Элинор Фарджон - Седьмая принцесса
— Только сначала оставь отпечатки пальцев, — велел Король.
— А это больно? — спросила Кухарка.
— Ничуточки — успокоил ее Король. — Это даже весело.
Кухарка оставила отпечатки пальцев и ушла укладывать свои сундуки. Как только весть о тому что Королёвская кухарка уходит, разнеслась по Королевству, все кухарки, как одна, объявили, что уходят: Королевский дом был для всех пример — и для Герцога, и для Графа, и для Барона, и для Мэра, и для мистера и миссис Джон Дженкинсон.
И вот что из этого вышло.
Впрочем, вышло всего так много, что в одной главе не перескажешь. Хотите знать, что было дальше, читайте следующую главу.
2
Полетела Летучая мышь на поиски Ночи, чтобы рассказать ей, что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба. Однако найти Ночь не просто, хотя тень её мелькала то тут, то там. Наконец Мышь нашла Ночь в лесу — она наводила там порядок. Стоило цветку широко открыть лепестки, как Ночь прикасалась к ним, и они закрывались, стоило дереву вздрогнуть во сне, — как она успокаивала его. Стоило куропатке пискнуть в гнезде, как Ночь гладила её по спинке, пока та не погружалась в глубокий сон. А сову, дремлющую в дупле и ночного мотылька, спящего под листочком, она будила и посылала в путь.
Летучая мышь опустилась на руку Ночи. Та спросила:
— Ах, это ты, дитя! Чего тебе надобно?
— Я прилетела сказать, что Королевская дочка хочет Луну с неба.
— Пусть себе хочет, — ответила Ночь. — Я не могу обойтись без Луны. Лети к ней, да так и скажи.
— Но, матушка, она плачет!
— Стыдись! — ответила Ночь. — Если давать детям всё, о чём они плачут в темноте, матерям не будет ни минутки покоя. Почему я должна отдать ей Луну? Назови мне хоть одну причину.
Летучая мышь задумалась — и наконец сказала:
— Потому что у неё серые глаза, чёрные волосы и бледные щёчки.
— Какая же это причина? — ответила Ночь. — Лети, глупышка, лети, я занята.
Она стряхнула Летучую мышь с руки и пошла дальше по лесу, а мышь мрачно повисла вниз головой на ветке.
Из дупла высунулась Сова и спросила:
— Ты говоришь, у нее серые глаза?
Серые, как сумерки, — ответила Летучая мышь.
Мышка высунула носик из норки и спросила:
— Ты говоришь, у неё чёрные волосы?
— Чёрные, как тень, — отвечала Летучая мышь.
Ночной Мотылёк выглянул из-под листочка и спросил:
— Ты говоришь, бледные щёчки?
— Бледные, как сиянье звёзд, — отвечала Летучая мышь.
И тогда Сова сказала:
— Она нам сестра, и мы должны ей помочь. Если она хочет Луну, значит, нужно ей её достать. Ночь не права.
— Ночь не права! — повторила Мышка.
И Мотылёк откликнулся:
— Ночь не права!
А Лёгкий ветерок, что летел мимо, подхватил эти слова и разнёс по всему свету.
— Ночь не права… Ночь не права… Ночь не права… — слышалось в холмах и долинах.
И все Дети Темноты сошлись послушать его, из своих укрытий вышли и совы, и лисы, и ночные певцы-козодои, и соловьи, и мыши, и крысы, и ночные мотыльки, и летучие мыши, и кошки, что разгуливают ночами по крышам. Ветерок повторил эти слова трижды — и они тоже стали их повторять.
— Ночь не права! — залаяли лисы.
— Ночь не права! — затрещали козодои.
— Ты слышал новость? — пискнула Мышка, обращаясь к Мотыльку. — Ночь не права!
—. Конечно не права, — согласился Мотылёк. — Я всегда это говорил.
А соловьи так долго и звонко распевали эти слова, что звёзды услышали их и в голос закричали:
— Ночь не права!
— О чём это вы? — спросила Луна, выплывая на самую середину небосклона.
— Нет, мы будем снова и снова повторять, — отвечала Вечерняя звезда, — что Ночь не права. Так и будем говорить, пока всё вокруг не посинеет.
— Конечно, — согласилась Луна. — Мне не хотелось раньше об этом говорить, но так, как я, никто Ночь не знает, а уж я-то уверена, что Ночь совершенно не права.
Никому и в голову не пришло спросить, чем так провинилась Ночь, достаточно было того, что все это повторяли. Ещё и рассвет не забрезжил, а Дети Темноты уже так взвинтили себя, что решили восстать против своей матери.
— Главное, действовать сообща, — говорила Луна. — Что толку, если где-то пискнет мотылёк или поднимет голос кот? Если действовать, то действовать сообща. В назначенный час мы должны все — все до единого! — отказать Ночи в своей поддержке!
— Да, нужно выступить, нужно нанести удар, нужно отказать Ночи в поддержке! — закричали разом летучие мыши и кошки, совы и мотыльки, соловьи и звёзды.
— Тише-тише! — одёрнула их Луна — Она может услышать. Надо пока делать вид, что ничего не случилось, а Первого апреля, когда всё будет готово, мы раз и навсегда покажем Ночи, что она не права.
3
Когда Дети Темноты разошлись по домам и наступил рассвет, Ласточка полетела искать День, чтобы сказать ему, что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба. Она увидела День в тот миг, когда он выходил из моря, отирая свои золотые ступни о песок.
— Ты сегодня поднялась вместе с жаворонками, Ласточка! — сказал он. — Почему так рано?
— Потому что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба, — отвечала Ласточка.
— Ну, это меня не касается, — отвечал День. — Не понимаю, почему это тебя так взволновало, дитя?
— «Не касается! Не касается!» — возмущённо защебетала Ласточка.
Она задумалась, какую бы назвать причину, и наконец сказала:
— Ах, отец, как ты можешь так говорить? У Королевской дочки голубые глаза, золотые волосы и розовые щёчки!
— Значит, у неё и так все есть! Зачем же ей ещё Луну с неба? — возразил День. — Неужто ты хочешь поссорить меня с моей сестрой Ночью только для того, чтобы осушить слёзы Королевской дочки? Лети-ка по своим делам, глупышка щебетунья, а я займусь своими.
И он шагнул с берега моря в поля, позолотив на ходу травинки в поле.
Из заводи меж скал выставила носик Рыбка.
— Так у неё голубые глаза?
— Голубые, как небо! — отвечала Ласточка.
С утёса свесила головку Ромашка.
— И золотые волосы? — спросила она.
— Золотые, как солнечные лучи, — отвечала Ласточка.
В воздухе повисла Чайка и спросила:
— И розовые щёчки?
— Розовые, как рассвет, — отвечала Ласточка.
Чайка скользнула вниз и крикнула:
— Тогда она нам сестра, и, если она хочет Луну с неба, надо ее достать! А если День не желает ей помочь, надо с ним покончить! Долой День!
— Долой День! — воскликнула Ромашка.
— Долой День! — выдохнули рыбки.
Маленькая волна, что набегала и набегала на песок, услышала эти слова, откатилась назад в море и зашелестела:
— Долой День… Долой День… Долой День…
Большие волны услышали её и подхватили, словно припев, эти слова. Они громоздились одна на другую, падали с грохотом вниз и гремели:
— Долой День!
И вот уже всё море повторяло, бушуя, эти слова и несло их ко всем берегам земли.
— Долой День! — ревел прилив, заливая песчаный пляж.
И все твари во всех концах света на свой лад повторяли этот призыв: его свистели птицы-пересмешники в Америке, трубили слоны в Африке, шипели змеи в Азии, с хохотом кричали в Австралии шакалы, заливались, поднимаясь ввысь, жаворонки в Европе.
— О чём это вы? — спросило Солнце жаворонков, которые всегда были его любимцами.
— Долой День! Долой День! Мы поём: «Долой День!»
— Вот это правильно! — вскричало Солнце. — Как это нам раньше в голову не пришло! Долой День! Давно пора!
Стоило Солнцу произнести эти слова, как все Дети Света удивились, как это им раньше в голову не пришло, и принялись размышлять, как осуществить их план.
— Предоставьте это мне, — сказало Солнце. — Каждый должен выполнить свой долг, а общее дело будем делать вместе. Я составлю план решительных действий а когда он будет готов, каждый узнает, что ему надо делать. Будьте готовы к Первому апреля, а пока запомните главное: в одном мы едины. Долой День!
— Долой День! — прокричали хором птицы, звери и рыбы, травы, цветы и деревья скалы, леса и воды. — Долой День!
Все были полны решимости, но что именно делать, не знал никто.
4
Меж тем сыщики, переодевшись, чтобы их не узнали, пустились по городу на розыски Принцессы. Одни искали её на широких улицах, другие — в кривых переулках, одни — в парках, другие — в трущобах. Куда бы они ни шли, всюду им попадалось что-нибудь подозрительное, и они тотчас спешили во Дворец к Королю. Сыщик А, например, переодевшись Сторожем в парке, в первый же час обнаружил Бродягу в лохмотьях, крепко спавшего в траве. Бродяга к тому же еще и храпел в придачу!
