Хью Лофтинг - Цирк доктора Дулиттла
— И поэтому говорили с ними на языке плетки, — сердито сказал Джон Дулиттл, — Вот бы поменять вас местами, чтобы вы хотя бы пару лет поработали за охапку сена, а Бетти угощала бы вас кнутом за нерадивость. Ладно уж, так и быть. Я передам ей вашу просьбу, но не обещаю, что она согласится. Решение остается за ней, и если она не захочет больше выступать, то вы будете должны, как и клялись, отправить ее на покой.
Доктор отвернулся от хозяина цирка и зашагал к конюшне.
— Бедная Бетти, — тихо шептал он, — подумать только, ее предок носил в седле Юлия Цезаря, он слышал, как легионы радостным криком встречали завоевателя мира.
Старая лошадь стояла в стойле и смотрела в окошко на далекие поля.
— Это вы, господин доктор? — спросила Бетти, когда Джон Дулиттл появился на пороге конюшни. — Вы пришли, чтобы увести меня отсюда?
— Бетти, — сказал доктор и положил руку на костлявую, натруженную спину лошади. — Ты стала великой и несравненной актрисой.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, доктор, — удивилась лошадь.
— Ты прославилась, Бетти. Наш мир — очень забавная штука. Теперь, после двадцати лет службы у Блоссома, твой хозяин вдруг обнаружил, что ты очень умна и многого стоишь.
— Я все равно не понимаю, доктор. Я знаю, что ни один лошадиный барышник не даст за меня ни гроша.
— Но ты умеешь говорить, Бетти, — продолжал доктор.
— Я всегда умела говорить, — возразила лошадь.
— Я-то это знаю, но господин Блоссом и весь мир вместе с ним даже не догадывались, пока ты не вышла на арену цирка. Теперь они хотят каждый день видеть тебя в цирке.
— По-моему, они все умом тронулись, — фыркнула лошадь.
— Может быть, и так, — согласился доктор. — Теперь ты так дорога Блоссому, что он предлагает тебе спаржу на завтрак, финики на ужин, а на ночь — перину и пуховое одеяло, лишь бы ты согласилась выступать в цирке до конца недели.
— Вот теперь я понимаю, что значит прославиться, — грустно ответила Бетти. — Но мне не хочется ни спаржи, ни фиников, я их никогда не пробовала. Я хочу пастись на большом зеленом лугу
— Ты вольна делать, что тебе вздумается, — сказал доктор. — Двадцать лет тебе приходилось подчиняться воле человека, теперь ты свободна. Если ты не согласна больше выступать на арене, я найду способ заставить Блоссома выполнить договор. Поэтому ты прямо сегодня можешь уйти на покой.
— А что вы мне посоветуете, господин доктор? — спросила лошадь.
— Собственных лугов у Блоссома нет, — ответил Джон Дулиттл, — и ему придется отдать тебя кому-нибудь из крестьян, и дать тому денег тебе на сено. А если ты останешься в цирке, то, может быть, через неделю я подышу подходящий луг. Кроме того, Блоссом станет уступчивее, и мне будет легче помочь другим животным.
— Если это поможет другим цирковым животным, то я готова остаться, — согласилась Бетти.
Когда Джон Дулиттл сообщил хозяину цирка, что Бетти согласна выступать на арене до конца недели, не было на свете человека счастливее, чем Александр Блоссом. Он приказал напечатать новые афиши:
СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ!
ТОЛЬКО ЧЕТЫРЕ ДНЯ В БРИДЖТАУНЕ ВЕЛИКИЙ ЦИРК БЛОССОМА И ЗНАМЕНИТАЯ ГОВОРЯЩАЯ ЛОШАДЬ БЕТТИ!
НЕ УПУСТИТЕ СЛУЧАЙ!
ГОВОРЯЩАЯ ЛОШАДЬ БЕТТИ ИЗ КОНЮШЕН ГЕНЕРАЛА ФУТЫНУТА
Доктору было очень неловко выдавать себя за владельца конюшни, да еще и гусарского генерала. Но Мэтьюз Магг уже окрестил так доктора, и делать было нечего.
Во вторник, среду и четверг цирк с утра до вечера давал представления и заработал столько, сколько не зарабатывал раньше и за неделю. В зрительном зале поставили еще три ряда скамеек, и все равно все желающие не могли поместиться в главном шатре. Полиция Бриджтауна присутствовала на каждом представлении, чтобы «поддерживать порядок». По чести говоря, полицейским просто хотелось посмотреть на говорящую лошадь и на генерала Футынута.
Глава 7. Пастбище для Бетти
На третий день представлений в Бриджтауне слон попросил О’Скалли позвать к нему доктора. Доктор прихватил саквояж и направился в зверинец.
У слона разболелась спина. Доктор Дулиттл осмотрел его и сказал:
— У бедняги ревматизм. Да и немудрено! Вы только посмотрите, как сыро и грязно у него в загоне!
Доктор Дулиттл выписал рецепт и отправил Блоссома, как тот ни упирался, в аптеку за мазью. То-то удивился аптекарь, когда у него купили сразу целый бочонок мази! Да и сам хозяин цирка еще неделю тому назад ни за что не согласился бы потратить такую уйму денег на лечение слона. Но теперь, благодаря доктору, деньги рекой текли в кассу цирка, и Блоссом был готов пойти на все, лишь бы так продолжалось как можно дольше.
Когда мазь принесли, доктор потребовал себе в помощь шестерых крепких мужчин.
Растирать слона — дело не из самых легких. В зверинце собралась большая толпа зевак, которые с открытым от удивления ртом глазели, как доктор и шестеро его помощников влезли на слона и принялись швабрами растирать его мазью. Пот ручьями струился по их лицам, а слон охал и кряхтел.
В тот же день доктор приказал выстроить для слона новый загон, намного просторнее, настелить в нем деревянные полы, покрыть их толстым слоем мягких стружек, а в углу положить огромный, набитый сеном тюфяк. Новый загон тоже стоил недешево, но Блоссом, скрепя сердце, раскошелился, и артель дюжих плотников за три часа закончила работу. К утру слон выздоровел.
Все те новшества, которые доктор Дулиттл ввел в зверинце, пришлись не по вкусу служителям, и они решили пожаловаться на него Блоссому.
— Это зверинец, а не косметический салон, — говорили они. — Не хватало еще ухаживать за зверьем как за людьми! Скоро он заставит нас прислуживать им.
Но Блоссом не стал их и слушать. Он сказал, что отныне в зверинце будет командовать доктор Дулиттл, а все несогласные с ним могут убираться на все четыре стороны.
Беппо все еще болел — воспаление легких не проходит так быстро. Правда, опасность уже миновала, но силы возвращались к нему медленно. Доктор навещал его два раза в день. Но теперь хозяин цирка и не торопил доктора с лечением Беппо, он понимал, что его собственное выступление с «говорящим конем» никогда не соберет столько зрителей, как номер доктора с Бетти. Дело было еще в том, что, несмотря на старость и неказистый вид, Бетти была намного умнее Беппо.
Неделя подходила к концу. Блоссом уже договорился с одним крестьянином в окрестностях, что тот возьмется за деньги ухаживать за старушкой Бетти, кормить ее овсом и два раза в неделю баловать репкой, которую Бетти очень любила. В субботу, после вечернего представления, Джон Дулиттл должен был отвести Бетти к крестьянину и осмотреть его хозяйство. Если им там не понравится, они подыщут для Бетти другого опекуна.
Последнее представление кончилось, цирковые шатры свернули, и доктор с Бетти собрались в путь. Спину старой лошади покрывала расшитая попона — прощальный подарок Блоссома. Но не подумайте, что Блоссом раскошелился по доброй воле, — на этом настоял доктор Дулиттл.
Джон Дулиттл стоял у ворот цирка, держал Бетти за повод и ждал Мэтьюза Магга — тот пошел за узелком с едой, который Крякки приготовила доктору в дорогу. Вдруг доктор увидел, что к нему бежит Блоссом. За ним семенил невысокого роста хорошо одетый господин.
— Погодите минутку, доктор, — с трудом переводя дыхание, вымолвил хозяин цирка. — Позвольте вам представить господина Беллами, владельца увеселительного сада в Манчестере. Он предложил мне представить наш цирк у себя, в самом большом увеселительном саду Англии. Но он настаивает на выступлении Бетти. Вы представляете, он обещает нам сто фунтов и день! О таком прибыльном деле можно только мечтать!
— Нет, нет и нет! — отрезал доктор. — Бетти уже стара, и пусть она проведет оставшиеся ей годы в покое и довольстве.
Не желая больше слушать Блоссома — чем больше барышей он получал, тем еще больше ему хотелось, — доктор отвернулся и зашагал по дороге. Он так и не дождался Мэтьюза Магга.
Не успели Джон Дулиттл и Бетти уйти далеко, как их догнала Бу-Бу.
— Доктор, — сказала сова, — я прилетела, чтобы рассказать вам о невероятном предложении.
— Бу-Бу, — ответил доктор, — сейчас я не намерен говорить о деньгах больше чем когда-либо. Это только говорят, что деньги не пахнут, на самом деле у них отвратительный запах.
— Нет, вы только подумайте, доктор, — не сдавалась Бу-Бу, — что мы можем купить на деньги!
— Да, купить на них можно многое, — согласился доктор, — но именно поэтому из-за них столько хлопот и несчастий.
— Крякки просила меня сказать вам, — продолжала Бу-Бу, — что мы уже можем вернуться в Паддлеби. Я подсчитала, сколько заработал тяни-толкай за это время, вычла наши долги моряку и лавочникам. У нас теперь пятьсот тридцать три шиллинга и десять пенсов чистоганом.
