Туве Янссон - Опасное лето
Малышка Мю с плеча сестры вспрыгнула на полку. Уставившись в зеркало, она закричала:
— Глядите! Глядите! Я стала еще меньше. Я совсем исчезла!
— Но это же не настоящее зеркало, — объяснила ей Мюмла. — И никуда ты не исчезла.
Хомса искал джем.
— Может, это повидло? Оно не хуже джема, — сказал он и поковырял пальцем в банке.
— Это крашеный гипс, — пояснила Мюмла. Она взяла яблоко и лизнула его. — Деревянное, — сказала она.
Малышка Мю рассмеялась.
А Хомса огорчился. Все вокруг было ненастоящее, обманное. Привлеченный яркими красками, он протягивал лапку, но ощущал лишь бумагу, дерево или гипс.
Золотые короны были просто невесомыми, цветы — бумажными, у скрипок не было струн, у ящиков — дна, а книги нельзя было даже раскрыть.
Обманутый в своих ожиданиях, честный Хомса задумался — что бы это могло значить, но не находил ответа. «Был бы я хоть капельку поумнее, — думал он. — Или старше на несколько недель».
— А мне все это нравится, — сказала Мюмла. — Как будто и ничего съедобного, а на самом деле что-то здесь кроется.
— Разве? — спросила малышка Мю.
— Ты уж помолчи, — весело засмеялась ее сестра, — не задавай дурацких вопросов.
В этот миг кто-то фыркнул. Громко и презрительно.
Все испуганно посмотрели друг на друга.
— Ну, я пошел, — пробормотал Хомса. — От всех этих вещей мне не по себе.
Тут из зала донесся страшный грохот, и легкое облако пыли поднялось с полок. Хомса схватился за меч и бросился в коридор. До них донесся крик Мисы.
В зале стояла кромешная тьма. Что-то большое и мягкое хлестнуло Хомсу по лицу. Он заморгал и вонзил свой деревянный меч прямо в невидимого врага. Раздался шелест, словно враг был матерчатый, и когда Хомса решился открыть глаза, то увидел, что меч пробил дыру, сквозь которую лился дневной свет.
— Что ты сделал? — поразилась Мюмла.
— Убил Реквизита, — ответил с дрожью в голосе Хомса.
Мюмла весело засмеялась и через дыру полезла в зал.
— Что вы тут натворили? — поинтересовалась она.
— Мама потянула за шнурок! — закричал Муми-тролль.
— И с потолка сразу обрушилось что-то огромное и страшное-престрашное, — добавила Миса.
— И вдруг в самом центре зала возник какой-то ландшафт, — пояснила фрекен Снорк. — Сначала мы подумали, что он настоящий. Но только до тех пор. Пока ты не пробил мечом зеленую лужайку.
Мюмла обернулась. Она увидела ярко-зеленые березки, отражавшиеся в ярко-синем озере.
Из травы выглядывала успокоенная мордочка Хомсы.
— Ну и ну, — говорила Муми-мама. — Я-то подумала, что это шнур от занавески, а эта махина вдруг как рухнет! Подумать только, ведь она могла кого-нибудь прихлопнуть. Ты нашел джем?
— Нет, — ответил Хомса.
— Давайте все же попьем чаю, — предложила мама. — А тем временем будем любоваться этой картиной. Она удивительно красивая. Только бы вела себя поспокойнее.
И Муми-мама принялась разливать чай по чашкам.
Тут кто-то рассмеялся.
Они услышали презрительный старческий смех, который доносился из темного угла, где стояла бумажная пальма.
— Почему вы смеетесь? — спросил Муми-папа после долгого молчания.
Молчание стало еще более тягостным.
— Не хотите ли выпить с нами чаю? — робко предложила Муми-мама.
В углу по-прежнему было тихо.
— Вероятно, это кто-то из прежних жильцов, — сказала мама. — Неужели так трудно выйти и представиться?
Они ждали долго, но так ничего и не случилось.
— Дети, чай стынет! — наконец сказала мама и принялась готовить бутерброды. Она нарезала сыр, когда с потолка внезапно полил дождь.
Налетевший ветер печально завыл в углах.
Они выглянули и увидели, что солнце мирно опускается на блестящую гладь летнего моря.
— Это заколдованное место! — взволнованно воскликнул Хомса.
Вдруг поднялась буря. Было слышно, как волны бьются об отдаленный берег, льет дождь, хотя снаружи по-прежнему стояла прекрасная погода. Потом налетела гроза. Слышались отдаленные раскаты грома, они все приближались, яркие молнии вспыхивали в зале, и вот уже над головами семейства муми-троллей грохотал гром.
А солнце садилось в полной тишине и молчании.
И тут начал вращаться пол. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, так что чай выплескивался из чашек. Стол, стулья и вся семья муми-троллей ехали по кругу, как на карусели, а рядом, тоже по кругу, мчались трельяж и платяной шкаф.
Все закончилось так же внезапно, как и началось.
Гром, молнии, дождь и ветер тоже прекратились.
— Ну и чудеса бывают на свете! — воскликнула мама.
— Ну это все ненастоящее! — возразил Хомса. — На небе не было ни облачка. А молния три раза ударила в платяной шкаф, так и расколов его! А потом дождь, ветер и пол, который вращался…
— А кто-то еще надо мной смеялся! — поддакнула Миса.
— Но теперь все это кончилось, — сказал Муми-тролль.
— Мы должны быть очень осторожны, — посоветовал папа. — Это опасный дом с привидениями. Здесь может произойти все что угодно.
— Спасибо за чай, — поблагодарил Хомса.
Он ушел в конец зала и стал вглядываться в сумерки.
«Они ничуть не похожи на меня, — думал он. — Они испытывают какие-то чувства, различают цвета, слышат звуки и кружатся. Но что они чувствуют, видят и слышат и почему они кружатся, это их ни капельки не волнует».
И вот в воде погас последний отблеск солнечного шара.
В тот же миг зал расцветился огнями.
Пораженное семейство подняло взоры от чашек к потолку. Над ними вспыхивала дуга лампочек то синим, то красным светом. Они отражались в ночном море как венец звезд. Было очень красиво и уютно. Внизу, у самого пола, зажглась полоска огней.
«Это чтобы никто не свалился в море, — подумала Муми-мама. — Как прекрасно все устроено в жизни. Однако после всех этих волнений и приключений я немного устала. Пойду-ка я спать».
Но прежде чем мама натянула на мордочку одеяло, она все же сказала:
— Разбудите меня, если еще что-нибудь случится.
Чуть позднее, вечером, маленькая Миса одна ходила возле самой воды. Она видела, как взошла луна и отправилась одиноко на ночную прогулку.
«Луна, как я, — грустно подумала Миса, — такая же одинокая и такая же круглая».
Она почувствовала себя такой покинутой и несчастной, что слезы навернулись ей на глаза.
— Почему ты плачешь? — спросил Хомса.
— Не знаю… здесь так хорошо, — ответила Миса.
— Ведь плачут от печали, — возразил Хомса.
— Луна и есть печаль, — едва вымолвила Миса и всхлипнула. — Луна и ночь. Печаль… и больше того — грусть.
— Как же, как же, — поддакнул Хомса.
Глава четвертая
О тщеславии и о том, как опасно ночевать на дереве
Прошло несколько дней.
Семья начала привыкать к своему новому удивительному дому. Каждый вечер, как только заходило солнце, зажигались красивые лампочки. Муми-папа обнаружил, что красные бархатные портьеры можно задергивать в случае дождя и что под полом имеется небольшой чуланчик с покатой крышей. Он находился возле самой воды, так что их еда хранилась в холодке. Но самое большое открытие заключалось в том, что под потолком висело множество картин, еще более красивых, чем та, первая, с березками. Их можно было поднимать и опускать сколько душе угодно. Больше всего семье муми-троллей нравилась картина, изображавшая веранду из светлых бревен, потому что она напоминала им Муми-дол. Собственно говоря, они были бы совсем счастливы, если бы не пугались всякий раз, когда странный смех обрывал их беседу. Иногда это было лишь фырканье. Кто-то шипел на них, но никогда не показывался на глаза. Муми-мама обычно ставила миску с едой в темный угол, где стояла бумажная пальма, и кто-то съедал все до последней крошки.
— Во всяком случае, это кто-то очень стеснительный, — объясняла мама.
— Это кто-то чего-то выжидающий, — возразила Мюмла.
Однажды утром Миса, Мюмла и фрекен Снорк расчесывали волосы.
— Мисе надо изменить прическу, — сказала Мюмла. — Ей не идет прямой пробор.
— И челка ей ни к чему, — добавила фрекен Снорк и стала начесывать шелковистые волосы. Она слегка оправила кончик хвоста и повернула голову, чтобы посмотреть, не свалялся ли пушок на спине.
— Наверное, приятно иметь такую гладкую шерстку? — спросила ее Мюмла.
— Очень, — ответила довольная фрекен Снорк. — Миса, а у тебя шерстка такая же гладкая?
Миса не ответила.
— У Мисы, наверное, такая же гладкая шерстка, — сказала Мюмла, закручивая волосы в узел.
— А может, ей пойдут мелкие кудряшки? — предположила фрекен Снорк.
Вдруг Миса топнула ногой.
— Старые трещотки! Надоели со своими челками и кудряшками! — закричала она со слезами на глазах. — Воображаете, будто все на свете знаете! А еще эта фрекен Снорк, у которой платья и то нет! Я бы никогда, никогда в жизни не стала ходить без платья. Я бы лучше умерла, чем стала ходить без платья! — И, разрыдавшись, бросилась бегом через гостиную в коридор.
