Сказки Бурого Медведя - Лепешкин Михаил

Веш, волю в сей Мир ведущий, так и прозвался — Вольга. Дарёнка, воительницей став да женой и матерью быть готовясь — Ласкою назвалась, ибо нет на свете зверька ласковее для своих да свирепее для чужих. И так она похорошела да силы женской в ней столько стало, что парни глаз отвести от неё не могли. А Вольга обручения попросил. В чём Ласка ему, конечно, не отказала, потому что мечта её сбываться начала. Подруги же её Лисой да Белкой прозвались. Ибо одна хитрость свою показала, другая ловкость да быстроту.

Мякишка решение своё в люди выйти не оставил. Бывал он уже большим человеком, да с приходом нового хозяина опять вниз упал. Стал он к Мешку подбираться, стараться ему понравиться, полезным быть. А для того пришёл к нему и говорит:

— Сделай меня, барин, опять приказчиком! Буду я тебе верен как пёс! Или даже ещё больше!

— А щто ти готов сделат для мене, холоп? Ведь ти и так в моя власти.

— А всё что хошь сделаю, барин! Ты только скажи! Вот хочешь, сам хазарином стану? Буду вашу хазарскую правду тут нести. А хошь рассказывать буду, что холопы думают да затевают. А может, и в других местах, где хазарам не верят, твоими глазами да ушами буду?

— Это харощии намерени, холоп! Я, пожалуй, и приму твоя придлажения. Токо извини, но испитании тебе пройти придётся.

— Готов я, барин, пройти любые испытания! Только скажи!

— Ну, тагида первия твая спитания будит таким! Забьёшь палкой насмерть старого пещника! Он мене печку склал так, чито коптит ана на всю избу. Скрутить тиби его май воини памогут.

Поник вроде Мякишка, да куда деваться? Назвался груздём, так в кузов лезь! Пошёл он с воинами хазарскими в избу печника. Те выволокли старика на двор, на бревне разложили, а Мякишка его палкой бить стал. И бил до тех пор, пока старик не помер. Пришёл он домой, жене да детям в глаза глянуть не может, но еды хорошей принёс. Те ему и обрадовались.

— Как следующий спытании, приведи мене жину сваю, чтобы она мене пастелю стелила.

Закаменел лицом Мякишка, но что делать? Назвался груздём — в кузов полезай! Приказал он жене к Мешку ходить да постелю ему стелить. Удивилась жена, да куда денешься, коли муж приказывает? Понурила голову, да и пошла. Потом приходила она домой утром, еды хорошей приносила, да на работы барин её уже не посылал.

— Трете спытания тибе даю! Готов ли ти к нему? Сделиищь, так станещь приказчиком!

— Сделаю, барин! Раз уж пошёл, надо до конца идти.

— Тагида атдащь мене детёв сваих. И смотретя будищь кака я их купцам продаю!

Остолбенел Мякишка! Да куда же теперь деться? Что так дочки его пропадут, что этак, а может, им хороший хозяин попадётся, и будут они лучше родителей жить… Кивнул Мякишка да домой поплёлся.

После продажи дочерей жена Мякишкина стала брагой не в меру опиваться и как-то зимой, до дома не дойдя, в сугроб свалилась, да там и замёрзла…

— Каращё, холоп! Будешь теперя пирикащиком. Теперя тибе диватися некуда.

Так и стал Мякишка снова приказчиком, да только любой хазарин мог ему приказывать и помыкать им как последним псом. Свои же холопы люто ненавидеть стали! Чего добился?

Достал он камешек, а тот чёрный весь как сажа, ни одного белого пятнышка! Ну и пусть, зато он всё равно выше других! И ещё есть те, кому он приказывать может. Хватит ещё холопов да рабов на его век.

Мешок всё это время никуда из усадьбы не высовывался. Ждал. Умел он ждать, умел паутину как паук плести. Умел жертву паутиной опутать да и ударить, когда та беззащитна станет. Вот и сейчас дождался. Вернулся из Хазарии колдун его! Зол был Мешок на колдуна, за то что тот полон не уберёг, да пришлось простить. Ибо ох как много сделал колдун в Хазарии!

Умело рабынями распорядясь, склонил он кахана хазарского к тому, что не просто так его господин к врагу перешёл, а видя битву проигранной, к другой битве готовясь. И сейчас князь русов верит господину его. Дал усадьбу с холопами, в которой тот что хочет делает, а как снова в бой против кахана великого позовёт, так господин его в тыл князю в самый ответственный момент и ударит. Для этого войско у господина должно быть побольше, чтобы удар сильнее был. Чтобы насмерть войско княжеское поразить одним ударом! А чтобы войско то содержать — денег надо, ибо знает кахан, что беден господин его. Пусть кахан денег даст войско набрать да кормить то войско столько, сколько понадобится!

Крепко кахан хазарский задумался. Денег жалко, конечно, да Русь покорить дороже будет. А тут ему победу на блюдечке предлагают. Лучше уж сейчас раскошелиться, чтобы потом всё загрести. А сотника-предателя можно и потом прибить, чтобы победу у великого кахана не оспаривал да деньги, на него потраченные, себе вернуть. Так он и решил.

Взял колдун денег, нанял войска целую тысячу да и привёл её к господину своему на Русь.

Дождался Мешок часа своего! Наконец-то развернётся он да раскрутится! А для начала Доменки захватит, всех в рабов превратит да Вешку проклятого на кол посадит! Но пока надо разъезды разослать, окрестности пощипать. Пусть все знают, кто вокруг Топлюги хозяин! Разбежались во все стороны воины хазарские, да стали люди в округе пропадать. Всё больше дети, парни молодые да девки.

Вот и в Доменках несчастье такое случилось. Пропали две девки да парнишка молодой. Первыми про то Ласка с подругами верными прознали, на поиски кинулись. Да вот беда, сами в ловушку угодили. Накинули хазары на них сети крепкие, оковали кандалами железными, и в усадьбу Мешкову приведя, оковы сняли да в тюрьме заперли. А там девок уже полсотни набралось, сидят горюют. Парней же в другом месте в яме держали.

Прошёлся Мешок, на пленниц глянул, одну покраше к себе увёл.

Собрались Ласка с подругами в уголке, совет держать. Как горю помочь. Братья конечно в беде не оставят, но самих-то их зря, что ли, Всеслав учил? Да и остальных пленников спасать надо.

— Обернусь я ночью ласкою и проскользну под дверью, там засов открою и вас выпущу.

Согласились подруги. Стали они ночи ждать.

А Вольга тем временем Серым Волком по лесам да по болотам шарил, суженую свою искал. Весь извёлся, от дум разных! И рыскал он так, пока на Всеслава не наткнулся.

— Что ты зверем мечешься? Почто голову потерял? Нешто спросить некого, где суженая твоя?

Обернулся Вольга снова воином, да Всеславу и говорит:

— Ох, прав ты, наставник мой! И правда я голову потерял. Леса они никак минуть не могли, так что Леший точно знает, где их искать.

Свистнул он по-особому, руками прихлопнул, ногою притопнул да Слово нужное сказал. Явился пред ним Леший собственной персоной, да и говорит:

— Знаю, Вольга, что не просто так позвал меня, да и беду твою знаю. Видел я, как Ласку с подругами сетями опутали. Видел, как кандалами заковали. Видел, куда увезли.

— И кто ж посмел поступить так?

— Мешок проклятый, что лес мой у реки вырубил. Да только не суйся к нему на скорую руку. У него войска теперь целая тысяча!

— Так вот почему осмелел он, гад ползучий! Так вот куда люди пропадают! Ну, будет ему, поганому! Так будет, что надолго он запомнит, как людей полонить да леса вырубать!

— Не слышишь ты меня, что ли? Тысяча воёв у него!

— Ну и что, что тысяча? Ты у меня один тысячи стоишь, да Топлюга тысячи, да Всеслав, да и мы кое-что могём! Ну-ка посчитай — кого больше?

Приосанился Леший, надулся от гордости, что к тысяче его приравняли. А Всеслав стоит посмеивается, ученика взглядам пытает.

Тем временем ночь настала, Ласка, за подругами спрятавшись, чтобы девки какие не спужались да не завизжали, в зверька малого обернулась, под дверь подлезла да на охранника едва не напоролась, хорошо, тот спал к стене прислонясь. Забежала она за угол, а вышла уже девой-воительницей. Двинула рукой, и склонилась голова хазарская во сне вечном, сне непробудном. Осмотрелась Ласка вокруг — не заметил ли кто, не услышал ли? Нет, спокойно всё. Открыла она дверь, девок выпустила и к воротам повела. А у ворот оба сторожа у костра сидят. Задумались девки, что дальше делать, но Лиса не зря Лисой звалась. Отошла она в сторону, разделась и пошла прямо к костру, чтобы все хазары к остальным девкам спиной сидели. Увидали те девку голую, вскочили, стали решать кому первому с нею в сторожку идти. Чуть до драки не дошло, да Ласка с Белкой обоих так приласкали, что те, бедные, долго ещё в отключке лежали, аж до самого утра, пока разъярённый Мешок не приказал их в себя привести, да и то лишь для того, чтобы знали, за что голов лишились.