Брайан Джейкс - Жемчуг Лутры
— А теперь у меня к вам будет еще одна просьба, — сказал Ролло. — Я хочу, чтобы вы подожгли это здание и спалили его дотла.
— Сжечь? — на всякий случай переспросил Командор, и в его голосе слышалось удивление. Он не ожидал от миролюбивого летописца такого сурового требования.
Ролло, ни минуты не колеблясь, повторил:
— Да, сжечь дотла. Чтобы от этого здания остались только груда пепла и тяжкие воспоминания. Слишком зловещим стало это место. Я читал в летописях аббатства, что уже дважды враги Рэдволла использовали эти руины как свое убежище. Впервые это случилось во времена Маттиаса Воителя, потом здесь прятался Слэгар Беспощадный — во времена Маттимео, когда я был еще совсем маленьким. И вот в третий раз этот дом стал прибежищем воров и убийц. Сожгите его.
Следующее утро выдалось тихим и солнечным. Пелена молчания легла на Страну Цветущих Мхов. Даже неутомимые птицы и те притихли. Ежиха Тизель и барсучиха Аума стояли на площадке южной стены аббатства и смотрели на то, как над лесом поднимается густой столб черного дыма от догорающего здания древней церкви. Кивнув в сторону пожарища, Аума сказала:
— Командор и его команда остались там следить, чтобы здание сгорело дотла, но огонь при этом не перекинулся на лес. Тизель, ты не могла бы приготовить несколько корзин с едой, чтобы передать им завтрак? Ежиха кивнула:
— Само собой. Приготовлю побольше, учитывая аппетит наших приятелей-выдр.
— Только позаботься, чтобы кто-нибудь помог тебе это все донести.
Вспомнив о том, что произошло накануне, ежиха разрыдалась.
— Бедная, бедная маленькая мышка! Какая ужасная смерть! Она была такой молодой, еще совсем ребенок. Я, конечно, не воин, но всей душой надеюсь на то, что галки получили по заслугам от Лог-а-Лога и выдр.
— Об этом можешь не беспокоиться, — сказала Аума, погладив ежиху по колючей голове. — Птицы дорого заплатили за нанесенное нам зло. Лог-а-Лог рассказал мне, что вчера происходило около церкви, и, судя по всему, пройдет еще очень много сезонов, прежде чем мы опять услышим крик галки в окрестностях нашего аббатства.
Общая скорбь по поводу смерти Пинким была столь велика, что Ауме пришлось облачиться в мантию настоятельницы и потребовать, чтобы на похороны никто не приходил, — утрата слишком тяжела для всех. Вдвоем с Длинной Лапой они выбрали место в укромном уголке аббатского садика и выкопали могилу, в которую положили по маленькому подарку от всех обитателей аббатства. Затем последовала недолгая, но искренняя церемония прощания, сопровождавшаяся звоном колоколов, языки которых были обмотаны бархатом для смягчения звука.
Несмотря на все протесты сестры Цецилии, Краклин, Пижма и Ролло ушли из лазарета и встали у окна, выходившего в сторону сада. Краклин, так часто распевавшая дуэтом с Пинким, на этот раз пела в одиночестве. Отражаясь от стен, песня эхом разносилась по всему аббатству, проникая в каждый его уголок:
До свиданья! Ты уходишьВ ту далекую страну,Где у тихой-тихой речкиБудешь продаваться сну.
Будешь лесом любоватьсяИ цветами на лугуИ друзей ушедших встретишьНа росистом берегу.
Почивай, беды не зная,Дружбу в памяти храня.И в свой срок у тихой речкиТы дождешься и меня.
Гленнер и сестра Цецилия вновь проводили убитых горем друзей в лазарет. Они легли каждый на свою кровать, погруженные в тяжелые мысли. Наступило время полдника, но они так и не притронулись к еде.
Через некоторое время, ближе к вечеру, скрипнула дверь и в лазарет вошел брат Хиггли Стамп с большим, полным вкусной еды подносом. Привычно шмыгнув носом, кухонный брат сказал:
— Добрый вечер. Извините за беспокойство, но я больше не мог терпеливо ждать, пока вас тут потчуют крапивной отравой совершенно незаслуженно, Я думаю, кое-что вкусненькое вам не повредит.
Еж поставил поднос на стол, но на него никто даже не посмотрел. Брат Хиггли печально покачал головой:
— Эх, если бы Пинким была жива, она бы вам задала трепку за эту бессмысленную голодовку!
Краклин возразила ему слабым голосом:
— Нет, Пинким разделила бы вместе с нами наше горе, потому что мы — ее друзья… Я хотела сказать, мы были ее друзьями.
Тут Ролло сделал над собой усилие и, сев на кровати, громко сказал:
— Что значит «были»? Ты хочешь сказать, что мы больше не друзья Пинким?
Тут в разговор вступила и Пижма:
— Ролло, Краклин вовсе не это имела в виду. Мы всегда будем друзьями Пинким, ее самыми близкими, самыми любящими друзьями.
На лице брата Хиггли появилась загадочная улыбка.
— А я знаю, как вы можете всем доказать, что вы настоящие друзья несчастной Пинким.
Краклин и Пижма хором воскликнули:
— Как?
Глядя в окно, брат Хиггли с совершенно серьезным видом сказал:
— А очень просто. Ведите себя так, как сегодня: лежите целый день и ничего не ешьте. Того и гляди, уморите себя голодом и весьма скоро воссоединитесь со своей погибшей подругой.
Не зная, как будет воспринята его шутка, еж напряженно посмотрел на Ролло. К его радости, Ролло понял глубокую мудрость, скрытую в этих простых словах. Летописец молча подошел к столу, сел на табуретку, налил себе кружку наливки и взял большой кусок пирога. Приступив к еде, он сказал:
— Я полагаю, что мы должны дальше искать «Слезы Всех Океанов». Для этого нам потребуются силы. Поэтому я своей властью старшего по возрасту требую: вы можете молчать, но при этом обязаны есть.
Давно уже Пижма и Краклин не слышали, чтобы старый летописец говорил так убежденно. Не смея ослушаться, они тоже подошли к столу и принялись за еду. Ролло подбросил четвертую жемчужину в воздух, поймал ее и положил на стол.
— Видите? Пинким пожертвовала жизнью ради нее. Теперь мы втроем должны отыскать остальные две, которые могут потребоваться нам, чтобы обменять их на жизнь аббата Дьюррала. Не знаю, как вы, но лично я не собираюсь сдаваться. Хороши бы мы были в глазах Пинким, доведись ей увидеть нас минуту назад: стонущие и ноющие, валяемся на кроватях вместо того, чтобы продолжить дело, за которое она отдала жизнь. И это вы называете достойным друзей поведением?
Пижма с размаху ударила кулачком по столу, да так сильно, что хлебная тарелка, подпрыгнув, раскололась пополам.
— Мы найдем эти жемчужины! Во что бы то ни стало! — во весь голос заявила ежиха.
Краклин, в свою очередь, яростно распушила хвост и объявила:
— И когда мы их найдем, то вколотим их в глотки тем, кто похитил наших друзей! Одну за другой!
Брат Хиггли, смущенно улыбаясь, поспешил выскользнуть из лазарета, бормоча себе под нос:
— Ничего себе разговорчики! Кто бы мог представить. Услышать такое от двух лучших воспитанниц аббатства! Ну да ладно: едят — и то хорошо.
ГЛАВА 38
Пижма разломила желудь и, достав из него клочок пергамента, стала читать вслух:
— С пятой слезой -Доблестный воин,Что великой славы достоин.Мозгами раскиньИ ушами своими:Искомое спрятано вымя.
Дочитав стихотворение, Пижма добавила: — Тут рядом со стихами столбик каких-то цифр, на мой взгляд совершенно несуразный. Вот послушайте: четыре из четырех, два из двух, три из двух, пять из трех, пять из двух, восемь из двух. — Поглядев последний раз на пергамент, ежиха сунула его под нос белочке. — Вот, подруга, это по твоей части. Насколько я знаю, задачка как раз в твоем духе.
Спокойно дожевав кусок пирога, Краклин с вызовом посмотрела на Пижму и спросила:
— Что, думаешь, не справлюсь?
Привычно поглядев на нее поверх очков, Ролло вздохнул и сказал:
— Мы на тебя очень надеемся.
Отхлебнув морса, белочка многозначительно помолчала и вдруг выпалила:
— Ну тогда вы двое простофиль, потому что у меня нет ни единой догадки, ни единой мысли, ни единой зацепочки, как можно разгадать эту белиберду.
Трое друзей несколько секунд молча смотрели друг на друга, а затем вдруг одновременно рассмеялись. Воткнув большую ложку в салат, Ролло заявил:
— Ну, если мы, по-твоему, двое простофиль, то ты просто голова безмозглая. И вот в таком составе мы будем расшифровывать этот ребус.
Поднимаясь по лестнице в лазарет, Командор выдр столкнулся с сестрой Цецилией, спускавшейся вниз. Как и подобает воспитанному зверю, он приветливо помахал хвостом и осведомился:
— Прошу прощения, я хотел бы заглянуть к Снопу. Как он себя чувствует? Наверное, спит и старательно залечивает раны?
Сестра Цецилия бросила на Командора недовольный ледяной взгляд.
— Хм! — таков был ее ответ.
Продолжая оставаться вежливым зверем, Командор церемонно кивнул и уточнил:
— Прошу прощения, «хм», видимо, подразумевает какую-то оценку состояния его здоровья? Но, к сожалению, я не знаю, как это соотносится непосредственно с моим другом. Бедняге вчера так досталось, что еще ночью он был на пороге смерти. Так что я действительно волнуюсь за него и прошу сказать, как он себя чувствует. Цецилия была явно не в духе.
