Юрий Третьяков - Андрейка и лодырь Ромашка
– Я знал, что за одно деревце он ругаться не будет!… А то я разве бы стал?… Было бы с кем кроликов оставить, я бы хоть три дня тут пилил!
Вместе с Таней пришла еще подмога.
Теперь по всему участку слышались голоса, шумели пилы, стучали топоры, а Коляня с Алехой уже тащили дерево на поленницу.
Проходя мимо осины, спасенной от Моськи, Андрейка остановился, еще раз ее осмотрел и даже погладил по коре. Старичок лесничий знал, какие деревья нужно оставлять для дальнейшего роста: у этой ствол был прямой, ровный, ветки росли свободно, кора со всех сторон чистая, свежая, какая бывает только у здоровых веселых деревьев. Можно уже представить, что за красавица осина вырастет со временем: простора кругом хватает, чтобы свободнее расти ей вверх и вширь, потому что она уже выбилась на волю, привольно распрямила свои ветки, но чуть не погибла, если бы Андрейка ее не спас.
Теперь эта осинка казалась Андрейке чем-то лучше и симпатичнее остальных деревьев… Она будет числиться как бы хорошей Андрейкиной знакомой, и если он окажется в этих местах, обязательно завернет сюда – понаблюдать, как увеличивается ее рост и красота. Таких хороших знакомых множило у Андрейки в лесу: и полянки, и муравейники, и птичьи гнезда, и даже некоторые грибы, а сейчас вот осинка эта прибавилась! Только подумать, сколько трудностей ей пришлось преодолеть, когда она, выклюнувшись из семечка, пробивалась сквозь травы, заслонявшие свет, потом боролась за солнце и воду с другими кустами, выбилась на простор, сделавшись сильным и красивым деревом, ни лоси, ни зайцы ее не обгрызли, и в один миг могла быть погублена через Моськину дурь! А кто знает, когда-нибудь Андрейка состарится, как лысый старичок лесничий, а она дорастет до необыкновенной громадности – вроде сибирского кедра: он будет приходить сюда и сидеть, вспоминая былые дни…
Андрейка, осмотревшись кругом, хорошенько заметил место, где растет спасшаяся осинка, чтобы в будущем не потерять ее среди других деревьев…
А Витька-лесник, несмотря на свою странную нелюбовь к шапкинским жителям, – хороший мужик: надо будет как-нибудь посмешнее рассказать ему историю про дикого поросенка, которого Андрейка чуть не поймал, когда ездил с отцом в соседнюю область на лесозаготовку.
АНДРЕЙКА И ЛОСЬ
В этот день много народу дожидалось на остановке тюковского автобуса: пастух дядя Коля Копейкин, веселый тракторист Николай, макуревские бабы, девочки с портфелями, Андрейка с Алехой и Моськой, которые ехали в школу: они – на занятия, Андрейка, учившийся в первой смене, – по одному общественному делу.
В хорошую погоду Андрейка больше любил ходить пешком: четыре километра ничего не стоит отмахать напрямик по знакомой лесной тропке. Фанерный автобус, переделанный из грузовика, когда ходил, когда нет, больше стоял сломанный, а свои ноги никогда не сломаются.
Разговор на остановке шел интересный: про лосей.
Вчера в районной газете «Вперед» была напечатана статейка под заголовком «Осторожно – лоси!», и там всех предупреждали, что в сентябре лоси делаются злые и опасные: бегают по лесу, ищут, с кем подраться, дерутся друг с другом, а людей бояться перестают и могут наброситься. Поэтому нужно соблюдать осторожность: не попадаться им на пути, не дразнить, никак не затрагивать…
Лосей Андрейка уважал и радовался, что множество их развелось в окрестных лесах. Но их самих видеть довелось раза три, не больше, и то издалека: не давали они себя рассмотреть, сразу убегали. И кажется, что не очень проворно двигаются они на высоченных прямых ногах, а ни за что не догонишь. Следы от них попадались в лесу на каждом шагу – длинные погрызы на осиновых стволах, скусанные макушки у молоденьких елочек, кучи помета в виде продолговатых орешков…
– Знаешь Егор Ефимыча – хромой, в лесхозе работает? – рассказывал Николай дяде Коле Копейкину. – С ним в тот выходной какая вещь произошла – мы с ребятами прямо полегли со смеху! Он лук в Макуревку нес: две авоськи наперевес… А пошел тропкой: ближе, мол… Доходит до горелого места, а он – вот он: прямо на него вылазит! Старый, бородищей оброс…
– Горбатый? – уточнил дядя Коля. – Борода отвисши? А на рогах зубцов много, как примерно, на бороне? Ну он! Тама у него самый пункт местопребывания располагается; посторонним, значит, ход воспрещен!… Там помету ихнего насыпано – ну стойло!
– Егор Ефимыч, конечно, заробел, встал… Он и вообще трусоватый, а тут этакий черт: дрожит, глаза кровью налитые… Подскакивает, ка-ак передней ногой врежет! Да по нем не попал, а по луку! Авоську прорвал, лук раскатился… Егор Ефимыч забыл, что нога деревянная, – дунул, как твой мастер спорта! Ну, мы прямо укатались, как рассказывал! Спрашиваем: далеко гнался за тобой? А он: я, ребята, дул без оглядки, только у крайних домов начал притормаживать… Ну, потеха! А ты, дядя Коль, коров гоняешь, видишь ли их?
– Регулярно вижу! – хвастливо ответил пастух. – Около горелого места, там с прошлого года сено складено, всегда их штуки две-три… Туда гоняю аль обратно – регул-ляр-но они тама! И старик тот: на каждом роге зубцов никак по двадцать! Лют-той! Чисто хулиган!…
– И ничего?
– Да покудова не трогал… Може, через коров… Я так наблюдаю: они коров боятся! Не переносють ихнего виду! Как издалеча заметють, в сторонку – виль!
– А чего их бояться? – встрял в разговор Андрейка. – Лось больше коровы, а рога – даже не сравнить!…
– Я хожу равнодушно… – продолжал пастух, не ответив. – А вот Витьку-лесника, того регулярно преследовает! Когда так идет, ничего, пропустить… А как на мотоцикле – кидается вдогон! Витька говорит: не любит он мотоцикла «Ижак»: нарочно переменял, брал «Яву» – ничего, глянет только… Как на «Ижаку» – за ним!…
– Тоже в технике понимает! – заржал Николай. – Витька своего «Ижака» сам собирал из всякого барахла, вот он глядит, что за штуковина такая…
– Слухайте, что я-то расскажу! – перебила его макуревская баба. – Теперь послухайте, что с нами-то вчерась было, – страсть! Мы с суседкой опенки рвали около горелого места, сели отдохнуть, а он и выходит: «у-у-у-у!…» Здровенный, чисто лошадь! Мы прижухнулись в кусту, а он походит, походит: «у-у-у-у-у!…» Время спустя убег, мы и вышли…
– Вот, поди, страху-то набрались! – радостно воскликнул Николай.
– Да не дюже… Статейку тогда еще не читали, ни об чем таком объявлено не было… А кабы знатьё, мы б, должно, тут и померли!… Ведь это ж надоть! А правду говорят, той зимой в лесничестве одного почти-ка до смерти затоптал, в больницу отвозили?…
– Так то – дикий кабан! – объяснил ей Николай. -
Тот егерь сам был виноватый: возьми да для смеху в него мелкой дробью и стрельни!… После в больнице его сшивали, сшивали, насилу сшили с пятое на десятое… То – кабан, совсем другая вещь!…
Противная макуревская девчонка, востроносая, как ворона, с острым, как у вороны, взглядом, слушала, поджав тонкие губы, потом жеманно вздохнула:
– Господи, развели еще лосей этих!…
– Чем они тебе помешали? – мигом вступился за лосей Андрейка.
– А зачем они нужны?
Андрейка не знал, зачем нужны лоси, подумал и сказал:
– Они древние. Еще при мамонтах жили и теперь вот снова стали жить… Чего ему, лесу, так стоять – пустому? А тут идешь, и он ходит, рогатый такой…
– Сам ты рогатый! – озлилась девчонка. – Они весь лес обгрызают!
Так как макуревские все поголовно водили коз и вязали из пуха платки на базар, то Андрейка подковырнул:
– Развели сто тыщ коз, те ничего не обгрызают, а лось им обгрыз… Платочная промышленность… Торгаши!…
Девчонка, будто того и ждала, начала сыпать:
– А шапкинские – лодыри! Пьяницы вы все! В грязи заросли, все разгорожено, как у цыган! А сам как чучело одеваешься, портфель вот драный, теперь с такими не ходят! И шапка, как у Емели! Про тебя и все знают, что ты ни с чем пирожок! У вас и половик со двора украли, и ведро, а ты ушами хлопал!…
Андрейка даже растерялся… И откуда она узнала, что ведро и половик кто-то действительно прошлым летом унес со двора? Так не станешь около ведра всю жизнь стоять, караулить его! А портфель свой Андрейка использовал для многих дел: катался на нем с ледяных горок, сидел, дрался, гонял, как футбол, – тут хоть самый дорогой портфель через неделю сделается еще драней. Не покупать же еженедельно по портфелю? А этот уже перестал портиться: второй год больше не меняется. Шапке доставалось даже хуже, чем портфелю, да и чем она как у Емели какого-то?
Алеха с Моськой отошли в сторонку, будто не их дело, когда шапкинских оскорбляют…
Чтобы больше не связываться с такой дурой, он отвернулся от нее к дяде Коле Копейкину и сообщил:
– Лосей в Сибири обучают, как лошадей!… Можно ехать по болоту…
Но девчонка не унималась:
