Анна Сазонова - Тайны Чернолесья. Пробуждение
Агния встала, развернулась, подняла на него глаза и приест с ужасом увидел что они полны слез. Он прижал ее крепко, гладил по голове и чувствовал себя ужасно виноватым.
— Глупый я старик, деточка. Чего я на тебя взъелся сегодня сам не пойму. Просто устал, наверное. Нервы… при дворе этом Руазийском, будь он не ладен вместе с королевой их и ее выродками! А тут еще от Господина посланник пришел пять дней назад. Недоволен хозяин наш тем, что ты в Эдельвии развлекаешься. Чародей уже в силу вошел, его бы в Вейст отправить, ко двору пристроить. А у вас все забавы да прогулки. Ну я тоже сгоряча сорвался, сюда приехал в кратчайшие сроки, вот так, Агния… Простишь меня? — Приест почти ласково посмотрел на девушку, та улыбнулась печально:
— Конечно, Еугений, я и сама виновата, заигралась я на самом деле с ним, от тебя не могу я этого скрыть.
Агния подошла к окну.
— Он действительно так хорош, юноша этот? — Старец сел на краешек кровати.
— Да, Виллем — темный чародей великой силы, он еще не совсем научился пользоваться своими возможностями, но поверь, то, что я успела увидеть, впечатлило бы даже тебя.
— Допустим. Я взгляну на его умения. Агния, дочка, а как мужчина-то он чем тебя привлек? Прости, что опять напомню старое, но ведь ты ненавидишь всех мужчин, у тебя так замечательно получалось использовать их в своих целях, играть ими как пешками, именно потому, что сама ты в душе презирала каждого. Что произошло? Чем он лучше всех остальных?
Агния молчала, приест терпеливо ждал ответа. Удивительное дело, старик больше не казался таким пугающим как при первом появлении в доме барона, ледяной взгляд его черных глаз казалось оттаял, а резкие черты лица будто разгладились сами по себе, длинные седые волосы и борода теперь выглядели благородно и даже балахон лишь добавлял фигуре старца величественности.
— Он меня понимает, Еугений, — наконец-то ответила Агния, — я чувствую это, я читаю его мысли как свои собственные.
— Дитя, я не хочу, чтоб твое сердце было разбито, а он его разобьет, ты же понимаешь кто он и какова его миссия. Ты знаешь, что происходит с людьми после инициации. В нем нет больше ничего живого, и не будет.
Старец встал с кровати, подошел к дочери, все также стоявшей у окна и смотревшей вдаль на морскую гладь, обнял ее сзади за плечи.
— Во мне тоже нет ничего живого, и не будет, поэтому мы с ним понимаем друг друга… — тихо сказала девушка.
— Возможно и так… — также тихо согласился с ней Еугений.
Приест спускаться в гостиную не стал, приняв ванну, лег отдыхать после долгой дороги. Красавица же спустилась к барону и чародею, которые, уже порядком истомившись в ожидании, сидели в креслах у большого камина в гостиной и курили длинные сигары. Увидев девушку, оба подскочили и едва не побежали ей навстречу.
— Агния, дорогая, мы Вас с лордом чародеем уже заждались. Вы будете пить с нами вечерний чай? Я сейчас велю прислуге сварить свежий, — засуетился розовощекий барон, подхватывая Агнию под руку и провожая к креслу у камина.
Виллем подхватил девушку под другую руку, шепнув на ухо:
— Нам нужно поговорить.
Сев в кресло, Агния улыбнулась своим кавалерам:
— Спасибо, господа, все хорошо, я наверное выпью чаю. А приест Еугений уже отдыхает в комнате для гостей.
— Но кто этот приест? Он действительно Вас воспитывал с детства, Агния? — придвигая свое кресло ближе к девушке и присаживаясь, полюбопытствовал барон. Виллем, оставшись без кресла, присел прямо у самого камина на пушистой белой шкуре, чем вызвал неодобрительный взгляд хорошо воспитанного Жельксия и очаровательную улыбку Агнии, умилившейся такой непосредственности чародея.
— Приест Еугений мне как отец, он воспитывал меня долгие годы. Не обращайте внимания, господа, на произведенное им неприятное впечатление. Он был несколько взволнован ложными обо мне известиями. Моим, так сказать, неподобающим молодой девушке образом жизни в обществе двух мужчин.
Барон залился краской, а Виллем украдкой подмигнул красотке.
— Но я убедила приеста, что моей чести ничего не угрожает, я живу здесь под опекой и защитой двух благородных людей.
Жельксий залился краской еще сильнее, понимая, как сильно Агния ввела в заблуждение своего отца-приеста.
— Кх-кх, — закашлялся барон, — Агния, дорогая, чтобы убедить приеста Еугения в чистоте моих намерений относительно Вас, я готов просить у него Вашей руки.
Тут уже дар речи потеряли одновременно чародей и девушка.
— Нет, что Вы, Жельксий, я думаю пока слишком рано говорить приесту о таких вещах, нужно время.
— Конечно, дорогая Агния, все как Вы скажете — заулыбался барон, и, схватив ее тонкую кисть, поцеловал своими пухлыми влажными губами.
Агния жеманно захихикала, чародей неодобрительно покачал головой, и резко встав, прошел в столовую, где уже накрыли вечерний чай. После чаепития, все уставшие и переполненные впечатлениями, разошлись по своим комнатам. А еще позднее, под одеяло Виллема бесшумно, как обычно, нырнула Агния.
— Барон уже предложил мне руку и сердце. А Вы, Лорд-Чародей, не хотите тоже подтвердить чистоту и серьезность Ваших намерений относительно меня? — прошептала ему на ухо зеленоглазая красавица и тихонько засмеялась. Хотя его ответа на шуточный вопрос она ждала очень серьезно.
— Я подумаю… — Виллем в темноте скользнул рукой по ее щеке, едва коснулся губами ее полураскрытых губ. И, как обычно, она сладко уснула на плече чародея. Даже в темноте Виллем видел, как Агния улыбается во сне.
Он шел по тропинке, ведущей к озеру, почти наугад. Какое-то неведомое чувство подняло юного чародея в эту ночь и заставило выйти в дворцовый парк. Сквозь темные кроны вековых деревьев сверкали золотистые огни далеких звезд, в воздухе пахло жасмином, ночная птица вскрикивала где-то вдали. Не доходя до озера, он остановился за кустами роз. На скамейке у воды сидели двое. Мягкий свет фонаря, стоявшего на земле у их ног, освещал фигуру девушки, склонившей голову на плечо высокого юноши. До Виллема донесся обрывок фразы:
— …как же я счастлива, Эд.
— И я, дорогая моя Ежелия, самый счастливый человек во всей Эдельвии, да, наверное, и во всем мире, потому что встретил тебя. Со мной никогда раньше не случалось такого, для меня чувство к тебе — это что-то новое, что-то невероятно сильное. Я долго боялся сказать тебе эти слова, но я люблю тебя.
Виллему стало холодно оттого, что сейчас выскочка Эддий говорит его любимой девушке те слова, которые так и не осмелился сказать он сам, что не он, а другой гладит сейчас ее роскошные волосы, прижимает к себе и пробует вкус сладких губ. Виллем закрыл глаза, чтобы не видеть как те двое ласкают друг друга, заткнул уши, чтоб не слышать их шепота. Развернулся и бросился бежать наугад прочь от этого ужасного места, споткнулся о камешек на тропинке, больно ударился коленкой, встал, побежал снова по направлению к зданию школы, чувствуя горячие слезы на щеках. «Пусть это будет только сон. Я проснусь и пойму что ничего не было», — крутилось в голове у юного чародея. И он бежал, спотыкаясь, размазывая по мокрым щекам грязь, ощущая страшный холод, сковывающий сердце.
Яркие солнечные лучи разбудили чародея. На часах было половина десятого утра. Агнии возле него не было, хотя Виллем точно помнил, что засыпала она с ним. Встав с кровати, мужчина оделся, умылся приготовленной для него водой в медном кувшине. Подойдя к письменному столу, заметил белоснежный конверт. Письмо было от Агнии, бумага даже хранила сладкий запах ее духов. «Милый Виллем, мы с приестом Еугением вынуждены были отбыть сегодня рано утром в столицу, как того требовали обстоятельства. Будить тебя не стала, ты так сладко спал. Барону я тоже оставила письмо с обещанием скорого возвращения и просьбой позаботиться о тебе, Виллемий. Я, действительно, постараюсь вернуться, как можно скорее, как только решу в столице все важные дела, в том числе и касающиеся твоей дальнейшей судьбы. Прошу тебя, мой друг, не отлучаться в мое отсутствие из поместья барона, быть осторожным при занятиях, не заводить никаких знакомств, поскольку твоя личность начинает вызывать интерес, и возможно, к тебе будут подсылать людей от княжеского двора или круга чародеев. До скорой встречи, лорд чародей. Искренне Ваша, Агния».
Еще раз перечитав послание, написанное красивым ровным почерком, Виллем сложил бумагу вчетверо и спрятал в нагрудный карман. Спустившись в столовую, он поприветствовал печального барона, теребившего в руках такую же надушенную бумагу от Агнии.
— Виллем, она уехала… написала, что того требуют неотложные дела…
— Да, господин барон, именно так, но мы будет ее ждать, я думаю она вернется совсем скоро, возможно даже успеет на вечерний чай, — пошутил Виллемий, стараясь подбодрить барона, что ему совершенно не удалось.
