Михаил Васильченко - Изумрудное кольцо
Поклонился Василий старушке в пояс и спрашивает:
— Скажи, бабушка, будь ласкова, не здесь ли тот край, куда Макар телят не гонял?
— Здесь, миленький, здесь. А как ты попал сюда и что тебе здесь нужно?
— Меня брат Ефим сюда послал.
— Видно, совести у твоего брата не более воробьиного носа. Но раз уже ты сюда добрался, я тебя не обижу. Вот тебе петушок-расписные перышки. Иди с ним под железный мост, сиди там до ночи и слушай. Что услышишь, то и делай — не робей.
Взял Василий петушка-расписные перышки, пошел под железный мост и засел. Ждет-ждет, уже солнышко село, уже звезды глянули. И вот слышит Василий — по мосту железные подковки стучат: туп-туп-туп. Один слева бежит, а другой ему навстречу. Встретились на середине моста и остановились.
— Здорово, брат-разбойник!
— Здорово, брат-грабитель!
— Ух, заморился. Ну, и сотворил же я людям беду, никто теперь этой беды не поправит.
— Что же ты сотворил?
— Да я все чопы на водяной мельнице позабивал, теперь вода не идет, жернова не крутятся, мука не мелется, люди без хлеба сидят. Любо-дорого посмотреть, сколько плача и крика от этой беды.
— Ну, разве это беда?! Я бы такую беду враз поправил.
— А как?
— Да взял бы хорошую лошадь и крепкую веревку и разом все бы чопы повыдернул. Вот и всей беде конец.
— Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек.
Слышит Василий, кто-то третий по мосту идет, подковками стучит: туп-туп-туп.
— Здорово, братцы-разбойники! Вот я сотворил беду, так сотворил. Никому эту беду вовек не поправить.
— Что же ты такое сотворил?
— Пришел ночью в дом девицы-красавицы и пустил на нее черную жабу. Жаба ей лицо облизала, и стала девица уродом. Лицо почернело, ноги отнялись, с постели встать не может. А жабу я спрятал на кладбище под белым камнем. Вот это беда, так беда! Любо-дорого посмотреть, как отец с матерью убиваются, как вся родня плачет.
— И эту беду я бы тоже исправил, — говорит прежний голос.
— А как?
— Пошел бы на кладбище, поднял бы белый камень, достал бы черную жабу, убил ее, высушил, перетер в порошок, настоял бы на молоке и дал той девице выпить — и стала бы она здорова и красива, как прежде.
— Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек.
В тот момент петушок вырвался у Василия из рук, захлопал крыльями и закричал:
— Ку-ка-ре-ку! Прячьтесь, воры, кто в лес, кто в реку.
Воры-разбойники тотчас и разбежались.
Рано утром пошел Василий к водяной мельнице. Видит: вода не идет, жернова не работают, мука не мелется, кругом люди бегают, криком кричат, беду поправить не могут.
Взял Василий хорошую лошадь и крепкую верёвку, зацепил чопы и пошел их один за другим выдергивать. Полила вода валом, закрутились жернова, посыпалась мука. Обрадовались люди, нанесли Василию и хлеба, и одежды, и посуды, и телят, и поросят, и телегу с лошадью подарили.
Погрузил Василий свое добро на телегу и поехал в то село, где жила девица-красавица. Подъехал к ее дому, а там ставни закрыты, и плач на все село стоит. Взошел Василий на порог и говорит:
— Не плачь, батюшка, не плачь, матушка. Могу я вашу дочь вылечить. Позвольте мою телегу у вас во дворе поставить, а я мигом за лекарством сбегаю.
Побежал Василий на кладбище, поднял белый камень, нашел черную жабу, убил ее, высушил, перетер в порошок, сварил на молоке и принес девице-красавице.
Выпила девица один глоток — побелело лицо, выпила второй — открылись глаза, выпила третий — встала на ноги и пошла по комнате как ни в чем не бывало.
Обрадовались отец с матерью и отдали дочку Василию в жены.
Вернулся Василий домой с добром, с конем, с молодой женой, и зажили они без нужды, без горюшка.
Услыхал об этом брат Ефим и прибежал к Василию. Принял его Василий по-хорошему. Посадил за стол и начал угощать. Ефим ест, пьет и выспрашивает:
— А скажи, брат, с чего ты так разбогател?
— А ты пойди туда, куда меня посылал — там все и узнаешь.
Прибежал Ефим домой и кричит жене:
— Эй, жена, суши сухари, клади в суму. Пойду туда, куда Макар телят не гонял: хочу разбогатеть.
Пришел Ефим к болоту, ступил левой ногой — вязнет, ступил правой — вязнет. А обеими скакать побоялся. И начал Ефим кричать:
— Эй, ты, старуха на болоте! Выйди-ка сюда, дело есть.
Старуха выглянула из окошка, увидала человека на берегу и спрашивает:
— Чего орешь, невежа?
— Эй, ты, старая ведьма! Это ты тут богатство направо-налево раздаешь? Сделай меня паном, а нельзя — так хоть полупаном. Да живей поворачивайся, а то мне некогда!
— Ладно, — сказала старуха. — Больно ты скорый. Иди под мост и сиди там до полуночи. Что услышишь, то и делай. Быть тебе либо паном, либо полупаном.
Захлопнула старуха ставни, а петушка Ефиму не дала. Побежал Ефим под мост, сел и стал ждать. Ждал-ждал. В самую полночь прибежали воры-разбойники, застучали подковками: туп-туп-туп! Остановились на середине моста, прислушались. А у Ефима сердце — тук-тук! Тук-тук!
Вот один вор другому и говорит:
— А не знаешь ли ты, братец, кто это у нас под мостом сидит?
— Это, наверно, тот самый, кто наши тайны подслушал и все наши дела испортил.
— Давайте-ка мы его наградим за это как следует.
— Давайте.
А Ефим из-под моста как крикнет:
— Наградите меня, братцы, я только этого и дожидаюсь!
Вытащили разбойники Ефима из-под моста и спрашивают:
— Чем же тебя, дружок, наградить?
Ефим от радости весь дрожит:
— Братцы, голубчики, сделайте меня паном! А нельзя — так хоть полупаном.
— Ладно, — сказали разбойники.
Накинулись они на Ефима, стали его под бока колотить и приговаривать:
— Вот тебе пан!
— А вот тебе полупан!
— Вот тебе пан!
— А вот тебе полупан!
Насилу Ефим от них ноги унес.
Домна
Была Домна стара, седа да беззуба. Не было у Домны ни кола, ни двора, ни сына, ни дочери. Зато было у Домны великое умение — людей веселить, притчи складывать, загадки отгадывать.
За это ее люди поили-кормили, и везде ей рады были.
Шла однажды Домна мимо баринова дома. А на крыльце сидела барыня и скучала. Подошла Домна и запричитала:
Слетала б я к черным галкам. —Наградили б меня полушалком,Сходила бы к пестрой свинке —Получила б у ней ботинки.Была бы мне старой обужа-одежа…
Барыня засмеялась и приказала слугам вынести Домне старый полушалок и рваные ботинки.
— А скажи, бабуся, умеешь ты знахарить?
А Домна в ответ:
— Пусть меня гром ударит, ежели не умею знахарить.
— А можешь моего барина от великой болезни вылечить?
— Пусть мне провалиться на месте, ежели не вылечу от любой болезни!..
Повела барыня Домну к себе в спальню. А там на пуховой перине, под атласным одеялом лежал барин и тяжко вздыхал.
Вокруг него сидели звездочеты-знахари заморские, бородами качали, по звездам гадали, баринову болезнь определяли.
Один говорит — святой дух, другой бормочет — адский круг, третий кивает на домового, четвертый — на водяного. Спорят-спорят, один другого переспорить не может.
Подошла Домна к бариновой постели, глянула на него и зашамкала:
Плещет море-океан,В море плавает сазан.У того ли сазанаКость остра, да не видна.Нынче в горле кость стоит,Горлу охнуть не велит…
Кинулись тут звездочеты-знахари, открыли барину рот, а там и впрямь рыбья кость стоит. Видно, барин за обедом подавился.
Стали звездочеты спорить, как ту кость из горла достать. Один говорит — спрыснуть с уголька, другой — сбросить с потолка, а самый старый звездочет бородой тряхнул и промолвил басом:
— Кость эта адскою силою внутрь введена и достанет ее только смерть одна…
Барыня — ах! — и хлоп на пол. А Домна говорит:
— Хоронить барина не к спеху, выйдет косточка от смеха.
Кинулась барыня к Домне:
— Бабуся, миленькая, вылечи барина, я тебя озолочу.
А Домна в ответ:
Обещалась лисицаПриласкать голубицу.Остался от ласки зверинойОдин только пух голубиный…
— Ладно, барыня, не убивайся, вылечу твоего барина, только поклянись перед миром, что будешь исполнять, что прикажу.
— Буду, бабуся, клянусь тебе.
— Ну ладно. Есть ли у вас бочка с дегтем?
— Есть.
— Несите сюда.
Принесли.
— Есть ли у вас старая перина?
— Есть.
— Принесите ее и распорите.
Принесли и распороли.
— Подымите бариновы подушки, чтобы ему все видно было.
