Автор Неизвестен - Мифы, предания и легенды острова Пасхи
В 1934–1935 гг. о-в Пасхи посетила франко-бельгийская экспедиция, в составе которой были такие видные ученые, как А. Метро и А. Лавашери. В 1940 г. на основе своих полевых материалов и ранних источников Метро издал книгу «Ethnotogy of Easter Island» [Метро, 1940], которая является одним на лучших исследований материальной и духовной культуры рапануйцев. Ценные полевые материалы, собранные А. Лавашери, опубликованы им в ряде работ и в его двухтомном труде, посвященном наскальным изображениям о-ва Пасхи [Лавашери, 1939].
В I960 г. на о-ве Пасхи работала экспедиция Чилийского университета, в составе которой были У. Мэллой и С. Фигероа. Благодаря усилиям экспедиции полностью восстановлены алтари Аху-Ваитека и Аху-Акиви и на них вновь установлены каменные статуи моаи.
В 1965 г. на острове побывала французская экспедиция Ф. Мазьера, участники которой в течение нескольких месяцев вели раскопки в разных районах острова (на Оронго, Рано-Рараку, на плато Поике). Экспедиции удалось найти много неизвестных ранее статуй моаи, датируемых разным временем [Мазьер, 1966; 1970].
Большой вклад в изучение этнографии, языка и фольклора о-ва Пасхи внес С. Энглерт, тридцать четыре года проживший среди рапануйцев. В течение всех этих лет он собирал и записывал их мифы, легенды, генеалогии, пытаясь найти в них разгадку происхождения аборигенов. Часть собранных им текстов была опубликована в 1939 г., а в 1948 г. вышла большая интересная работа С. Энглерта (Энглерт, 1948), в которой на основе фольклорных материалов изложена история и этнография о-ва Пасхи. В этой же книге впервые был дан анализ грамматики современного рапануйского языка. Последняя работа, изданная уже после смерти ученого [Энглерт, 1970]. также посвящена этнографии о-ва Пасхи. Рассматривая различные предположения относительно заселения острова и Полинезии в целом, Энглерт справедливо отмечает, что острова Полинезии некогда представляли собой место встречи иммигрантов, двигавшихся как с востока, от берегов Америки, так и с запада, из Юго-Восточной Азии. В работе приводятся также новые фольклорные версии.
До недавнего времени о-в Пасхи был в ведении военно-морских сил Чили; здесь была чилийская военно-морская база, овцеводческое хозяйство под контролем военно-морского флота Чили, американская военно-воздушная база. Долгие годы рапануйцы влачили жалкое существование, постоянна борясь с нуждой, болезнями, притеснениями чилийских властей. Рапануйцы жили в деревне Ханга-Роа, представлявшей собой полинезийский тип резервации, выйти из которой можно было лишь по особому пропуску [Мазьер, 1970, 18; Марков, 1959, 531].
В 1965 г. о-в Пасхи, объявленный за три десятилетия до этого национальным парком, стал муниципальной территорией столицы Республики Чили Сантьяго.
Большое значение для дальнейшего развития хозяйства о-ва Пасхи имело расторжение правительством Чили договора, по которому здесь размещалась военно-воздушная база США. Все ее сооружения перешли в руки местных жителей [Волков, 1972].
Вскоре после прихода к власти в Чили правительства Народного единства (1970) условия жизни рапануйцев заметно улучшились. В конце 1971 г. на о-ве Пасхи была создана коммунистическая ячейка, первым секретарем которой стал Виктор Акунья [Чернышев, 1972]. Комитет народного единства о-ва Пасхи и крестьянский профсоюз «Ваитеа» уделяли большое внимание проведению в жизнь мер по улучшению положения рапануйцев. Был принят шестилетний план развития острова, разработанный по инициативе правительства Народного единства Чили. В составлении его приняли участие чилийские экономисты, социологи, этнографы, археологи и историки.
На о-ве Пасхи был установлен радиотелефон для постоянной связи с Сантьяго, начала работать собственная радиостанция «Манукена». Чилийское правительство приняло решение о строительстве на о-ве Пасхи первой больницы, о снабжении жителей медикаментами; увеличилось число рапануйцев — государственных стипендиатов в высших учебных заведениях, готовилось издание первого школьного учебника на родном, рапануйском языке, успешно решались проблемы снабжения острова питьевой водой, мясом, овощами, маслом, а также товарами массового потребления.
В 1973 г. в Чили был совершен переворот и установлена фашистская диктатура Пиночета. Все демократические завоевания чилийского народа сведены на нет, фашисты преследуют коммунистов, прогрессивных деятелей, народ живет в условиях нищеты и полного бесправия. Приход фашистской хунты к власти приостановил свершение важных мероприятий по преобразованию жизни на о-ве Пасхи, которые были разработаны правительством Народного единства.
В наши дни на о-ве Пасхи живет менее полутора тысяч аборигенов, потомков тех ста одиннадцати человек, которые в конце 1870 г. остались на острове. Древняя культура рапануйцев исчезла более ста лет назад, поэтому представление о ней мы можем сейчас составить, лишь изучая редкие музейные экспонаты, дневники и путевые записи первых путешественников, труды этнографов и археологов, побывавших на о-ве Пасхи. Огромный интерес для исследователей разных специальностей представляют также и фольклорные памятники, особенно повествовательное творчество рапануйцев: сквозь призму их преданий и легенд могут особенно ярко заиграть отдельные грани самобытной культуры о-ва Пасхи.
Общее количество памятников рапануйского фольклора, известных исследователям-океанистам, незначительно. В силу особых исторических условий (разные волны переселенцев, двигавшихся с запада, вероятно с Мангаревы и Маркизских о-вов, взаимные контакты между Полинезией и Южной Америкой, уничтожение старой рапануйской культуры и письма миссионерами, гибель в Перу на разработках гуано рапануйских жрецов, хранителей древних мифов и легенд, маори — знатоков письма, вымирание в последней трети XIX в. почти всего населения острова) фольклор о-ва Пасхи представляет собой в настоящее время набор немногих разрозненных версий. К тому же все дошедшие до нас варианты и версии невелики по объему и представляют собой зачастую лишь короткие отрывки (и даже обрывки) древних памятников или краткие (конспективные) записи их. С течением времени многие ранние версии древних мифов и преданий, связанных со жреческой сакральной традицией, забывались и заменялись новыми; на древние сюжеты напластовывались новые слоя; имена, встречающиеся в некоторых мифах и легендах, изменялись до неузнаваемости. Изучение небольшого фольклорного наследия рапануйцев невозможно поэтому без привлечения аналогичных образцов творчества других народов Полинезии. К тому же правильно понять и оценить фольклорное произведение можно лишь на основе сопоставления всех вариантов и версий [Путилов, 1976, 191–196].
Исследователи записывали памятники рапануйского фольклора начиная с конца XIX в. со слов разных информаторов или со слов одного и того же информатора, но в разное время. Информаторы неизменно вносили что-то свое в старинные версии, придавая новые оттенки их толкованию; поэтому мы располагаем большим количеством вариантов и версий (порой взаимоисключающих) одних и тех же памятников.
Однако ни анализом фольклора в целом, ни изучением отдельных его жанров, за исключением загадок (Бартель, 1961а), никто из ученых не занимался. Нет даже специальных работ, целиком посвященных публикация памятников рапануйского фольклора. Тексты, чаще в переводах на английский, испанский, немецкий, французский языки, приводятся в работах и статьях ряда исследователей [Томсон, 1891; Раутледж, 1019; Кяохе, 1912; 1935; 1939; Метро, 1937; 1940; Энглерт, 1948; 1970; Фельдбермайер, 1948; Бартель. 1957 и др.] в качестве подтверждения того или иного этнографического факта или исторического события и фольклористическим анализом не сопровождаются.
Первые памятники рапануйского фольклора были опубликованы Томсоном в 1891 г. Информатором его был старик Уре Вае Ико, который в молодости состоял поваром при верховном арики Нгааре (вожде-«меценате») и знал «чтение» нескольких рапануйских иероглифов. Тексты были сразу же переведены А. Салмоном, очень интересовавшимся полинезийской культурой, но мало что знавшим, к сожалению, о рапануйцах и их прошлом. Поэтому версии, опубликованные Томсоном, хотя и интересны тем, что это самые первые по времени записи, изобилуют (особенно «Апаи») огромным количеством ошибок в тексте и переводе.
Большим знатоком рапануйской старины и древних преданий был Хуан Тепано, родившийся около 1670 г., главный информатор ряда исследователей первой трети XX в. — Брауна, Кнохе, Раутледж, Метро, записи которых представляют особый интерес. Метро записывал легенды и со слов Симона Риророко. последнего представителя верховных вождей рапануйцев. Некогорые «старики», как их называли рапануйцы, помнили в 30-х годах нашего века многие легенды, которые они слышали в молодые годы от знатоков фольклора — маори, но зато о больших исторических событиях они могли рассказать мало — лишь фрагменты преданий. Многих стариков, хранивших традиции рапануйской старины, знал и С. Энглерт. Его информатором был, в частности, Артур Теао, родившийся в 1895 г. Находясь с молодых лет в лепрозории со стариками, знавшими много преданий, он сам стал большим знатоком их. С его слов Энглерт записал ряд версии, опубликованных им в 1939 и в 1948 гг.[1]. Ряд легендарных версий и вариантов записан Энглертом со слов братьев Веривери (Херевери), Матео и Габриэля.
