Третьяков Федорович - Андрейка и лодырь Ромашка
Отпущенный, он сел на пол, пощупал бока и заныл:
– Набрасывается как ненормальный… Пошутить даже нельзя. Тебе бабушка не велела на меня налегать, а ты налегаешь… Чуть ребро не сломал, еще бы чуть, и оно хряпнуло…
– Откуда ты знаешь, что бабушка велела?
– Знаю… Слышал своими ушами… Мои уши во все стороны слышат… во!
И Ромашка пошевелил своими большими мягкими ушами, которые у него так и ходили взад-вперед. В свое время Андрейка тоже пробовал освоить искусство шевеления ушами, но больших успехов не достиг… Хорошо шевелились брови, щеки, кожа на лбу, даже нос, а уши как стояли торчком, так и остались… Нужно было сильно присмотреться, чтобы различить, как они еле-еле пошевеливаются…
Заметив, что его уши произвели на Андрейку сильное впечатление, Ромашка заулыбался.
Но когда Андрейка взялся за учебник, опять насупился и с отвращением сказал:
– Даже и не думай!… Сегодня ничего не могу усвоять… Ребро шатается и голова трещит… А от этого мозговая оболочка нисколько не действует!… Вот посплю… может, успокоюсь… тогда…
Он лег на кровать, отвернулся к стенке и начал изо всей силы храпеть на разные лады.
Для проверки Андрейка тихонько позвал:
– Ро-омк!…
Ромашка тотчас перестал храпеть и отозвался:
– Какой я тебе Ромка? Меня вовсе и не Ромка зовут…
– А как же?
– Дон Гальвальтон Орлеанский – так моя правильная фамилия!…
– А чего же бабушка тебя Ромкой называет? – подковырнул Андрейка.
– Она не в курсе…
– Ерунда твой дон! – срезал его Андрейка, – Я, может, давно уже гайдук Яношик и то не хвалюсь!
– Какой-то еще там гайдук… дундук… бурундук… – пробурчал Ромашка.
– А такой! Выходит из леса, а у него валашка-топорик. Только твой пузатый дон поедет, а он: «Стой! Ты зачем народ угнетал?» Ка-ак возьмет да ка-ак… Могу показать… раз ты гайдуков оскорбляешь: дундуками их обозвал и даже бурундуками…
Но Ромашка в ту же секунду захрапел еще громче – донам слабо с гайдуками тягаться!
Андрейка тоже лег и стал ждать, когда этому сумасшедшему симулянту надоест притворяться, но не дождался, потому что сам заснул…
2Снег пошел ночью и не переставал до середины дня. Сначала шел мелкий и редкий, потом снежинки делались все крупнее и сыпались чаще, а под конец повалил совсем густой – большими, как пух, хлопьями. Дома, сараи и деревья накрылись высокими белыми шапками, дороги и тропки пропали, улицы стали белыми и ровными, как поле. И люди пробирались будто по полю, увязая выше колен. Дворы насыпало почти полные – только краешки заборов виднелись. Без лопаты ни выйти, ни пройти… А маленькие домишки утонули в снегу до самых окон.
Андрейкин дом в Шапкине был хоть и хороший, удобный, но маловатый, вдобавок стоял на краю поля, откуда даже в хорошее время всегда наносило на него снегу, а при таком снегопаде могло и весь занести вместе с трубой. А что теперь делает кошка, даже не представишь… Значит, необхомо сегодня после уроков слетать на автобусе до Шапкина – прочистить дорожку к двери и тропки к сараям на случай быстрого возвращения отца с матерью. Может, понадобится снег скинуть с крыши, чтобы она не обрушилась под его тяжестью.
Но вперед загадывать нельзя – не получится как задумано…
Когда Андрейка с Ромашкой пили чай, Марьмитревна спросила:
– Что ж… не пробовали вчерась подзаняться? – Нет, – честно сознался Андрейка и пообещал: – Решили начинать с сегодняшнего дня. Как из школы придем, так и приступим. Верно, Ромашк?
Насупленный «дон Гальвальтон» смирно, без кривлянья хлебал с блюдца чай. Он мрачно кивнул, но уточнил:
– Сперва нужно уроки выучить, а уж начинать потом… Андрейка согласился:
– Ты – свои, я – свои, а потом начнем этот язык колупать с самой первой странички. Он у нас пойдет как по маслу.
Довольная Марьмитревна постучала Ромашке пальцем по затылку:
– Слышь, Ромочка, что Андрюша-то говорит? Слухайся его, он эти все трудности преодолел, а нынче ему и горюшка нету!…
– Слушайся моих указаний, подравнивайся… будешь, как я! – с важностью кивал Андрейка.
– А то, гляди-кось, каку моду взял: уперся, как бык: «не умею!», и хоть ты что хотишь с ним делай!…
Ромашка угрюмо сопел, потом пробурчал: – Раз у меня нет на него способностей, то учить нечего… Все равно не пойму…
– Это как же так? – всплеснула руками Марьмитревна. – Опо-омнись, дурачок, чего ты буровишь? Как можно? Что ж тогда остается: в пастухи тебя отдать?
Ромашка ожил, поднял голову и с радостной улыбкой заявил:
– Ага! Бабушка, а правда… отдайте меня в пастухи! Ох, я бы пас!
– Ты не умеешь, как пасти… – осаживал его Андрейка.
– Знаю! Видел! Как хлопну кнутом! Как закричу: «Эй, вы!…» Так они все и побегут!
– Вот и нет! Коров нельзя быстро гонять: от этого у них молоко пропадает… – пробовал втолковать ему Андрейка, но Ромашка не сдавался:
– Научусь! Буду стараться. Я не сильно стану гонять…
– У нас пастух дядя Коля Копейкин даже на двух языках может разговаривать! – сообщил Андрейка. – По-немецкому и по-английскому!… По-немецки он от пленных немцев в войну научился, а с англичанами они в Ледовитом океане вместе обмораживались…
Но Ромашка не слушал и продолжал приставать:
– Бабушка, а? Где тут в пастухи нанимаются?…
Пожалев расстроенную Марьмитревну, которая стояла с убитым видом, Андрейка резко прикрикнул на обнаглевшего Ромашку:
– Ты вон подготавливайся к занятиям! А то какой фон барон Оранский: он себе пасти будет, а немецкий пускай дураки учат! Так каждый бы захотел!
Припертый к стенке, Ромашка опять надулся и замолчал. Вылезши из-за стола, он молча напялил свое длиннополое пальто, нахлобучил шапку, ухватил за угол портфель с оборванной ручкой и поплелся в школу…
Провожая Андрейку, Марьмитревна предупредила:
– Ты ему не шибко доверяйся, насчет будто способностей нету… Это он нас с тобой разыгрывает… Там – способней! Ну до такой степни способнай – на лету схватывает! Да лень-матушка одолела – ленив больно… Снует чисто юла, а попроси вон снег отгрести от дому – куда-а… Ты уж, Андрюша, пораскинь умом, как бы к нему подходец найти.
Пробираясь по сугробам, Андрейка добросовестно раскидывал умом насчет подходца, но не нашел никакого… А еще думал, что теперь уже нельзя отступать от своего слова и придется не сразу после школы домой ехать, а предварительно заскочить к Марьмитревне, задать Ромашке задание побольше и уж потом можно – в Шапкино! Как там теперь, кошка бедствует?
А в этот день и вовсе ехать не пришлось… Автобус не ходил. Моську с Алехой и прочий народ привезли в Тюковку на тракторных санях… Они сразу отыскали в школе Андрейку и успокоили, сообщив, что его двор уже расчищен, чистил Алехин отец, а Моська с Алехой помогали… С остальным тоже все в порядке.
– А кошку не видали?
– Видали! Два раза!…
– Ну что она?
– Сидела на воротах… толстая!
– Значит, она мышами наедается!… – успокоился Андрейка и поделился с друзьями своей новой заботой: – А я с одним чудаком из четвертого класса мучаюсь!… Бабкиного Ромашку знаете? Поручено мне по немецкому его подтягивать, никак не подтяну: лень-матушка одолела! Хотя способный: на лету все схватывает… Она велела: ты, говорит,
доходи к нему с подходом… А я никак подход не изобрету! Вы не знаете никакого подхода? Моська моментально изобрел. – Подход? А такой – по башке!… – Ну-у-у…
– Тогда по шее! – слегка смягчил свой подход Моська.
– Разве она такой советовала? – возразил Алеха. – Так она и сама может… Зачем ей у других одалживаться?… По-моему, раз подход, то он должен быть хороший, чтоб интересно, а не по башке! Вот летом я не захотел смородину обрывать, и все! Ничего они не могли со мной поделать! Я работы не боюсь, это все знают, но смородину просто-таки ненавижу! Рвешь, рвешь по маленькой ягодке, а кружка все никак не полна… Они со мной бились, бились, отец аж насилу нашел подход! Говорит: оборвешь всю, поедем вместе на болото за камышом – сарай крыть… Я как начал! Не только черные, но и все зелененькие оборвал! Вот так нужно, а не по башке или хотя бы по шее, что тут хорошего?…
Алехин совет Андрейке понравился больше Моськиного, и он спросил:
– А вы за камышом еще не поедете?…
– Нет, – ответил Алеха. – Мы в тот раз его столько нарезали – прямо надорвались, как из болота тащили… А от комаров опухли все! Они там до зимы не вымирают, вот такие здоровые!
Алеха отмерил на пальце.
– Жалко… – вздохнул Андрейка, а упрямый Моська твердил свое:
– Вы как хотите, а мой подход намного лучше! Вот кабы мне доверили брата Федора, сами не вмешивались, я бы его воспитал! Он бы у меня в погреб не упал! Утенка не задушил. Горячим молоком не обварился!…
