Сергей Макаров - Необыкновенные приключения школьника Бобки, который изобрел летающий стул
Скоро принцесса устала прыгать и рассказала, что ровно сто дней назад она играла золотым шариком с придворной обезьянкой Макаки. Обезьянка кинула шарик, и он попал прямо в открытый рот принцессы и застрял в горлышке. От этого бедняжка не могла есть и разговаривать, а дышала с трудом. Вы спросите: почему она не написала на бумажке, что с ней произошло? А потому что слово «обезьянка» в Синеносии изучают во втором классе, а слова «золотой шарик» — в третьем. Конечно, принцесса не сумела их написать — ведь она-то была только в первом!
Когда это случилось, обезьянка испугалась наказания и спряталась в дупле старого дерева в лесу, где просидела от страха девяносто восемь дней, а на девяносто девятый прибежала к своему другу профессору Кусаку и всё ему рассказала. А потом уже профессор придумал способ лечения принцессы и рассказал о нём Шильдику, а тот — Бобке на площади Небесного Счастья. И Бобка смог вылечить принцессу, как видите, безо всякого чуда.
Но ведь император-то не знал, что мы с вами знаем. Он посчитал всё колдовством и передумал казнить Бобку. Не откладывая дела в долгий ящик, он предложил Бобке жениться на принцессе и стать главнокомандующим над всей башибузукской армией.
Бобка на это ответил, что ему, обыкновенному школьнику, принцесса ни к чему, да и молод он ещё семью заводить. А должность башибузукского вождя ему, Бобке, не нравится. Когда у тебя в подчинении пять миллионов воинственных башибузуков с саблями, острыми как бритва, тут уж добра не жди. Они непременно затеют войну с какой-нибудь страной, а то и между собой передерутся. А Бобка был мирный человек, он никак не мог понять, зачем это нужно колотить друг дружку, если можно и так обо всём договориться. «Можно бы, конечно, этих башибузуков пристроить к сельскому хозяйству — капусту рубить или саблями махать для вентиляции в жаркие дни, — думал Бобка, — да только ведь обидятся, не привыкли они работать».
Короче, хорошенько всё обдумав, Бобка отказался от такой чести и попросил императора отдать ему волшебный стул и отпустить с миром.
Глава тринадцатая
ГОРА НАМ-ИЗВЕСТНОЙ ТАЙНЫ
Все жители Синеносии хорошо знали гору Неизвестной Тайны на самой границе с соседним государством — Курносией. Тайна этой горы была, конечно, никому не известна — недаром ведь она так называлась! Правда, тайну как-то разузнал Укуси Кусаку, который открыл её Шильдику, Шильдик — Бобке, Бобка — мне, а я — вам, ребята, сейчас открою. Только сперва крепко зажмурьтесь и скажите громко три раза: «Я не курица, а гусь — ничего я не боюсь!» Сказали? Теперь разжмурьтесь и слушайте: в этой горе была Сокровищница Жизни. Но это ещё не вся тайна. Чтобы попасть в Сокровищницу, нужно пройти через Безвыходное Ущелье, которое охраняет довольно-таки ужасный и страшный дракон с восемнадцатью головами, не считая мелких. Длиною дракон в километр, а толщиною и того больше.
А чтобы войти в Безвыходное Ущелье, как рассказал Шильдику любезный Укуси, нужно на восходе солнца встать на вершине горы Неизвестной Тайны (мы с вами можем теперь её называть горой Нам-Известной Тайны), три раза топнуть ногой и плюнуть через плечо, обязательно через левое.
Добравшись до вершины горы, Бобка с Шильдиком топнули и плюнули — и тут же земля под их ногами треснула и в горе получилось глубокое ущелье. Они бы непременно упали в ущелье и разбились о камни, но, к счастью, Бобка успел вскарабкаться на волшебный стул и вскарабкать туда Шильдика. Стул мягонько опустил их на самое дно ущелья. Бобка огляделся кругом и увидел, что ущелье было действительно безвыходное: кругом были стены из скал. В противоположном конце ущелья, правда, была какая-то дыра, — но там-то и сидел дракон, такой громадный и жуткий, что Бобка только один раз немножко посмотрел на него, а потом боялся и смотрел в другую сторону. Но и в другую сторону оказалось страшно смотреть, потому что в другой стороне, на огромном камне, были нарисованы череп и кости и написано: «Дракон Нось-Нось по кличке Паразит. Обед круглосуточно. Костлявых не предлагать».
«Где я слыхал это имя», — лихорадочно думал Бобка. Но придумать ничего не мог, а в это время дракону очень захотелось проглотить наших путешественников. Он подлетел к ним поближе и раскрыл свои восемнадцать пастей на восемнадцати головах. Из пастей Нось-Нося вылетело пламя, и в воздухе запахло палёным — это огонь подпалил шёрстку Шильдика.
— Бежим! — отчаянно закричал Бобка.
Но куда побежишь — ущелье-то безвыходное. И положение у Бобки с Шильдиком тоже было безвыходное. В ужасе они закрыли глаза, ожидая гибели…
Сперва головы дракона немного повздорили между собой, которой из пастей достанутся Бобка с Шильдиком, но потом сообразили, что всё равно добыча пойдёт в живот, а живот у Нось-Нося был всего один. Поэтому спор был окончен, и вот уже к Бобке с Шильдиком приблизилась самая отвратительная пасть номер седьмой, она раскрылась изо всех драконовых сил, и тут…
…И тут Бобке будто впрыгнуло в голову: «Не забудь, стреляй в Нось-Нося из ножек!» Помните слова феи-учительницы?
Бобка проворно соскочил со стула, схватил его за спинку и направил ножки на пасть. «Др-р-р-р-р-р!» — раздалось вдруг. Стул затрясся в Бобкиных руках как в лихорадке, а из ножек вырвалось пламя, и стали выскакивать какие-то орешки (позже Бобка догадался, что это были волшебные отравленные пули). Дракон поднапыжился, хотел выплюнуть орешки назад, но не тут-то было: орешки застряли в его желудке и жгли так, как будто он проглотил раскалённый утюг, которым мама гладит бельё. Нось-Нось заорал благим матом наподобие огромного кота, которого тянут за хвост трактором, и, не откладывая дела в долгий ящик, тут же сдох. На прощание он, правда, успел-таки выплюнуть несколько пулек. Они полетели назад к Бобке и со страшной силой врезались в дно сиденья стула, который Бобка всё ещё держал перед собой. Если не верите, посмотрите сами, они до сих пор там торчат.
И вот отважные путешественники, оставив стул (он им пока не нужен), бросились бежать мимо дохлого дракона к дыре, чернеющей в конце пещеры. Вот они вошли в неё, пробежали какой-то тёмный коридор, открыли дверь и замерли на месте…
Глава четырнадцатая
СОКРОВИЩНИЦА ЖИЗНИ
А замерли они потому, что увидели громадную пещеру с высоким потолком, с которого свисали специальные пещерные сосульки — сталактиты. Посредине пещеры виднелся огромный мешок.
От этого мешка, как лучи от солнца, расходились во все стороны грядки, на которых росли… лампочки. Лампочек было очень много, больше, чем звёзд на небе. В одних лампочках волоски горели ярко-красным светом, как рубины, в других еле-еле красным, как спираль электроплитки, а некоторые лампочки были вовсе потухшими.
От удивления при виде этого зрелища Бобка с Шильдиком так широко раскрыли рты, что в них чуть не залетели две пещерные летучие мыши: в Бобкин — большая летучая мышь, а в Шильдиков — её племянница, летучая мышь поменьше. Тогда наши герои рты закрыли и мышей отогнали, но всё равно стояли как столбы и не знали, что теперь делать, — как вдруг они заметили слева в стенке пещеры маленькую дверцу. Они отворили дверцу, переступили через порог и очутились в уютной комнатке. Там сидела сгорбленная древняя-предревняя старушка приятного вида, с остреньким носиком и с бородавочкой на правой щеке. Она вязала на спицах что-то большое, похожее на огромный свитер.
— Здравствуйте, бабушка, — хором сказали Бобка и Шильдик. — Э-э… Хорошая погода, — добавил Бобка, не зная, что сказать дальше.
— Не знаю, милый, насчёт погоды — почитай, три с половиной тыщи лет на земле не бывала, — сказала старушка. — А вы кто такие будете и зачем к нам пожаловали?
— Извиняюсь, бабушка, — ответил Бобка, — рассказывать нет времени. Вот дядя-сказочник напишет про нас в книжке, тогда и прочитаете. А сейчас нам надо срочно спасать профессора Укуси Кусаку, а то как бы поздно не было.
— А ведь и правда поспешить надо, — закивала головой старушка. — А то ведь Смерть, моя сестрица старшая, как раз за ним отправилась. А у неё характер у-ух какой крутой! Шутить не любит… Смотрю я на вас — хорошие вы мальчик с собачкой, добрые. Надо вам помочь. Бегите-ка сейчас в середину пещеры, там увидите моего внучка…
— Какой внучек? — удивился Бобка. — Там, бабушка, только мешок какой-то огромный лежит.
— А ты не перебивай, слушай, что дальше скажу. Это не мешок, а внучек мой, Жирный Волосач ему прозвище. Он и вправду жирноват, — вздохнула старушка. — Видно, я в детстве ему в кашу слишком много масла клала. А для меня он всё равно что маленький. Вот и свитер ему вяжу, холодновато у нас в пещере становится: черти внизу топить плохо стали, зарплату им там, что ли, понизили… Про что это я? Ага, про внучка своего. Подойдите к нему и из бороды у него вырвите волосок жизни, да только тихо, чтобы он не проснулся. А то, не дай бог, проснётся да начнёт буянить — тогда спасу нет! Нервный он очень. В прошлый раз разошёлся, столько лампочек прибил — страсть. Ему-то что, он как дитя малое, ничего не понимает, а на земле от этого горе.
