветер засвистел в ушах Дай-фу. Не прошло и мгновения, как они оба оказались на вершине горы. Юноша спрыгнул на землю, и тигр ушёл прочь.

Дай-фу огляделся. Кругом цвели неведомые растения; на одних цветы были красные, как кораллы, на других — жёлтые, как золото, на третьих — голубые, как бирюза. Их листья, казалось, были вырезаны из зелёного нефрита. А среди высоких стеблей и пышной листвы Дай-фу приметил маленькие кустики горного чая.

Он уже нагнулся, чтобы нарвать его, но сейчас же поднял голову, потому что услышал за спиной смех, такой звонкий, будто ударяли в крошечный серебряный гонг.

Дай-фу обернулся.

Перед ним стояла та самая девушка, которую он повстречал в лунную ночь на горе и которая столько раз снилась ему потом. Лицо её было нежно, как цветок вьюнка с капельками росы, а зелёная одежда яркой, словно листья после дождя. В руках девушка держала маленькую корзинку.

— Вот ты и пришёл ко мне в гости, Дай-фу, — сказала девушка. — Ни один человек еше не поднимался так высоко, но я увидела, что ты смотрел на вершину, и попросила царя зверей, тигра, принести тебя сюда. Скажи, Дай-фу, зачем ты смотрел на вершину? Не потому ли, что хотел увидеть меня?

— С тех пор, как мы встретились в первый раз, не было и минуты, когда бы я не хотел видеть тебя, — ответил юноша. — Но не стану обманывать. Когда я смотрел на вершину, я думал о другом. Мне нужен горный чай, чтобы вылечить больного человека.

Девушка тяжело вздохнула.

— Что ж, Дай-фу, вот горный чай, нарви его.

Дай-фу нарвал целую охапку горного чая и сложил его в свою соломенную шляпу. Теперь ему оставалось только попрощаться с девушкой, но вместо этого он стоял и, как зачарованный, смотрел на неё.

— Почему же ты не идёшь к людям? — спросила девушка.

— Мне трудно расстаться с тобой, — тихо сказал Дай-фу.

— И я не хочу расставаться с тобой, самый лучший юноша в Поднебесной. Оставайся здесь навсегда. Разве есть на земле место чудеснее этого?!

Дай-фу уже готов был согласиться, но потом покачал головой:

— Кто же будет тогда лечить бедняков?

Девушка снова заговорила:

— Шэньсянь может попросить человека только один раз. Подумай, Дай-фу, если ты скажешь — «нет», ты больше никогда не увидишь меня. Ты останешься?

«Останусь!» — хотел крикнуть Дай-фу, но в ушах его прозвучал жалобный плач мальчика, и он сказал:

— Я должен идти.

Девушка посмотрела на него долгим взглядом.

— Вот как бывает! Я полюбила тебя, потому что в сердце твоём нет корысти и ты думаешь о других больше, чем о себе. Но теперь то, за что я тебя полюбила, разлучает нас навсегда. Мы больше не увидим друг друга. Возьми же от меня на прощанье эту корзинку. Когда тебе понадобится какая-нибудь целебная трава, ты найдёшь её на дне корзинки. Вспомни тогда обо мне.

Она взяла Дай-фу за руку, подвела к водопаду и сказала:

— Иди!

«Как же я пойду по бурным потокам?» — подумал Дай-фу, но увидел, что перед ним не водопад, а блестящая ровная дорога вниз.

— Прощай, Повелительница ста трав! — воскликнул Дай-фу.

— Прощай! — как звонкое эхо, откликнулась девушка.

Дай-фу спустился в долину, и застывший водопад снова стал быстрым потоком, зашумел и запенился.

Молодой лекарь поспешил к бедной фанзе, где его ждали больной крестьянин и мальчик. Он пришёл вовремя — силы уже покидали больного.

Дай-фу быстро заварил горный чай и дал выпить умирающему. Тому сразу стало легче.

Через неделю крестьянин смог уже подняться, и маленький сын его больше не плакал.

Дай-фу жил в нашей деревне до глубокой старости. К нему приходили больные из близких и далёких селений, и Дай-фу ни одному бедняку не отказывал в помощи. Но он не мог забыть девушку в зелёной одежде и был всегда печален. Только когда он видел, как счастливо смеётся мать над выздоравливающим от тяжкой болезни ребёнком, на сердце у него становилось тепло, и он улыбался.

А гору с тех пор называют Горою целебных трав.

Как земля превратилась в серебро

Ван Да любил хорошо поесть, любил поговорить с соседями, любил поспать, но не очень-то любил работать.

Пока были живы отец с матерью, Ван Да ничего не делал, а если и работал, так разве что палочками для еды. Но отец и мать умерли. Некому стало кормить Ван Да.

И всё-таки за работу Ван Да так и не принимался. Он ходил в гости из фанзы в фанзу, и хозяевам приходилось из вежливости хоть чем-нибудь да угощать его.

Пришла весна. Фанзы опустели. С раннего утра до позднего вечера все трудились на своих полях.

Один Ван Да бродил по деревне. То пойдёт на восточный конец селения и выпросит у сторожа кумирни кусок чёрствой лепёшки, то на западный край — к хозяину винной лавки, который иногда давал ему остатки вина, недопитого другими. А пока Ван Да шагал с востока от кумирни — на запад к винной лавке или-с запада от винной лавки — на восток к кумирне, он разговаривал сам с собой.

— Ван Да, хорошо бы вкусно поесть, — бормотал он. — Но, чтобы поесть, нужны деньги. А чтобы были деньги, надо разбогатеть. Вот если бы кто-нибудь сказал тебе, Ван Да, как это сделать!

В один прекрасный день, когда Ван Да брёл, как обычно, из кумирни в винную лавку, на дороге ему повстречался старый крестьянин Чжао.

Чжао остановился и спросил:

— Ван Да, о чём это ты сам с собой разговариваешь?

— О важных вещах, — ответил Ван Да. — О том, что хорошо бы вкусно поесть. Но, чтобы поесть, нужны деньги. А чтобы были деньги, надо разбогатеть. Старина Чжао, не знаешь ли ты, как это сделать?

— Знаю, — сказал Чжао. — Видишь эту горсть земли с моего поля? Хочешь, я научу тебя, как превратить землю в чистое серебро?

Услышав это, Ван Да очень обрадовался и стал просить:

— Будь другом, научи меня поскорее!

— Ну, нет, не так-то это просто, — покачал головой старый крестьянин. — Каждый комок земли на поле надо не один раз перебрать руками, прежде чем он станет серебром. Хочешь научиться — иди жить ко мне в фанзу. Только с условием: что я тебе скажу, то и будешь делать. И на полдороге не останавливаться! Учиться — так учиться до конца. Согласен?

— Согласен, — ответил Ван Да.

В тот же вечер он перебрался к Чжао. А ночью ему приснилось столько серебряных монет, что и сосчитать было невозможно.

Как только большой белый петух взлетел на загнутый кверху конец крыши и громко закричал, старина Чжао разбудил Ван Да.