Коллектив авторов - 100 сказок народов мира
Только султан Эбн-Эль-Даид не принимал участия в общем веселье.
Он заперся в своих покоях, погруженный в размышления.
Он писал мудрые учения.
Потому что был мудр.
И сжигал их.
Потому что был очень мудр.
Он боялся, чтоб мудрость, выйдя на улицу, не наделала самых глупых дел.
КОНЕЦ МИРА
Индийская легенда
Еще на западе пурпуром и золотом горел край одежды уходящего Магадэвы, – а с востока мрачный Африд [57] простирал над миром черное покрывало, чтоб укрыть им разврат и преступления земли.
– Я проклинаю тебя! – воскликнул Магадэва и, словно мечом, сверкнул по небу последним кровавым лучом.
– Я ненавижу тебя! – крикнул Африд, кидаясь вслед за уходящим, и закрыл все небо своим черным покровом.
От их голосов в испуге похолодел воздух, птицы забились в листву, зелень потеряла свои краски, цветы вздрогнули и испуганно закрыли свои чашечки. Наступила ночь.
Африд впился в землю тысячами тысяч сверкающих глаз. Глаза тигра, глядящего на добычу.
Всю ночь не мог заснуть индус Авга.
Он думал:
«Умереть завтра самому голодной смертью или убить сегодня богатого соседа?»
Он то брался за копье, то снова клал его на скамейку.
И казалось Авге, что он не один ночью в хижине.
Что тут есть еще двое.
И говорят с ним.
Один голос говорил:
– Не убивай!
Другой повторял:
– Убей… убей… убей…
– Боги создали так, что он богат, а ты нищий! – говорил один голос. – Не спорь с волей богов!
– Ты будешь сам могуществен, как боги: убей! – говорил другой голос. – Боги создали так, а ты переменишь волю богов. Ты совершишь чудо, достойное богов! Боги создали, чтоб он был богат, а ты умер. Он умрет, а ты будешь богачом. Ты будешь могуществен, как боги.
И слушая голоса, перекликавшиеся в темноте в его хижине, Авга то нащупывал копье и сжимал его рукоятку, – то снова выпускал его из рук.
– Все мудро, что существует. Все, что существует, предопределено. Не нарушай мудрости предопределенного! – говорил один голос.
И другой прерывал его:
– Все, что предопределено, то и совершится. Ничто не изменится в мире. Предопределено, чтоб был труп, – и будет труп. Предопределено, чтоб был счастливый и богач, – будет счастливый и богач. Но зачем же трупом должен быть ты?
– Убийство. Смерть.
– Переселение души, – и только. Он будет тобою, трупом, – ты станешь им: счастливцем и богатым.
– Не убивай!
– Убей… убей… убей…
А между тем уж близился рассвет.
Задрожали и побледнели звезды. Где-то в кустах чирикнула птица.
– Проходит ночь, – в ужасе воскликнул Авга, – что ж мне делать? На что решиться? Теперь дорого каждое мгновенье!
И хижина его наполнилась вдруг светом, и перед ним появились два человека.
Один был одет в золотистые легкие одежды, другой кутался в черную мантию. И оба жадно смотрели на Авгу.
– Кто вы? – с испугом спросил Авга.
– Мы боги! – отвечали они.
– Я Магадэва, бог света. Лучезарного света.
– Я Африд, бог тьмы. Бездонной тьмы.
Авга упал на колени:
– Что привело вас ко мне?
И Магадэва ответил ему:
– Наша борьба!
И Африд мрачно подтвердил:
– Наша борьба.
– Века мы боремся из-за тебя, из-за человека, – и это наполняет наше существованье. – Мы живем этой борьбой.
– Кому ты будешь принадлежать, – мы спорим. Я Магадэва, добрый бог.
– Я Африд, бог зла.
– Ты должен быть моим.
– Ты будешь моим.
– Проклятье тебе, исчадье тьмы! Он будет моим!
– Ненависть моя тебе, мираж далекого неба! Золотистый туман! Луч солнца, который поглотит тьма! Он будет моим.
Авга стоял на коленях и слушал спор богов о нем. Он поклонился им до земли и сказал:
– Великие и могущественные боги! Мне очень лестно слышать, что вы так спорите и боретесь из-за меня. Могуча ваша борьба. Но я-то! Я-то! Я похож на зерно, которое попало между двух жерновов. Один жернов белый, другой черный. Но бедному зерну-то плохо. Жернова борются и трутся друг о друга, – а бедное зерно, попавшее между ними, превращается в порошок. Великие, могущественные боги, вы боретесь из-за меня, – мне очень лестно. Но меня-то, ведь, вы стираете в порошок. Если бы вы могли оставить меня в покое?!
И Магадэва, и Африд, поникнув головами, вышли из хижины.
Рассветало.
По лесу пошел шелест распускающихся цветов, развертывающейся травы. Рос и рос звон птиц.
Магадэва и Африд, утомленные борьбой, сели отдохнуть по разным сторонам дороги. С ненавистью глядя друг на друга. Добро и зло, прикованные друг к другу борьбой. На дороге лежал навоз. И на навоз прилетели два воробья, и стали из-за него драться.
Перья летели от них.
От боли они жалобно чирикали.
А все-таки клевали друг друга в голову.
И текли у них капли крови.
Глядя на них, улыбнулся мрачный Африд.
Глядя на драку, улыбнулся улыбкой сожаленья Магадэва.
И боги с улыбкой встретились глазами.
Африд указал Магадэве на воробьев:
– Не похожи ли мы на них?
И Магадэва рассмеялся.
– Из-за чего мы боремся? Мы видели сейчас человека!
И Магадэва сказал:
– Если б было что-нибудь выше нас, – это существо смеялось бы над нашей борьбой из-за человека, как мы смеемся теперь над этой дракой воробьев!
Африд протянул ему руку:
– Кончим же этот вечный спор между добром и злом. Из-за кого? Из-за чего? Отдохнем в покое небытия!
И Магадэва ответил:
– Я согласен. Пусть спор будет кончен, брат мой!
И дорога расширилась между ними. Между ними была уж не дорога, а вся земля. Они потеряли вид людей и стояли друг перед другом великие, необъятные.
И боги кинулись в объятия друг друга и крепко сжали друг друга в объятиях.
И мир попал между ними, и они раздавили мир.
Он умер с воплем.
Заревели воды, завопили горы, камни, превращаясь в пыль.
И только Магадэва в этом реве, в этом стоне сердцем услышал жалобный стон человека.
Все было кончено.
Не было больше ни добра, ни зла, ни мира, ни человека.
И не было богов.
Не стало человека, – и не стало ни добра, ни зла.
И не стало и богов добра и зла.
КАК ДЬЯВОЛ СТАЛ ПАХНУТЬ СЕРОЙ
Арабская сказка
В Дамаске жила девушка, по имени Таис. Она была так прекрасна, что, когда вечером смотрела на небо, звезды от злости срывались с места и гасли от зависти. Она была прекрасна. Аллах сказал сатане;
– Касаясь всего своими мерзкими руками, не смей касаться Таис. В красивейший сосуд я хочу налить лучшего масла, – пусть она будет также прекрасна душой, как и телом.
Дьявол поклонился до земли.
Но, кланяясь Аллаху с покорностью до земли, со злобой подумал:
– Потому я и разобью с особенной радостью этот кувшин!
Настала ночь.
Таис, раздетая, сидела в постели, тяжело дышала, вдыхая аромат цветов, горела, слушая пенье соловья, и смотрела в окно на небо, где танцевали хороводы звезд. Звезды срывались и гасли от зависти.
Дьявол измучил цветы своим знойным дыханием, чтоб они пахли сильнее, измучил соловья мыслями о самке, чтоб он пел еще более страстно, – и тогда явился к задыхающейся от какого-то неведомого чувства Таис.
– Хороши ли звезды? – спросил он, приняв вид страстного, прекрасного юноши.
– Я гляжу на них! – ответила Таис.
– А как хорошо должно быть там, за звездами!
– Я мечтаю об этом! – вздохнула Таис.
– Так дай мне обнять тебя, красавица, и я унесу тебя за звезды!
Так сказал дьявол и обнял Таис.
Ей показалось, что крылья выросли у нее за плечами и ноги оторвались от земли. И что в объятиях прекрасного юноши она несется все выше, выше, выше.
Словно огненный дождь, кругом посыпались звезды. Какой-то невиданный свет открылся глазам. Какой-то огонь, палящий и сладкий, жег тело.
А Таис неслась выше, выше.
Как вдруг крылья опали у нее за спиной. И с надзвездной высоты Таис упала на землю.
И зарыдала.
– Зачем ты унес меня в такой чудный мир, чтоб вернуть снова на землю!
А чудный юноша целовал ее и говорил:
– Хочешь, я опять унесу тебя за звезды!
И, услышав этот шепот, ангелы, которых послал Аллах охранять сон Таис, с печалью отошли от ее двери и со слезами пришли к Аллаху.
– Великий! Мы не умели охранить Таис. В аромате цветов, в песне соловья, в тихом мерцании звезд, злой дух незаметно для нас прокрался в комнату Таис, – и мы слышали шепот, но это не был шепот молитвы, мы слышали вздохи, но эти вздохи неслись не к тебе, мы слышали слезы, но это не были слезы благочестия.
И разгневанный Аллах вызвал к себе душу заснувшей от сладкого утомления Таис.
– Зачем ты сделала это? – грозно спросил Аллах. – Зачем предалась сатане?
Дрожа, отвечала бедная душа молодой девушки:
– Могла ли я думать, всемогущий, что это сатана, когда он был прекрасен, как один из твоих ангелов? И к тому же он обещался унести меня на небо. Я приняла его за твоего ангела и доверилась ему.
Грозный Аллах призвал пред лицо свое сатану.
– Проклятый однажды, будь проклят снова! Ты принимаешь вид моих ангелов, чтоб выдавать зло за добро! Так я отмечу тебя своим гневом.
