Евгений Енин - Атака снизу
Толстый после этого мечтал о памятнике на родине героя. Его родине, Толстого, а не великана. А Малыш, ощутив радость полёта, думал, как повторить. Его прогулки за деревенским забором с тыканьем палкой в сугробы и криками «цыпа-цыпа-цыпа» пресекли, объяснив, что так медведей не добывают. Так к медведям на обед прибывают. А если он медведя и захомутает, то без такой важной составляющей системы запуска, как дикий великан, полет всё равно не получится.
Тогда Малыш решил опробовать воздушный старт. То есть залезть повыше и спрыгнуть. Что взмахи руками не помогают, он понял где-то с третьего раза. В дело пошли палки и старые простыни. Ходить по улице стало ещё страшнее. Малыш не просто падал с криком, он падал как орущее привидение. Белочка пугалась. Толстый предлагал сбивать его из рогатки. Профессор помогал советом.
Сейчас Малыш задумчиво смотрел на поднимающийся над горячей брюквой пар.
– Уему ар ерх иот?
– Чего?
Толстый пальцем выковырял изо рта Малыша непрожёванный кусок.
– Чего говоришь?
– Почему пар вверх идёт?
– А куда ему идти? На улицу погулять?
– Я не с тобой разговариваю. Профессор, смотри, пар, он же летит?
Профессор отвлёкся от своей тарелки.
– Ну да. Летит. Лёгкий пар, потому и летит. Легче воздуха. Дым тоже вверх поднимается, если ты внимания не обращал.
– Лёгкий, легче воздуха, – протянул Малыш. – А он может что-нибудь поднять?
– Так, тихо! – Толстый засунул кусок брюквы обратно в рот Малыша. – Этот всё, для нас потерян, а ты, Профессор, чем думаешь? Он же теперь в трубу залезет, на дыме полетать. И сам сгорит, и мы задохнёмся.
Малыш, не пытаясь дожевать кусок, заворожённо смотрел на печку.
* * *Белочка вертела в руках куклу.
– Ну да, Маша. Помню я её. Хорошая кукла. Странно, что Глаша её выбросила.
– Нет, – Профессор, проглотил последний кусок, – не выбросила, в том-то и дело.
Обнаружив деревню покинутой, гномы обшарили все дома, на это ушла неделя. Продуктов, кроме забытых мешков с брюквой, не нашлось, кладовые опустели. В домах изрядный кавардак, как будто гномы в спешке куда-то собирались, и решали: что из вещей взять, без чего можно обойтись. Взяли немногое, даже зимняя одежда в некоторых домах осталась. Посуда, простыни, штаны и башмаки – всё раскидано, чего-то не хватало, но непохоже, чтобы гномы собирались надолго. Толстый, осмотревшись в своём доме, заявил, что его родители и на огород за огурцами не пошли бы с таким набором барахла. Пропали пара ложек, чашка, одежда – видимо, та, что была на ушедших, остальное, разбросанное, осталось в доме.
– Они даже носки на смену не взяли, – заметил Толстый, заглянув в ящик комода.
Жили они в доме Профессора. В нём окна уцелели, в остальных – хоть одно стекло, да было разбито.
Куда все делись, это была главная и единственная тема разговоров по вечерам.
Догадки были такие.
Гномы ушли в Новую деревню. Непонятно только, зачем. Те дома, что великан не успел разрушить, были куда уютнее землянок Новой деревни, где нормальные дома построить до снега не успели.
Версию Толстого – ушли, потому что здесь всё съели, отвергли: гномы держали запас минимум на год.
Может, дело не в том, куда ушли, а в том, от чего уходили? Испугались великана? Но всех великанов в округе они знали, обоих, ни один из них к деревне не подходил.
А если на деревню напали снежные змеи, от которых им самим пришлось побегать? Нет, тогда бы гномы, наоборот, в домах сидели, на улицу не выходили, снежные змеи в дом заползти не могут.
Других опасностей, от которых сбежали бы все жители деревни, гномы придумать не сумели.
Стали придумывать совсем уж сказочные истории.
Гномы ушли, поспорив друг с другом: смогут уйти или нет.
Гномы ушли, объевшись брюквой и страдая галлюцинациями.
– Толстый, помолчи, у тебя у самого уже галлюцинации от брюквы, – оценил предположение Малыш.
– Вышли на минуточку, и не смогли найти дорогу домой, – предложила Белочка свою разгадку, – потому что начался буран.
Но чего бы вдруг вся деревня на минуточку вышла?
Профессор вернул разговор к началу. Куда все ушли?
Нет, они не могли уйти в Новую деревню. Да потому, что дороги не знали. Гномы, основавшие после нападения великана Новую деревню, из деревни, ставшей после этого Старой, ушли, сами не зная куда, и шли неделю, если не больше, плутая и виляя, пока не увидели место, которое им понравилось. В Старой деревне о том, где это место, никто не знал. Как можно уйти куда-то, не зная, где это? И почему разбиты стекла и выломаны двери? Так убегали, что дверь некогда было открыть, выламывали вместе с косяком?
– Вот, помню, у меня случился понос, так я дверь туалета… – погрузился в воспоминания о своей бурной молодости Толстый.
– Нет, – перебил его Профессор, – это не они двери выбивали. Это им двери выбивали. Их снаружи выбивали, чтобы войти, а не изнутри, чтобы выйти. И ещё я не могу понять, почему пропали все инструменты. Шапки зимой они не взяли, а молотки, свёрла, клещи, до последнего винтика собрали. Странно это.
Тем вечерние разговоры и заканчивались. Все соглашались, что это очень странно, но никакого вывода умнее никто предложить не мог.
* * *Белочка двигала руками тряпичной куклы. Грустно играла. Профессор нажал кукле на живот.
– Не могла Глашка её выбросить. Когда мы с Толстым из деревни уходили, это была её любимая игрушка, везде с собой таскала. А если она кого-то своей любимой куклой назначит, это на месяц, не меньше.
– Значит, потеряла.
– Она скорее зимой валенки потеряет, чем свою куклу. Напади великан, эта кукла – последнее, что ему достанется.
– А где ты подобрал это, гм, сокровище тряпичное? – поинтересовался Толстый.
– В этом всё и дело. Ладно бы на улице. Ну, там, упала, снегом занесло, Глашка её не нашла. Допустим. А я её нашёл в доме Тимофея. За печкой.
Тимофеем звали гнома, ставшего после нападения великана в деревне главным. До этого никаких главных у гномов не было, каждый сам знал, что и когда делать, и был сам себе главным. Но чтобы действовать сообща, восстанавливать Старую деревню, или заново строить Новую, кто-то должен командовать. Ушедшими командовал гном по имени Митрофан, оставшимися – Тимофей.
– А с кем Глашка дружила? – удивилась Белочка. – Если она с куклой играла, и потеряла её там?
– Да не с кем ей там играть. У Тимофея все дети её старше в два раза, сама же знаешь. Какие куклы?
– Знаю. Вот и удивляюсь.
– Ну что, король воздуха, ты наелся? Нет, не надо, не благодари меня, – Толстый похлопал Малыша по плечу и поднялся из-за стола. – А чего никто не одевается? – он удивлённо осмотрелся.
– Кто одевается? Куда одевается? – спросили его хором Профессор и Белочка. Малыш что-то вопросительно промычал.
– Мы разве не идём в дом Тимофея?
– Зачем?
– Так. Я не понял, вы тут по ночам под одеялами вторую порцию брюквы подъедаете? Она вам уже вместо мозгов? Тайну потерянной куклы разгадывать идём, зачем ещё? Ясно же, это неспроста.
Толстый сощурился со значением.
* * *Наскоро одевшись, причём всех затормозил Профессор, который искал своё пальто на гвозде, мимо которого он его повесил, гномы шли к дому Тимофея. Между целыми домами и развалинами. Улицу от снега никто не чистил, посередине протоптана узенькая тропинка, ими же и протоптана, а по бокам – снега по колено. Но хоть по деревне можно ходить без снегоступов, они им надоели во время похода по зимнему лесу.
Впереди шагал, разгребая снег, Профессор, за ним Белочка и Толстый. А вот Малыш зачем-то залез в снег и брёл, набирая себе полные валенки, ещё и падая через два шага на третий.
– Малыш, ну давай быстрее, нашёл время в снегу копаться, – позвала Белочка.
– Да сейчас, подождите. Или идите, я догоню.
– Пошли, пошли, – поторопил Толстый, – он у нас контуженный, за себя не отвечает, пусть что хочет, то и делает. А мне вот не терпится в доме Тимофея хорошенько пошарить, чую, найдём там что-то интересное.
Но ничего интересного они не нашли. В остальных домах двери хоть на одной петле болтались, а у Тимофея сорванная дверь валялась на крыльце, и в комнаты намело снега.
– Давайте, помогайте!
Подоспевший Малыш взялся за лежащую дверь.
– Малыш, але, открыто, заходи! Нет, вы на него посмотрите, он решил, что эту дверь надо открыть. Её до тебя, открыли, раз и навсегда. Иди сюда, давай.
– Толстый, ещё одно слово, я тебя ночью на крышу затащу, и летать заставлю.
– Сразу страшные угрозы… Ладно, где тут браться?
Под дверью лежала раздавленная деревянная тележка.
Гномы смели снег со стола в зале Тимофеева дома.
– Вот, – выкладывал из карманов Малыш. – Это кукла, это лошадка, это я не знаю, что, вот зеркальце, ещё тележка, а это… Это скакалка.
– Ты быстренько сбегал магазин игрушек ограбил? – Толстый рассматривал вырезанную из берёзы лошадку без одной ноги. – Слушайте, это же моя! Ну, была моя, – застеснялся он, – ею сейчас Агафончик играет. Ну, младший наш. Играл, то есть. Ты где это взял?
