Михаил Васильченко - Изумрудное кольцо
— Есть.
— Принесите ее и распорите.
Принесли и распороли.
— Подымите бариновы подушки, чтобы ему все видно было.
Подняли.
— А теперь, барыня, покажи, как лягушки в болоте от цапли прыгают.
Барыня круть-верть, не хочет лягушкой прыгать, а Домна свое:
— Взялась за два гужа, не говори, что не дюжа. Прыгай, барыня, в деготь, ежели хочешь барина спасти.
Делать нечего, как была барыня в кружевах, так и прыгнула в бочку с дегтем. Вылезла черная-черная, черней трубочиста.
А Домна опять:
— Покажи, барыня, как сивка-бурка весной по траве катается.
Барыня и туда и сюда, а Домна не отступается:
— Назвалась, барыня, груздем — полезай в кузов. Хочешь барина сберечь, катайся, барыня, по перине.
Ничего не поделаешь: барыня — бух в распоротую перину… Встала чучело чучелом — не петух, не курица, слепой глянет, зажмурится.
А Домна не унимается:
— Покажи, барыня, как на балу кадриль танцуешь.
Пошла барыня кадриль танцевать, вся в перьях да в дегте. Звездочеты, слуги, прислужники — все так и попадали на пол со смеху. Глядел-глядел барин, покраснел с натуги да как расхохочется, так у него кость из горла и выскочила. Смеется барин, аж постель трясется.
Тут барыня как завизжит, как затопочет на Домну ногами:
— Пошла вон, старая! Как смела меня, барыню, перед миром так опозорить?!
Поклонилась Домна барину с барыней и пошла прочь со двора.
В ту пору пропало у царя кольцо самоцветное, драгоценное. Кинулись на поиски все царевы сыщики, искали-искали, за сто верст кругом все перевернули, ничего не нашли.
И дошел до царя слух о старой Домне, что умеет, мол, она людей угадывать, болезни лечить, пропажу находить.
Приказал царь привести к нему Домну. Поехал за Домной в деревню сам царский возница. А этот возница вместе с царским поваром кольцо-то и украли.
Решил возница проверить — верно ли, что Домна такая отгадчица. Положил в телегу дров, закрыл их сеном и поехал в деревню за Домной.
Встречает на дороге седую старушку:
— А не укажешь ли, бабуся, где тут Домна-отгадчица живет?
— Между небом и землей, стоит сама перед тобой, — ответила Домна.
— А, это ты и есть! Ну, вот и хорошо. Поедем со мной, Домна, к царю-батюшке, он тебя ко двору требует.
Вздохнула Домна:
— Привалило горюшко на седую головушку. Садись, Домна, на сухие бревна…
«Догадалась, окаянная», — подумал возница в испуге.
Приехали ко дворцу. Повел возница Домну на кухню. Повар тоже решил Домну проверить — подал ей жареную ворону под соусом.
Оглядела Домна царскую кухню и зашамкала:
— Залетела ворона в царские хоромы, да не знает, как вырваться.
Испугался повар:
— И впрямь старая все отгадывает. Этак она и нас с головой выдаст.
Отвели Домну в горницу, заперли двери и стали ее допрашивать:
— Знаешь ли ты, бабка, зачем тебя к царю вызвали?
А Домна в ответ:
— Не сберег царь кольца, не остался б без венца…
— Угадала! — задрожали воры и спрашивают: — Скажи, бабка, а как ты воров ищешь?
— А чего их искать, касатики? Их и так за сто верст видно, шапка-то на воре огнем горит.
Схватились воры за шапки и повалились Домне в ноги:
— Не губи нас, Домнушка, видим мы, что ты все знаешь. Скажи, куда нам кольцо подкинуть, чтобы царь нас не казнил смертной казнью? Выручи нас, Домнушка!
— Ладно, — говорит Домна, — я вас, так и быть, выручу. Есть ли у вас во дворе птица какая-нибудь приметная?
— Есть, — говорит повар, — индюк хромоногий.
— Возьмите кольцо, закатайте его в тесто и дайте тому индюку проглотить.
Так они и сделали. На другой день вызывает царь к себе Домну и спрашивает:
— Ну, старуха, найдешь кольцо — озолочу, не найдешь — поколочу.
— Не гони коня, царь, кнутом, гони овсом, — прошамкала старуха.
— Ладно, старая, не болтай лишнего, говори, кто украл мое кольцо.
Забормотала тут Домна по-индюшиному:
У вора хромая ножка,Через нос висит сережка,Он у мира на видуБалабонит про балду:— Балда-балда-балда…
— Это она про хромого индюка, — зашептали слуги.
— Что это еще за хромой индюк? Несите его сюда скорей! — приказал царь.
Принесли во дворец хромого индюка, разрезали ему живот и нашли там самоцветное кольцо.
Просиял от радости царь и говорит милостиво:
— Молодец, старая. Оставайся у меня при дворе, будешь у меня старшею судомойкою, сытно есть, сладко спать.
А Домна в ответ:
— Благодарствую на ласковом слове! Золоченая клетка соловью не утеха — отпусти меня, царь, домой на вольную волю. Мне царева одежа — к лицу негожа, мне царевы корки — на потребу горьки.
И пошла Домна снова по миру сказки складывать, загадки отгадывать, людей веселить.
Крутогор, Дубовёр и Покати-Горошко
Жила-была одна старушка, а у нее были три дочери-красавицы. Старшая — Арина — первая на селе рукодельница, средняя — Татьяна — первая на селе повариха, а младшая — Марина — первая на селе певунья да плясунья. Слава о трех сестрах за сто верст кругом шла.
Однажды, в самую полночь, над старухиной хатой загремел гром, распахнулись двери, всю комнату дымом заволокло. Очнулась мать-старушка, глянула — нет старшей дочери Арины, исчезла неведомо куда. Заплакала мать, заплакали сестры, но слезами горю не поможешь.
Наступила вторая ночь, заперла старуха наглухо двери и окна. Легли спать. И опять в самую полночь ударила молния, загремел гром, слетели с окон ставни, повылетали стекла, наполнилась комната дымом. Очнулась старуха и видит — исчезла средняя дочь, Татьяна.
Заголосила старуха на все село, сбежались люди, кинулись кругом искать — ничего не нашли.
В третью ночь поставили кругом хаты сторожей — возле каждого окна по сторожу, а у дверей — по двое. И опять в самую полночь пала над землей тьма, ударила страшная молния, загремел гром, из трубы искры посыпались, всю хату черным дымом заволокло.
Очнулась старушка — нет и Марины, точно ветром сдуло. Выбежала старушка на улицу, рвет на себе одежду, криком кричит, слезами обливается:
— Ой, горюшко мне, старой, ой, где ж мои доченьки? Ой, несите мне гроб сосновый, закройте мои оченьки, не хочу больше на свете жить, приходи, смерть моя, скорее…
Принесли ей гроб сосновый, и легла в него старушка. И пошла весть за сто верст кругом о пропаже трех сестер-красавиц. Объявила старуха — до той поры из гроба не встанет, будет смерть ожидать, пока не найдутся ее дочери.
А в далекой глухой деревушке, над крутым обрывом, жили три брата — Крутогор, Дубовёр и Покати-Горошко. Крутогор был великий богатырь — левой рукой гору крутил, Дубовёр тоже не плох — правой рукой дубы воротил, а Покати-Горошко хоть ростом мал и силенкой слаб, зато смекалкой могуч.
Жили три брата тихо-мирно и все горевали, что некуда им силу свою приложить. Дошла до них весть, что у одной старухи пропали три дочери, и сказал Крутогор Дубовёру:
— Пойдем, брат, поможем старухе, разыщем ее трех дочерей.
— Идем, — отвечал Дубовёр.
— И я с вами, — сказал Покати-Горошко.
— Куда ты, малыш? — засмеялись братья. — Нечего тебе за нами увязываться.
Но Покати-Горошко настаивал:
— Берите меня, братья, с собой. Я вам пригожусь — буду у вас за разведчика.
— Ну, ладно.
Снарядились братья в поход. Взял Крутогор палицу десятипудовую, взял Дубовёр копье острое, а Покати-Горошко маленький топорик к поясу прицепил. Двинулись братья в путь.
Пришли они в то село, где старуха с дочерьми жила, и ровно в полдень вошли к ней в хату. Видят — на столе гроб сосновый, а в гробу — старуха. Сняли братья шапки. «Ну, — думают, — опоздали, скончалась бедная старуха».
Вдруг Покати-Горошко толк Дубовёра в бок:
— Гляди, брат, дышит.
Глянул Дубовёр, и впрямь — старушка живая. Подошли все три брата к гробу и говорят:
— Вставай, матушка, не помирай прежде времени. Пришли мы твоему горю помочь, хотим твоих дочерей разыскать и воров наказать по заслугам.
Открыла старуха глаза и ответила тихим голосом:
— Благодарствую, родимые. Ежели вы свое слово сдержите и дочерей моих вернете, буду я вам родной матерью до конца дней своих.
И ответили братья:
— Ожидай нас, матушка, три месяца. Ровно через три месяца в этот самый час, как встанет солнце на полдень, вернемся мы к тебе с твоими дочерьми. А ежели не вернемся, значит в живых нас нет.
Вышли три брата из хаты, а куда идти — неизвестно. Стал Крутогор пороги осматривать, следы искать, ничего не нашел — все люди затоптали. Стал Дубовёр под окном глядеть, следы искать, ничего не нашел — все ветром унесло. Полез Покати-Горошко на крышу и видит — солома с одной стороны вся разметана и след на закат ведет. Соскочил Покати-Горошко с крыши:
