Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы и повесть.Собр. соч. Т. 6 (Сборник)
Кто может сказать, спасла ли Мэрит жизнь Юнаса Петтера, пожертвовав своей? Кто может знать, убил бы камень другого ребенка, продолжи он свой путь? Никто вообще об этом не задумывался, а меньше всех — Юнас Петтер.
Позднее взрослые спрашивали:
— Как это случилось?
Но дети ничего не могли объяснить. Они не знали, отчего камень вдруг сдвинулся с места или же почему попала под него Мэрит.
— Она только засмеялась и побежала прямо навстречу камню, — сказала одна из девочек.
— Да, она вечно смеялась, эта девчонка, — с досадой произнес Юнас Петтер.
— Посмотрите, что у нее было в кармане передничка, — сказала сестра милосердия, которая уже позаботилась о Мэрит. — Подарочная коробочка! Но она совсем расплющилась. Ах ты, маленькая бедняжка!
Дома, в серой лачуге, не очень-то и заметно было, что Мэрит не стало. В одной кровати, где обычно спало трое детей, теперь осталось двое, это было не очень-то заметно.
И вот настало воскресенье, день похорон Мэрит.
Во главе процессии школьников шел Юнас Петтер со шведским флагом в руках. Было так жарко, что от берез на церковном холме поднимался пар, а весенние первоцветы и ландыши в кулачках детей поникли. Священник отер пот со лба и произнес слова утешения всем, кто оплакивал Мэрит. Конечно, многие плакали. Плакали ее отец и мать, и ее маленькие, одетые в траур, братья и сестры, и учительница.
Отдельной стайкой стояли одноклассники Мэрит. «В долинах цветущих, прекрасных сердце покой обретет», — пели они звонкими голосами. Они тоже были опечалены тем, что Мэрит умерла.
Но когда все было кончено, они тут же — все вместе отправились к штабелю дров за школой, чтобы посмотреть на птичье гнездо, которое нашел там Юнас Петтер.
О! Гнездо было таким прелестным: в нем лежали пять маленьких нежно-голубых яичек. Льняные головы детей придвинулись друг к другу: всем хотелось получше разглядеть яички…
Да, потом они не очень-то и думали о Мэрит.
Спокойной ночи, господин бродяга!
Перевод Н. Беляковой
В воскресенье накануне Рождества мама с папой отправились на похороны. Время для похорон было вовсе не подходящее, однако случается, что люди умирают в разгар рождественских хлопот.
Дети остались дома одни. Вроде ничего плохого в этом не было. Им велено было сидеть в кухне за столом и вырезать елочные украшения из глянцевой бумаги. Мол, если проголодаются, в кладовой полно еды, наготовленной к Рождеству. И еще у них было целое блюдо с тянучками, замечательными светло-коричневыми тянучками в красивых бумажных формочках. В них было много миндаля, и он так вкусно застревал в зубах. Это твердое, липкое лакомство варили только на Рождество. Маму беспокоило лишь одно: — Смотрите, держите дверь запертой. Упаси Боже, не пустите в дом какого-нибудь бродягу.
Потому что в ту пору по дорогам бродило ужасно много бродяг. Бродяги были самые разные. Добрые и тихие, которые садились на стул, не проронив ни словечка. Болтливые бродяги, которые без устали выдумывали разные небылицы. Пьяницы, которые иной раз бывали в хорошем расположении духа, а иной раз хватались за нож. А еще — бродяги до того завшивленные, что маме приходилось после них сметать вшей со стула. Мама терпеть не могла бродяг, хотя всегда подавала им большой ломоть хлеба и кусок сала.
Но сейчас дети оставались дома одни.
— Не пускайте в дом бродяг, — были последние мамины слова перед тем, как она вышла из дома и уселась в сани, где папа уже давно сидел, еле сдерживая коней.
Нет, дети и не думали пускать в дом бродяг. Они с удовольствием мастерили бумажные корзиночки. Свен показывал маленьким сестренкам, как надо их плести. Они говорили про рождественские подарки и сошлись на том, что мягкие пакеты никуда не годятся. В мягкие пакеты кладут чулки, рукавицы и прочие пустяки. А в жестких лежат куклы, оловянные солдатики и другие замечательные вещицы, доставляющие детям радость. Они набивали рот тянучками, отчего походили на круглощеких церковных ангелов.
Кухонная дверь была заперта на крюк. Но вот Свену понадобилось выйти на двор, а когда он вернулся, то забыл запереть дверь. Потому что как раз в эту минуту Анна и Инга Стина подрались из-за ножниц, и ему пришлось разнимать их.
Стенные часы в спальне пробили семь дребезжащих ударов. И, как раз когда они смолкли, раздался стук в дверь.
— Войдите! — поспешил крикнуть Свен. — Нет, нельзя… — добавил он несмело.
Но было уже поздно.
Дверь отворилась, и кто-то вошел. И это был бродяга. Это поняла даже Инга Стина, которая от страха ударилась в слезы.
— Что это с тобой? — спросил бродяга. — Никак у тебя живот разболелся?
Инга Стина заревела еще громче. Свен и Анна сильно покраснели. Свен подошел к бродяге и, заикаясь, промямлил:
— Мы… мы дома одни, так что, господин бродяга, идите своей дорогой.
Сказав это, он тут же понял: никак нельзя говорить, что они дома одни.
— Хотя мама с папой скоро придут, — добавил он, — совсем скоро.
— Да, они придут с минуты на минуту, — подтвердила Анна и, сказав это, немного успокоилась.
Инга Стина продолжала реветь.
— Вы, я вижу, вырезаете елочные игрушки. Давайте-ка я вам что-то покажу, — сказал бродяга и подошел к кухонному столу.
Он взял ножницы и глянцевую бумагу, сложил бумагу в несколько раз и прорезал в ней дырочки. Потом он развернул ее и… о, какая замечательная кружевная звездочка у него получилась! Прямо волшебник, а не бродяга!
— Вот это да! — сказали дети, вытаращив глаза.
Потом бродяга сплел корзиночку, да такую крошечную, что невозможно было понять, как такие здоровенные ручищи могли сплести такую малюсенькую штучку.
— Какая маленькая-премаленькая корзиночка, — сказала Анна.
— Когда повесишь ее на елку, положишь в нее всего одну изюминку, — объяснил бродяга.
— Подумать только, что вы умеете, господин бродяга! — сказал Свен.
Он нарочно сказал «господин бродяга», решив, что нужно быть как можно вежливее.
— Я еще много чего умею! — воскликнул бродяга. — Я умею колдовать.
— В самом деле? — спросили дети.
— Смотрите сами, — сказал бродяга и вытащил тянучку из уха Инги Стины, которая перестала реветь.
Потом бродяга вытащил по тянучке из ушей остальных ребятишек.
— Вот это да! — сказали они.
— Теперь мне надо поговорить с моим братом, который живет в Америке, — заявил бродяга.
— А как же вы, господин бродяга, будете с ним говорить?
— С помощью моего секретного изобретения. У меня в животе есть аппарат, и через него я слышу, что мой брат говорит!
— Вот это да! — воскликнули дети.
— Привет, Чарли! — закричал бродяга. — Чарли — это мой брат, — объяснил он ребятишкам. — Когда он жил в Швеции, его звали Калле. Привет, Чарли! — снова закричал он.
И подумать только, Свен, Анна и Инга Стина услыхали, как чей-то голос в животе у бродяги сказал:
— Привет, Ниссе, какая есть твоя жизнь?
— Да так, помаленьку. Ну а как ты там сам-то?
— Копаю золото, — ответил голос из живота. — Сегодня накопал пятнадцать кило.
— Финос пурос, — произнес бродяга непонятные слова.
— Завтра пошлю тебе в куверте сто далеров,[19] — посулил голос.
— Финос пурос, — повторил бродяга, — тогда я куплю себе костюм в красную полоску с маленькими бантиками. Привет, Чарли!
Но Чарли больше ничего не сказал.
— Завтра я получу сто далеров, — сказал радостно бродяга и посмотрел на детей с улыбкой.
— Вот это да! — сказали Свен, Анна и Инга Стина.
На минуту наступила тишина.
— А вы еще что-нибудь умеете, господин бродяга? — вежливо спросил Свен.
— Я могу представить пьяного мужика, которого забрал полицейский, — ответил бродяга и начал представление.
Инга Стина сунула в рот еще одну тянучку, в свой церковноангельский рот. Но бродяга представлял так смешно, шатаясь и петляя ногами по кухонному полу, что Инга Стина расхохоталась, и тянучка застряла у нее в горле.
— Тянучка, — взвизгнула Инга Стина, и лицо у нее посинело. Она отчаянно замахала руками.
— Плюнь! Плюнь! — закричали Свен и Анна. Но тянучка застряла крепко-накрепко.
Тут бродяга в один прыжок оказался рядом с Ингой Стиной. Теперь это был уже не пьяница, еле стоящий на ногах. Он засунул в горло Инге Стине два пальца и вытащил тянучку.
Инга Стина взвыла и плюнула на клеенку. Потом она улыбнулась и спросила:
— А вы умеете еще что-нибудь, господин бродяга? Представьте еще пьяницу, это было так смешно.
— Я умею петь песни, — ответил бродяга. И он спел очень печальную песню про красивую девочку, которую разорвал лев.
— Мы тоже умеем петь песни, — сказала Анна, и дети спели бродяге песню:
Пророк Иов до Ниневииидти обязан был пешком,но, убоявшись злой стихии,ослушался приказа он.Он к морю на корабль спешит,но гибель шторм ему сулит.
Бродяга сказал, что ни за что не поступит так, как пророк Иов.
