Лаймен Баум - Страна Оз
Неудивительно, что, повернув за угол дороги и увидев мельком какого-то человека, она кивнула головой и произнесла: «Добрый вечер!»
Впрочем, Момби заметила, что незнакомец не двигается и даже не отвечает на приветствие. Она всмотрелась в его лицо и обнаружила, что его голова сделана из тыквы — такой же, какие срезает Тип своим складным ножом.
— Тьфу! — вскрикнула Момби и проворчала: — Этот маленький мошенник снова подшутил надо мной! Ну что ж, очень хорошо! За попытку обмануть меня я поколочу его так, что он посинеет от боли! А то и почернеет!
Рассердившись, она замахнулась посохом, чтобы сбить тыквенную голову с манекена. Но внезапная мысль остановила её. Поднятый посох повис в воздухе.
— Вот хороший случай испытать мой новый порошок, — сказала она. — Тогда я смогу узнать, честно ли Кривой Колдун обменивался со мной своими секретами или обманул меня так же бессовестно, как я обманула его!
Старуха опустила корзину на землю и стала рыться в ней, чтобы достать один из добытых драгоценных порошков.
Как раз в это время Тип возвращался домой с карманами, полными орехов. Вдруг он заметил старуху, стоявшую рядом с человечком и, кажется, совсем не напуганную им.
Сначала мальчик очень расстроился. Но затем ему захотелось узнать, что собирается делать Момби; он спрятался за изгородь и принялся наблюдать.
А Момби извлекла из корзины старую перечницу. На её поблёкшей этикетке Кривой Колдун написал карандашом: «Порошок Жизни».
— О! Это то, что мне нужно! — вскричала она. — Посмотрим, насколько он силён. Вряд ли скупой колдун дал мне много порошка. Но, надеюсь, на две-три дозы хватит.
Тип очень удивился, услышав эти слова. Затем он увидел, как старая Момби вскинула руку и посыпала порошком тыквенную голову Джека, как посыпают перцем печёную картошку. С головы Джека порошок осыпался на красную рубашку, розовый жилет и фиолетовые брюки.
А одна горсточка угодила даже на потёртые изношенные башмаки.
Положив перечницу обратно в корзину, Момби подняла левую руку с оттопыренным мизинцем и произнесла:
— Ух!
Затем она подняла правую руку с направленным вверх большим пальцем и сказала:
— Тюх!
Потом старуха подняла обе руки с растопыренными пальцами и вскричала:
— Пух!
И вдруг Тыквоголовый Джек сделал шаг назад и укоризненно произнёс:
— Не кричите так! Я не глухой.
Старая Момби заплясала вокруг него, светясь от удовольствия.
— Он ожил! — повторяла она. — Он ожил! Он ожил!
Потом она подбросила свою трость в воздух, поймала её и, крепко обхватив себя руками, стала прыгать, словно танцевала джигу. При этом она повторяла:
— Он ожил! Он ожил! Он ожил!
Как вы уже догадались, Тип с изумлением наблюдал за происходящим.
Сначала он так испугался, что хотел убежать прочь. Но его ноги так затряслись от волнения, что он не мог сдвинуться с места. Потом его очень рассмешило то, как Джек оживал, особенно выражение его тыквенного лица. Оно было так смешно и забавно, что нельзя было не расхохотаться. Смех Типа достиг ушей старой Момби. Она проворно доковыляла до изгороди, схватила мальчика за шиворот и потащила туда, где оставила корзину и тыквоголового человечка.
— Ах ты непослушный, негодный мальчишка! Как ты посмел подсматривать за мной? — бранилась она. — Я научу тебя, как выведывать мои секреты и потешаться надо мной!
— Я смеялся не над вами! — возразил Тип. — Я смеялся над тыквенной головой! Посмотрите на неё! Чем не картина?
— Надеюсь, вы рассуждаете не о моей наружности? — произнёс Джек. И так смешно было слышать его серьёзный голос, тогда как лицо сохраняло умильную улыбку, что Тип снова не удержался от смеха.
Даже Момби не без интереса взглянула на человечка, которого она оживила своим колдовством. Внимательно разглядев его, она спросила:
— Что ты знаешь?
— Видите ли, я затрудняюсь ответить, — промолвил Джек. — Хотя подозреваю, что знаю ужасно много. Но я ещё не осознал этот мир настолько, чтобы что-то понять. Мне потребуется время, чтобы открыть, мудрый я или очень глупый.
— Уж будь уверен, — сказала Момби задумчиво.
— Но он уже ожил. Что вы собираетесь делать с ним? — поинтересовался Тип.
— Надо подумать, — ответила Момби. — Однако мы должны добраться домой, пока не стемнело. Помоги Тыквоголовику двигаться.
— Не беспокойтесь, — сказал Джек. — Я могу передвигаться так же хорошо, как и вы. Разве у меня нет рук и ног?
— Есть? — спросила старуха, повернувшись к Типу.
— Конечно, я сам их сделал, — гордо ответил мальчик.
Они пошли домой. Но едва достигли двора фермы, старая Момби велела тыквенному человечку идти в хлев и занять там пустое стойло. А дверь заперла.
— Сначала я позабочусь о тебе, — сказала она, кивнув Типу.
Услышав это, мальчик насторожился. Он знал, что у Момби злое и мстительное сердце. Она никогда не упускала случая, чтобы сотворить что-нибудь дурное.
Они вошли в круглый дом — как и на всех фермах Страны Оз, его крыша имела форму купола.
Момби приказала мальчику зажечь свечу, спрятала корзину в шкаф и повесила трость на гвоздик. Тип быстро повиновался: он очень боялся старухи.
Когда свеча была зажжена, Момби приказала ему развести огонь в очаге. Пока Тип этим занимался, старуха съела свой суп. Когда огонь занялся и стал потрескивать, мальчик подошёл к ней и попросил немного сыра и хлеба. Но Момби отказала ему.
— Я голоден, — сказал Тип, надувшись.
— Ты не долго будешь голоден, — бросив на него свирепый взгляд, буркнула Момби.
Мальчику это не понравилось, её слова звучали угрозой. Вдруг он вспомнил об орехах в карманах и стал потихоньку их щёлкать и есть. А старуха встала, стряхнула с себя крошки и повесила над очагом маленький чёрный котелок.
Она смешала равные части молока и уксуса и вылила их в котелок. Потом взяла несколько пучков травы и какой-то порошок и по порции каждого добавила в смесь. Изредка старуха наклонялась к свече и сверяла с листом жёлтой бумаги рецепт похлёбки.
Наблюдая за всем этим, Тип чувствовал себя всё неуютнее.
— Для кого это? — спросил он.
— Для тебя, — отрезала Момби.
Тип забрался на стул и заглянул в котёл. Тот уже стал закипать. Затем он снова взглянул на ведьму. Ему вдруг захотелось оказаться в любом другом месте, но только не в этой дымной и тусклой кухне, где даже тень от свечи, падающая на стену, вызывала ужас. Так прошёл целый час — молчание нарушалось лишь шумом кипящего котла и потрескиванием веток в очаге.
Наконец Тип снова спросил:
— Мне надо выпить эту дрянь? — он кивнул на котёл.
— Да, — сказала Момби.
— А что со мной будет? — поинтересовался Тип.
— Если я всё правильно приготовила, — ответила Момби, — ты превратишься в мраморную статую.
Тип тяжело вздохнул и рукавом вытер пот со лба.
— Я не хочу быть мраморной статуей!
— Зато я этого хочу! — возразила старуха, грозно глядя на мальчика.
— Но какая вам от этого польза? — спросил Тип. — Ведь тогда никто не сможет работать на вас.
— Я заставлю работать на меня Тыквенную Голову.
Тип снова вздохнул.
— Почему вы не превратите меня в козу или в курицу? — спросил он озабоченно. — Ведь мраморная статуя вам не пригодится.
— О, ещё как пригодится! — возразила Момби. — Весной я разведу цветочный садик и посреди него поставлю тебя как украшение. Жаль, что это не пришло мне в голову раньше. Тогда бы ты не принёс мне столько хлопот!
Тип почувствовал, что от таких слов по всему его телу катятся капли пота. Он продолжал сидеть и трястись от страха.
— А может, Тыквоголовик не станет работать на вас? — робко продолжал мальчик слабым голосом.
— Будет, не сомневайся, — ответила Момби самодовольно. — Я редко ошибаюсь.
Снова наступило молчание, такое долгое и тягостное, что когда Момби наконец сняла котелок с огня, было уже около полуночи.
— Ты не можешь выпить это, пока оно совсем не остынет, — произнесла старая ведьма. — Мы оба сейчас отправимся спать. На рассвете я позову тебя и превращу в мраморную статую.
С этими словами она заковыляла в свою комнату, захватив с собой дымящийся котелок. Тип слышал, как щёлкнул замок.
Мальчик не мог спать: сон не шёл к нему. Он всё сидел и сидел, вглядываясь в отблески угасающего огня.
3. Побег
— Быть мраморной статуей — тяжёлая штука, — рассуждал Тип, — и я не собираюсь становиться ею. Ведьма говорит, что я несколько лет не давал ей спокойно жить, и потому она хочет избавиться от меня. Ну что же, исчезнуть — это более лёгкая доля, чем стать статуей. До веселья ли тут, если будешь стоять столбом в центре цветочного палисадника! Я убегу — вот что я сделаю! И убегу прежде, чем она заставит меня выпить эту отвратительную дрянь.
