Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
Пришла другая ночь. «Братья, я прочитал, — говорил Ваня, — ваша очередь; который пойдет?» — «А кто охоч, тот и читай, а нам дело делать не мешай». Сами заломили шапки, гикнули, ахнули, полетели, понеслись, загуляли в чистом поле! Ванюша опять читал; на третью ночь то же. А братья выездили коней, расчесали усы, собираются нынче-завтра пытать свое удальство перед очами Елены Прекрасной. «Брать ли меньшего? — думают. — Нет, куда с ним! Он и нас осрамит и людей насмешит; поедем одни». Поехали; а Ванюше очень хотелось поглядеть на Елену-царевну Прекрасную; заплакал он, больно заплакал и пошел на могилу к отцу. Услышал его отец в домовине[7], вышел к нему, стряхнул с чела сыру землю и говорит: «Не тужи, Ваня, я твоему горю пособлю».
Тотчас старик вытянулся, выпрямился, свистнул-гаркнул молодецким голосом, соловейским посвистом; откуда ни взялся — конь бежит, земля дрожит, из ноздрей, из ушей пламя пышет; порхонул и стал перед стариком как вкопанный и спрашивает: «Что велишь?» Влез Ваня коню в одно ушко, вылез в другое и сделался таким молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером написать! Сел на коня, подбоченился и полетел, что твой сокол, прямо к палатам Елены-царевны. Размахнулся, подскочил — двух венцов не достал; завился опять, разлетелся, скакнул — одного венца не достал; еще закружился, еще завертелся, как огонь проскочил мимо глаз, метко нацелил и прямо в губки чмокнул Елену Прекрасную! «Кто? Кто? Лови! Лови!» — его и след простыл! Прискакал на отцову могилу, коня пустил в чистое поле, а сам в землю да поклон, да просит совета родительского; старик и посоветовал. Домой пришел Иван, как нигде не бывал; братья рассказывают: где были, что видели; а он как впервой слышит.
На другой день опять сбор; и бояр и дворян у княжих палат глазом не окинешь! Поехали старшие братья; пошел и меньшой брат пешечком, скромно, смирно, словно не он целовал царевну, и сел в дальний уголок. Елена-царевна спрашивает жениха, Елена-царевна хочет его всему свету показать, хочет ему полцарства отдать, а жених не является! Его ищут между боярами, меж генералами, всех перебрали — нету! А Ваня глядит, ухмыляется, улыбается и ждет, что сама невеста к нему придет. «То, — говорит, — я полюбился ей молодцом, теперь она полюби меня в кафтане простом». Встала сама, повела ясным оком, осветила всех, увидела и узнала своего жениха, посадила его с собой и скоро с ним обвенчалась; а он-то, боже мой, какой стал умный да смелый, а какой красавец!.. Сядет, бывало, на коня-летуна, сдвинет шапочку, подбоченится — король, настоящий король! Вглядишься — и не подумаешь, что был когда-то Ванюша.
№181 [8]
Было ў бацька тры сына, два разумные, а трэці дурэнь. Разумные гаспадарылі[9], а дурэнь сядзеў за пе́чам дый по́пел перасыпаў. Бацька быў стары, і ўміраючы сказаў сынам, каб яны тры ночы зраду хадзілі над магілай каравуліць. На першую ноч пашоў старшы сын, і як надышла поўнач — заснуў і, нічога не бачыўшы, вернуўся дадому. На другую ноч пашоў сярэдульшы[10], і ён таксама нічога не бачыў і вернуўся. На трэцюю ноч пашоў дурэнь; ён сядзеў цэлую ноч, і ў самую поўнач выскачыў конь, а на том кані залатая шарсцінка[11] і срэбная шарсцінка, а уздечка брыльянтовая. Ён глядзеў на таго каня, глядзеў, а после разам усхапіўся[12] дый злавіў. Вырываўся той конь, вырываўся, а после кажэ чалавеческім голасам: «Панычіку, дура́чку! Пусці мяне; я табе буду ў вяликай прыгодзе і адгодзе, і як чаго трэба будзе, то свісні па мяне — і я зараз прыбягу». Дурэнь пусціў таго каня, дай сам прышоў дадому.
Удома даведаўся, што будзе выхадзіць кралеўна замуж за таго, хто конно[13] даскочыць да ёй на трэці пёнтр[14]. З усех старон народ зачаў збірацца, і брацця дурня паехалі паглядзець таго дзіва, якое будзе ў караля. Як толькі нікога ужэ ў домі не было, дурэнь вышаў на двор, свіснуў на каня, і ён прыбег з усем прыбором. Дурэнь сабраўся дый паехаў. На дарозе ён дагнаў сваіх браццёў, выбіў іх добра нагайкаю за тое, што яны яго глумяць[15], і сам паехаў далей. Прыехаўшы на кралеўскі двор, ён убачыў графоў, паноў, мужыкоў, жыдоў і ўсякаго народу. Усе скакалі да кралеўны, і ніхто не мог даскочыць, толькі дурэнь як разагнаўся, то ўскачыў на першы пёнтр. На другі дзень ізноў назбіраўся народ, і дурэнь даскачыў на другі пёнтр, а на трэці дзень як скачыў — дак даскачыў да самай кралеўны і ўзяў од ёй персцёнак[16]. Дурэнь, узяўшы персцёнак, паляцеў на сваем кані дадому, пусціў каня і сам схаваўся[17] за печ. Брацця, прыехаўшы дадому, зачалі расказваць дурню ўсё, што там было: як неякі[18] пан біў на дарозе за дурня, як той самы пан даскачыў да кралеўны, ўзяў персцёнак і уцёк[19].
Аднаго дня сядзяць тые брацця, аж прыежджае асессар і прыказвае, каб ўсе, хто есць у домі, ўзаўтра прыходзілі на кралеўскі двор на рэвізію. Назаўтра пашлі ўсе на рэвізію. Кралеўскія слугі зачалі рэвізаваць усех, хто толькі быў, і на дурневом пальцы знайшлі персцёнак. Павялі таго дурня да кралеўскага палацу[20], казалі[21] яго абмыць, адзець, представіць кралеўне; а ён як зачне крычаць: «Я не хачу вашаго адзеня[22] я маю свае!» — дый выйшаў на двор, свіснуў на свайго каня, адзеўся дый прыйшоў да кралеўского палацу выбраны[23], як найбагатшы кралевич. Кралеўна як убачыла — дак зараз палюбіла яго і выйшла замуж; а кароль так быў рад, што аддаў ямў свае кралеўства шча жывучы.
Свинка золотая щетинка
№182 [24]
Жил старик со старухою; у них было три сына: двое умных, третий дурак. Старик со старухой померли. Перед смертью отец говорил: «Дети мои любезные! Ходите три ночи на мою могилу сидеть». Они кинули между собой жребий; досталось дураку идти. Дурак пошел на могилу сидеть; в полночь выходит отец его и спрашивает: «Кто сидит?» — «Я, батюшка, — дурак». — «Сиди, мое дитятко, господь с тобою!» На другую ночь приходится большому брату идти на могилу; большой брат просит дурака: «Поди, дурак, посиди за меня ночку; что хочешь возьми». — «Да, поди! Там мертвецы прыгают...» — «Поди; красные сапоги тебе куплю». Дурак не мог отговориться, пошел другую ночку сидеть. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его отец и спрашивает: «Кто сидит?» — «Я батюшка, — дурак». — «Сиди, мое дитятко, господь с тобою!»
На третью ночь надо среднему брату идти, то он просит дурака: «Сделай милость, поди посиди за меня; что хочешь возьми!» — «Да, поди! Первая ночь страшна была, а другая еще страшнее: мертвецы кричат, дерутся, а меня лихорадка трясет!» — «Поди; красную шапку тебе куплю». Нечего делать, пошел дурак и на третью ночь. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его батюшка и спрашивает: «Кто сидит?» — «Я — дурак». — «Сиди, мое дитятко, господь с тобою! Вот тебе от меня великое благословение». И дает ему три конских волоса. Дурак вышел в заповедные луга, прижег-припалил три волоса и крикнул зычным голосом: «Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой». Бежит сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился и сделался такой молодец — ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.
Поутру царь клич кличет: «Кто в третьем этаже мою дочь Милолику-царевну с разлету на коне поцелует, за того отдам ее замуж». Старшие братья сбираются смотреть, зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами!» — «Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов да набью галок — и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил три конские волоса и закричал: «Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой». Бежит сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился: сделался такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул и понесся; его конь бежит, земля дрожит; горы, долы хвостом застилает, пни, колоды промеж ног пускает. Через один этаж перескакал, через два — нет, и уехал назад.
Братья приходят домой, дурак на полатях лежит; говорят ему: «Ах, дурак! Что ты не пошел с нами? Какой там молодец приезжал — ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать!» — «Не я ли, дурак?» — «Да где тебе такого коня достать! Утри прежде под носом-то!» На другое утро старшие братья сбираются к царю смотреть, зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами; вчера приезжал хорош молодец, нынче еще лучше приедет!» — «Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов, набью галок и принесу — и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил конские волосы: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился, сделался такой молодец — ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул, через два этажа перескакал, через третий — нет; воротился назад, пустил своего коня в зеленые заповедные луга, а сам пришел домой, лег на печи.
